поля, а Крыся будет ждать меня на заднем дворе магазина.
Шмыгнув носом, она исчезла, как кукушка в часах. Я накинула старую кофту, висевшую в бане, и потихоньку выбралась за огород.
По дороге я размышляла о превратностях судьбы: казалось, укрыться от коллекторов в Бухалово было лучшей идеей. И тут снова они, черт их дери! Скорее всего, Котик и Хабиб не в курсе, что я – это я, иначе уже явились бы на разговор. Хотя, если Мирона они уже нашли, может, и от меня отстанут? Надежда на спасение замаячила передо мной, но рано радоваться я не спешила. Зачем только я нашла этого дядьку, шла бы себе мимо… Проще всего прямо спросить у Шуряйки: так мол и так, ты ли дядю прибил? Но разве он признается? Коварный тип.
Крыся уже ждала меня в условленном месте вместе с упитанным рыжим псом. Тот неистово махал хвостом и держал в зубах палку. Место не казалось мне безопасным: мимо пару раз проехали детишки на велосипедах, потом из-за поворота показался Заяц с удочкой в руках. На всякий случай мы сделали вид, что кормим котов, Тем более, они тут же явились и стали выражать недовольство громким мяуканьем. Грозный Борюся им был по барабану. Крыся взялась насыпать им сухой корм, а я нервно оглядывалась и непрерывно думала, как укрыть шальные деньги.
Спрятать сумку мы решили в сарайчик, что стоял сбоку. Был он неказист, плохо застеклен, а на стене кто-то написал матерное слово. Но замок на двери висел, что внушало хоть какую-то надежду. Крыся быстро нашла нужный ключ на связке, и мы оперативно затолкали злосчастную находку в дальний угол сараюшки, для надежности завалив ее хранившимися там же кирпичами.
Испытав некоторое облегчение от того, что деньги надежно спрятаны, мы выдохнули. Крыся позвала Борюсю и немного покидала ему палку, после чего мы медленно пошли вдоль дороги. Ноги сами потянули нас на место, где было совершено преступление. Хотя полиция безмолвствовала, я была уверена: мужика кто-то убил, надеясь забрать деньги. Возможно, за ним следили, но была вероятность, что на убитого случайно набрел кто-то из местных. И, как говорится, черт попутал. Еще бы, такое богатство…Представить на месте убийцы друга детства было сложно, и мы с Крысей принялись строить версии.
– Совсем забыла тебе сказать, – вспомнила я, – сегодня видела негра в сапогах измазанных розовой глиной. Хотя, конечно, глины тут везде полно.
– Нет, розовая есть точно только возле кургана. Странно, что я не заметила. Хотя за прилавком…
– Глина свежая, иначе бы уже сто раз засохла и обсыпалась. Значит, он точно был на нашем месте. Зачем бы ему там шастать?
– Ну, мог из любопытства пойти посмотреть, где труп нашли. Там почти все мужики сегодня отирались.
– Ходили все, а сапоги грязные только у него. Говорят, он вроде сидел? Ты не в курсе? – не переставала я упорствовать. – А что, очень удобный подозреваемый. Польстился на деньги и взял грех на душу, а когда мы явились толпой за сумкой, спрятался в кустах и не успел забрать добычу.
Крыся пожала плечами, но вызвалась на днях разузнать об отсидке негра подробнее у местных.
Мы дошли до кургана, любуясь видом на реку, открывавшимся отсюда. За возвышенностью кургана почти сразу следовал обрыв. Спуститься к реке можно было чуть дальше, там проложили специальные каменные ступени. Крыся обошла возвышенность по кругу и ткнула пальцем в то место, где располагался ее драгоценный каолин. Эта сторона кургана примыкала к дикорастущим кустам малины, дальше вперемешку шли деревца разного возраста и принадлежности. Именно в этих кустах мне и чудилась чья-то возня в ночь убийства.
– Вот глина, видишь, очень ограниченный пятачок. Конечно, ели копать в глубину, может, ее там и много. Но чтобы вымазаться, тут надо хорошо полазить. Вообще, мания раскапывать курганы, что находятся на подведомственных землях распространилась среди дворян в XIX веке. Егорович рассказывал.
– Я смотрю, у нас тут одни дворяне, – усмехнулась я. Но в одном ты права:.надо было тут изрядно полазить, причем в дождь. Смотри, сейчас глина сухая, как камень. Исследования глины целиком поглотили нас, и Крыся решила заодно пополнить свои запасы. У нее в руках как раз был пакет из-под сухого корма для котов с мерной ложечкой, которой она отмеряла порции для каждого хвостатого.
Пока я потопала в сторону граба, за которым мы укрывались в дождь, Крыся принялась копать. Через минуту она в крайнем оживлении окликнула меня:
– Глашка, гляди, что нашла! Вот так повезло!
В три прыжка я вернулась к пятачку, где Крыся рыла крысиные ходы, и смогла лицезреть в ее руках монету. По виду – очень старую и заржавевшую. Разобрать, что там было нарисовано, мы так не смогли.
– Слушай, а если это из клада? – еще больше оживилась подружка. – Ну, из тех монет, что пан закопал? Похоже, вещь старинная. Везет нам сегодня – сил нет. Егорович же говорил: мать-земля отдает клады, день такой был.
– И ты веришь в эту чушь? Откуда тут монета? Ты же не глубоко копала?
– Может, клад кто-то откопал, а монету выронил? – предположила Крыся, подкидывая находку на ладони.
– У нас выходит, что курган – чуть ли не пещера Али-Бабы: то три сотни тысяч долларов, то старинные монеты. Может, это убитый выронил? Хотя у него деньги были современные…
Тут я вспомнила, что участковый говорил что-то про яму, и мы повертели головами в поисках углубления. Яма вскоре нашлась: ее завалили ветками, чтобы ночью кто-то не провалился туда ногой.
– Глубина впечатляет. Червей точно так глубоко не ищут. Скорее всего, наш убитый рыл яму, чтобы спрятать там свои деньги. И железный ящик ему нужен был для этих целей.
– Пойдем отсюда, а? – взмолилась Крыся. – Как-то не по себе мне тут. Энергетика плохая. А про монету можно потом у краеведа расспросить.
– Ладно. Давай дождемся информации о погибшем, да и Шуряйку надо прощупать.
– Можем намекнуть ему, что ходили на курган и нашли там купюру, – предложила Крыся. – Поглядим на его реакцию, у него же все на лице написано.
Строя планы, мы опять вялой трусцой дошли до магазина. Следовавший за нами по пятам Борюся вдруг навострил уши и два раза неуверенно гавкнул. На крыльце стоял Шуряйка и бестолково таращился на замок на двери магазина.
– О, а я вас искал. Где шастаете? Сказано же было, без нужды не бродить по закоулкам. А вдруг это было убийство?
– Нам что теперь, воздухом нельзя
