наши глаза от картины на полу, хотя запах все равно тошнотворный — главное не думать об этом, срочно переключить мысли на щеночков, миленьких и не кошмарных.
Две новости, за монстра можно не переживать, это хорошая, а вот света, похоже что, нет нигде — тут как посмотреть, аттракционы зависли на половине, без фонарей неуютно будет, зато никаких тебе перемещений всего парка в другие миры!
Джованни включил фонарик, подергал рубильники и подошел ко мне, дружески подал руку, а то я все еще отдыхал на полу.
— Спасибо, что вернул Иргу…
Я завис наглухо, все полторы извилины мозга пытались переварить этот набор звуков. Ирга…
И как теперь прикажете думать и называть ее? Имена — это для очень близких людей или очень незнакомых, когда на одну сценку в жизни, а то, что она кто-то там для моего лучшего друга, это еще ничего не значит. Не имя, а издевательство над языком какое-то, как будто порычать захотелось — Ир-р-р-га! — мда уж, Хорица и то приятнее звучит, царица хорьков, они же милые, а это как волчья ягода, хотя по характеру тоже кисло-горькая! В общем, я слышал, что любовь бывает зла, жестока и вообще срывает крышу вместе с гвоздями, но не до такой же степени, чтоб ее имечко стояло перед мелодичной фамилией Джованни — дружище, у тебя самый настоящий диагноз, сердечное клеймо на всю жизнь, даже пятновыводитель не поможет! Ирга…
Мне понравилось лежать, впервые за день, кстати, так еще и массаж лопаток проводами, но я схватил его клешню, не смог устоять, точнее улежать.
30.09.199 X г., 07:19 PM
Парк аттракционов
В одно мгновение веселый, яркий парк аттракционов погрузился во тьму, лишившись вместе со светом последней, пусть и мнимой, надежды на безопасность. Казалось, все вокруг замерло, как поставленный на паузу фильм, — так каменеют беззащитные животные, перед тем как пуститься во всю прыть. Какое слово точнее всего опишет то, что происходило далее: пожалуй, паника… Дети спрашивали у матерей, почему потухли фонари, со всех сторон стали раздаваться крики, и женщины тотчас же интуитивно бросились к охране или на выход: слышались обрывки фраз, полные волнения вздохи, мольбы юных голосов вернуть празднование, телефонные гудки, шаги, плач. Аттракцион-маятник все еще качался огромной тенью на фоне звездного неба, а механизмы с переворотом застыли, оставив пассажиров в положении вниз головой. Кто-то вызвался им на помощь, пытаясь раздвинуть стальные клешни страховки, пока не подоспели технические рабочие с инструментами. Мужчины выпрыгивали из кабин колеса обозрения с высоты первого и второго этажей, ловили детей и жен, а заточенные на вершине — которым, впрочем, грозила наименьшая беда — громогласно кричали нам.
Если принять наше противостояние монстрам за шахматную партию, мы однозначно получили шах. Я надеялся, что вскоре придет мистер Рей и авторитетно объявит закрытие парка, заверит всех о необходимости покинуть это наиопаснейшее ныне место в городе. К тому же, скрывать истинный ход вещей более не было смысла: мероприятие неминуемо испорчено, монстры, вне каких-либо сомнений, проникли сюда, а вычислить и обезвредить их во тьме не представлялось возможным. Однако, продолжая метафору, ферзь находился на другой части доски, и похоже что, слону впервые предстояло действовать самостоятельно.
Многие, полагаю, уже знали о происшествиях в городе и не решались покинуть наполненный полицией парк развлечений, а те, кто все же хотел выбраться, обнаружили, что автоматические ворота задвинуты и неподвижны. Напуганные возмущенные семьи, в особенности мужская их половина, настойчиво, едва ли не кулаками требовала проложить путь на выход. Одинокий молодой офицер встал поодаль от всех и взволновано заговорил в рацию:
— Люди толпятся у ворот, хотят покинуть парк. Кто на посту, нажмите кнопку аварийного открытия, иначе может дойти до драки… — И спустя секунды тишины он взглянул на двухэтажное здание, примыкающее к подвижной створке ворот. В окне по-прежнему не горели карманные фонари. В тот момент у нас возникла схожая мысль: если не отключение света, то шум внизу должен был подвигнуть охрану выбраться наружу. — Повторяю: открыть ворота!.. Чтоб тебя, Джим! Повторяю…
Все притихли, пытаясь расслышать ответ, но это было не под силу даже обладателю чуткого кошачьего слуха: ни одно слово (я случайный тому свидетель, удачно скрытый пышным кустом) не вырвалось из динамика.
— У меня приказ, — сказал офицер по возвращении к толпе, — защищать всех, кто сейчас находится в парке. В нескольких кварталах отсюда происходят беспорядки, и полиция настоятельно рекомендует переждать их здесь, под нашей защитой. Просим не волноваться — электричество никак не связано с этим! Скоро все восстановят.
В большей мере меня возмутила чистая ложь вместо стремлений пробраться к пульту управления, да пусть и перебраться через ворота по лестнице, аттракционам, друг на друге, — но выбраться! И я размышлял о том, что можно придумать страшнее потухшего света: пожар увидят еще с момента всполоха искр и в скором времени потушат, а в рассказы о чудовищах мало кто поверит. К тому же, это вызовет еще больший страх, а ловкая речь офицера, хотя и породила слабую волну неодобрения, все же подвигла всех направиться по центральной аллее, тянувшейся от входа через весь парк. Посетители разместились семьями на каждой доступной скамье, словно бездомные во время ночлега.
Я уже хотел выбраться из своего укрытия, как вдруг офицер заговорил вновь:
— Крис! Тайлер! Рори… Где вы? Отзовитесь хоть кто-нибудь! Черт…
Загадочным образом, возможно от того, что мы оба направляли потуги разума на решение одной задачи, нам открылись одни и те же мысли. Мы осмотрели привыкшими глазами толпу и поняли странность: по меньшей мере, на треть территории парка не приходилось других полицейских.
— Тайлер пошел к лабиринту, — раздался вдруг прерывистый голос в рации.
— Боже, Генри, как я рад слышать тебя, засранец! Нужно, чтобы кто-то проверил генераторную — я должен остаться с людьми.
— Блин, а больше никого нет на примете?
— Да все как будто вымерли!
— Хреново… Я сейчас в лабиринте, за остальных не знаю.
— Какого черта ты там делаешь?
— Искал Тайлера и наткнулся на женщину у входа. Кажись, ее малой внутри, а прикинь, как страшно бродить там по темноте. Не мог же я отказать — ты б видел эти пустые глаза, только и делает, что бормочет от страха: «Ребенок, ребенок!»
Лишь пять человек в целом парке развлечений догадались бы: это капкан, умело усыпанный осенней листвой, и когтистая лапа вот-вот наступит в самый центр механизма. Клянусь, мне хотелось помочь ему, однако предупреждение звучало бы крайне подозрительно и
