Ознакомительная версия.
«Мам, а у нас нет второго ключа на всякий случай? А то я свой где-то потеряла, но завтра, думаю, найду. Наверняка в школе выпал в раздевалке, уборщица поднимет», – чтобы сильно не злить мать, добавила она. «А как ты домой попала?» – «Я позвонила, мне дядя Миша открыл». Мать секунду помолчала, глаза ее налились злобой, зубы сжались, а потом в Катю полетел чайник с заваркой: «Ах ты зараза! – Она схватила висящее на стуле кухонное полотенце и стала охаживать им Катю. Та вжалась в диван и только прикрывалась руками. – Она ключи теряет, а больной человек должен ей двери открывать».
Валя была уверена, что этот чертов дальнобойщик припомнит ей, что ему пришлось с загипсованной ногой ползти к двери, чтобы открыть ее дочке. Она стегала Катю полотенцем и сыпала матерными ругательствами, красноречиво характеризующими дочкино безответственное поведение. Истощив запас слов, она схватила девочку за руку, стащила ее с дивана.
– Иди извиняйся теперь перед соседом за то, что его побеспокоила, и вали искать ключ. Без него можешь домой не возвращаться.
Катя, вся в слезах, постучала в соседнюю комнату, мать стояла рядом.
– Входите.
Они зашли.
– Дядя Миш, извините, что я вас побеспокоила сегодня днем.
– Извините ее, тетеху, ради бога. Я уже ей всыпала по первое число. Совсем распустилась. Учится отвратительно, теперь вот и ключ потеряла. А он, между прочим, денег стоит. – Она многозначительно посмотрела на Катю.
– Да что ты, Валюш, все равно я дома сижу. – Михаил был в хорошем расположении духа. На столе стояли бутылочка, огурчики и картошка. Работал телевизор. – А что, девчата, проходите. Давай, Валюш. – Мать, увидев спиртное, стушевалась. – Ну по рюмашечке, чего?
– Ну разве только по рюмочке. А ты чего встала? Дуй за ключом! – рявкнула мать.
На улице бушевала гроза. Пасмурные серые тучи заволокли небо. Добралась до школы, в туфлях хлюпало, зонт не спасал от непогоды. Школа была закрыта. Кате долго пришлось звонить, прежде чем отпер сторож.
– Простите, я кое-что в раздевалке забыла. Можно, я пройду на пять минут.
Сторож пустил заплаканную, мокрую девочку. Ключ лежал на полу под вешалкой, где сегодня висела ее одежда. Это было настоящее счастье.
Москва – Новгородская область. 1940 год
Зоя помнила последнюю их с мамой прогулку в скверике возле дома – пасмурный осенний день и маленького котенка, забравшегося на дерево, истошно мяукающего. Под мокрыми ветками прыгали дети, стараясь дотянуться до испуганного животного.
– Поможем ребятам? – спросила Зою мама, и девочка с готовностью согласилась. Ей было все равно, что делать, лишь бы вместе. Они нашли во дворе длинную палку, и мама стала подставлять ее котенку, ласково подзывая его. Котенок сначала не понимал, чего от него хотят, но потом стал примеряться к палке, наконец, вцепился в нее передними лапами и повис, болтаясь из стороны в сторону. Мама осторожно его сняла. Тут все громко закричали «ура» и захлопали в ладоши. Котенок испугался еще больше, ловко вывернулся и пустился наутек. Дети со смехом побежали за ним, а Зоя увидела, как мама достала платочек и приложила его к аккуратным красным полоскам на руке. – Надо же, как сильно оцарапал. Ну и ладно, заживет. Пойдем играть.
На следующий день мама со своей помощницей и коллегой отбывали в очередную поездку. Надежда Александровна, как и ее муж, была медиком. Работала врачом-эпидемиологом. Она неделями пропадала в захолустных городах и деревнях, там, где свирепствовали болезни. Муж поддерживал все ее начинания, считая незаурядным перспективным ученым. В этот раз надо было осмотреть жителей глухой новгородской деревни, где, как сообщили в больницу, несколько человек обратились к местному доктору с сильным жаром и слабостью. Доктор посчитал это обычной простудой, но, когда у первого умершего крестьянина были обнаружены красные пятна на руках, решили вызвать помощь из Новгорода. Врачи приехали, осмотрелись и незамедлительно сообщили в Москву. Там и распорядились командировать Надежду Александровну, которая, знали, никогда не откажет.
* * *
Чем дальше автомобиль медицинской бригады удалялся от Новгорода, тем сумрачней становилось небо, холоднее воздух, труднее дороги. К Теплову подъехали ближе к ночи. Фары осветили лошадь, запряженную в подводу, в которой ждал мужик, кутавшийся в толстый тулуп.
– Вы, что ль, из Москвы будете? Уже несколько часов вас тут дожидаюсь, вон лошадь вся продрогла. Николай я.
– Дороги размыло.
– Ну, давайте за мной. Доктор велел прямо к нему везти.
Ехали в кромешной тьме. Машина переваливалась из стороны в сторону. Свет горел в окнах только одной избы. У нее и остановились. На крыльце уже ждал местный доктор, Иван Петрович. Надежда Александровна шла первая, протянула руку – хотела познакомиться, но мужчина легонько направил ее к двери:
– Потом, потом знакомиться будем! Заходите давайте, замерзли небось, устали. – В избе было тепло и чисто. Сели за накрытый стол. – Угощайтесь с дороги. Картошечка еще не остыла.
Теперь можно и о делах. Ситуация вам известна, так что заново излагать не буду. Подозреваю, что это стрептококковая инфекция. Проще говоря, рожа, у умершего перешедшая в заражение крови. Надеемся, что с вашей помощью удастся предотвратить эпидемию, если она действительно угрожает. Сейчас – отдыхать, а завтра с утра отправимся к больным. Сами все увидите.
* * *
Промозглый дождь не переставал моросить. Под телегой хлюпала грязная жижа. Домов было немного. Некоторые с заколоченными окнами.
– Еще в двадцатых от голода опустели, – пояснил Иван Петрович, заметив, как докторша оборачивается назад. Да она и сама все знала. Сколько уже таких селений ей пришлось повидать, просто до сих пор привыкнуть не могла. Остановились у низкой избы. Во дворе залаяли тощие собаки. Водитель посигналил, через минуту приоткрылась на узком маленьком окне занавеска, выглянула баба в платке, махнула рукой, мол, заходите.
На кровати лежала девочка лет семи. Надежда подошла к ней, пощупала пульс, осмотрела ноги, худенькое тело. Девочка не реагировала. У нее был сильный жар. Даже две тоненькие светлые косички лежали на подушке влажные.
– Всю ночь бредила. Говорила чего-то, – сказала женщина, открывавшая дверь. – Ивановна я. Мамка ейная. Отец-то помер, ей и двух годков не было, – неизвестно к чему добавила хозяйка и перекрестилась. – Что ж это, доктор?
Надежда Александровна повернулась к коллеге.
– Похоже, вы правы. Надо отправить анализы в лабораторию. Не волнуйтесь, мамочка. Вылечим вашу дочку. Лариса, принесите, пожалуйста, из машины чемоданчик, – обратилась она к помощнице. – Сейчас мы сделаем девочке укол, а часика через два я к вам заеду.
Объехали еще несколько домов. Взяли анализы. Решили, что Надежда останется здесь, а водитель с помощницей отвезут анализы в лабораторию и вернутся за докторшей. Остаток этого и весь следующий день Николай, вчерашний мужик на телеге, возил Надежду Александровну из одной избы в другую. Ухаживать нужно было за несколькими больными. Хуже всего чувствовала себя девочка со светлыми косичками и ее соседка. Когда соседка заболела, Ивановна часто посылала дочку ей помогать, вот та и подхватила заразу. Ноги их были покрыты мокнущими и гниющими рожистыми пятнами, и они практически ни на что не реагировали. Нужно было приложить все силы, чтобы инфекция не распространилась. А в таких условиях случалось это быстро. Больше всего времени Надежда проводила с девочкой. Ее звали Маша, и она напоминала Надежде оставшуюся в Москве Зоиньку.
Ближе к вечеру снова стал накрапывать мелкий дождь, который постепенно набирал силу, и через пару часов ливень стоял непроницаемой стеной. Машина мама предложила врачихе заночевать у них, однако Надежда Александровна ждала сегодня вечером коллег с результатами анализов, поэтому решила отправиться к доктору домой.
Ивановна не хотела ее отпускать, но все же достала старый мужнин плащ, который накинули на докторшу, а провожающий Николай прикрылся старой клеенкой.
Минут через двадцать добрались до нужной избы. Света в окнах не было.
– Спасибо, что проводили. Они не приехали еще или спят.
– Небось нету никого. По таким дорогам не больно разъездишься. Еще ночь польет, и тогда вообще на несколько дней можно будет забыть про поездки. У нас не в городе.
– Как же так. Но нам же нужно… Мы не можем ждать.
– Это вы с погодой договаривайтесь. Я тут не указ.
* * *
Наутро Надежда Александровна проснулась и почувствовала сильный озноб. Рана, оставленная котенком на руке, вспухла и загноилась. «Не хватало только простудиться», – подумала она, уже зная, что обманывает себя. Перевязала руку. Приняла лекарство.
А дождь, похоже, и не переставал. Надежда накинула плащ, взяла чемоданчик и, не разбирая дороги, направилась к Маше.
Несколько дней стояла стена из воды, отгораживая Теплово от всего остального мира. Сначала умерла соседка Ивановны, потом Маша. Вскоре после нее умерла от заражения крови Зоина мама.
Ознакомительная версия.
