— Родители всегда причем: нежные и строгие, убогие и венценосные… Даже родители наших родителей и далее по кругу в глубь веков, — карандаш обвел контур нарисованного мной компаса. — Они — сакральная проекция наших надежд, притязаний, чувств…
— Это мы — проекция надежд родителей, — не скрыл я изумления.
— Не спорь, Арсений, — смерил меня взглядом Мармаров. — В законе «Семи Я» случайностей не бывает.
— А примеры, когда у алкоголиков вырастали замечательные дети?! — загорелся я. — Не в счет? Или…
— Это из другой оперы, мой друг, — усмехнулся Мармаров.
— Ваша мама, Натали, проекция ваших надежд? — пошел я ва-банк.
— Не-е-т, — испуганно качнула она головой, но глаз от магистра не отвела.
— А единственный дедушка? — подлил я яду.
— Не рвите слова из контекста, — карандаш зашелся в затейливом ритме. — Журналюга!
Всего лишь молодой человек, которому понравилась девушка, — мимикой и жестами за спиной Натали «прокричал» ему я.
Не слышит.
— Хотите пари?! — поддался я куражу. — Ставлю свой пригласительный!
— На бал?! — обернулась девушка.
Мне все же удалось привлечь ее внимание.
— Откуда? — вспыхнула она.
— Дружите с журналистами, Натали, — теперь мне удалось удержать и ее взгляд, изменчивый, как небо в грозу.
— И последний вопрос, Наташа, — как ни в чем не бывало молвил Мармаров. — Вы действительно знакомы с родовым деревом Дома Романовых?!
Девушка заворожено кивнула.
— В таком случае, — торжественно изрек Мармаров, — превращать наш компас в колесо Фортуны будете вы! — И он придвинул ей блокнот. — Но прежде… Арсений, одолжите девушке ручку! Проверим, мадмуазель, вашу готовность к королевской викторине.
Мармаров не переставал меня удивлять.
Говорили много о Павле I, романтическом нашем императоре.
А.С. Пушкин
— И так, стартуем! Имя последнего императора России впишите там, где у компаса Восток. Здесь же проекция нашего «Я». Запомнили?
«Николай II», — усердно вывела Ната и поставила «Я» в скобках. — Что дальше, господин экзаменатор?
— Двигаясь против часовой стрелки, отметим каждую сторону Света именами последней ветви Дома Романовых. От Николая II в обратном порядке. Там, где у компаса Север, впишите имя его отца…
— Александр III…
— Здесь — проекция нашей цели. Зенит! Атакже: отец, трон, власть. Записали?
— Далее, — включилась она в игру, — Александр II — Запад…
— На Западе маячит внешний мир, союзники, враги… И — суженые, — выделил для Наташи он последнее слово.
— На выбор? — не сдержала сарказма Ната.
— Нам многое дается свыше… В первую очередь — выбор. А на Юге — наша опора, мама, домашний очаг, традиции, Родина. Россия!
— На Юге — Николай I… Ой! Стороны Света закончились…
Давно я так не смеялся.
Мармаров по обыкновению лишь взметнул соболиную бровь.
— Ну, вы и Штирлиц, Михаил Данилович! — рассмеялась и Ната. — Не верите, что я подготовилась?!
— Теперь — по второму кругу, — пряча улыбку, произнес Мармаров. — Стоп! Зачем вы вписали Александра I?!
— До Николая Павловича правил Александр Павлович! Он же Александр I Благословенный!! — запальчиво вскрикнула девушка. — Победитель Наполеона и…
— Вы невнимательны, Наташа. Нам надо обозначить Семь колен однойветви, однойсемьи… Семь проекций судьбы… У Александра I своеКолесо Фортуны, о нем, если сведет случай, поговорим отдельно. [3]Под именем Николая II, там, где у компаса Восток, впишите имя отца Николая I. Это…
— Павел I, вестимо, — вздохнула Ната. — Наш бедный «русский Гамлет»…
— Молва — первая оплеуха рока, — усмехнулся Мармаров. — Не замечали?
— Как корабль назовете… — согласился я. — Смотрите! В одной точке колеса Фортуны соединились два императора, принявших лютую смерть и предательство близких…
— Николай II и Павел I, — с мистическим трепетом взглянула Ната. — Круг замкнулся…
— Сотворив русского Гамлета, — дернулся карандаш Мармарова, — история пишет другую драму — «Семь обреченных Я». Приговор писался в течение полутора веков…
— С момента гибели Петра III? — сориентировалась Наташа.
— Умничка! — не удержался я.
— Но именно в год убийства императора Павла I, — продолжил Мармаров, — крестовина, на которой покоилась могучая ель династии, треснула. С этого момента в династии Романовых стартовала история искупления.
— Компас Авеля действительно работает?! — неверующий Фома пирует не только среди журналистской братии.
— Еще как! — заплясал в пальцах Мармарова карандаш. — Звезды не каждому откроют свои тайны, но мистерия «Семи Я» доступна всем, — смежил веки Мармаров.
— Дальше двигать? — пришла в себя Ната.
— Пробуй.
— У нас снова Север и Петр III, отец Павла I. Он же супруг Екатерины Великой. Ее вписывать?!
— Пожалуй, достаточно.
— Но их шестеро… — на пальцах пересчитала Ната. — Петр III, Павел I (Александра Благословенного в нашем компасе пропускаем). Далее — Николай I и его прямые потомки: Александр II, Александр III и Николай II.
— Седьмой — наследник Николая II — царевич Алексей, но подсказку на ваш вопрос дадут лишь императоры.
— Подсказку? Императоры?! На мой вопрос?!!
— А что же мы делаем? — удивился Мармаров. — Ищем подсказку!
— Я думала… мы… то есть, вы… меня экзаменуете…
— Делать мне нечего, — обиделся Мармаров. — Я лишь пытаюсь вручить вам компас, какие-то ориентиры, — поджал он губы. — Или, если угодно, удочку. Рыбу наловите сами.
Я ободряюще прикрыл ее ладонь своей.
Игра в жизнь — это игра с бумерангом: все наши мысли, поступки и слова возвращаются к нам с поразительной точностью.
Флоренс Сковел Шинн
— Здесь, — кивнул Мармаров на чертеж, — лишь каскад закономерностей, универсальное лекало, по которому может быть скроен и шлейф нашей судьбы. Ясно?
— Более чем, — восстал мой скепсис. — Правило бумеранга… Не рой другому яму — ты к ней ближе… Но, господа, зачем изобретать велосипед?! — разошелся вдруг я и со смущением оглянулся.
В тишине звякала приборами немногочисленная курортная публика. Теперь, видимо, прислушивались к нам. А я тем временем к себе. Может, просто, без всяких затей, вручить пригласительный Натали? Но за склонностью к красивому жесту таилось желание взять реванш в пари.
— Мировая история престолов, — уже вполголоса продолжил я, — как правило, мировая история убийств. Вон, Репин, картина в масле: «Иван Грозный убивает сына». Из династии Романовых? Извольте! Петр I казнит сына Алексея. Сына! Куда уж страшнее!.. Еще?!! Я знаю куда вы клоните…
— В сторону Александра I, — подала голос Наташа. — Именно его согласием заручились заговорщики…
— Молодец, девочка, — поддержал я ее улыбкой. — Согласием на отречение отца в его пользу, не на убийство… — тут же уточнил я. — А вы пытаетесь убедить, что невольный сыновий грех Александра срезонировал на крушение монархии в 1917?!
Натали ахнула.
Мармаров глотком допил остывший кофе.
— Сын за отца не отвечает, а за прадеда тем паче! — решил поставить я жирную точку.
— Еще как отвечает! — откинулся на спинку кресла Мармаров, и его карандаш вновь зашелся маятником. — Убивший сына обрекает лишь себя. Это для негомеркнет солнце, это егобросает удача… Предавший отца расшатывает династию. У него могут случиться и военные подвиги, и замечательные реформы… Но он знает: придет день и век, и его правнука, честного, великодушного, настигнет та же судьба. Его правнука тоже предадут и продадут. Свои. Непременно свои! Его честность станут принимать за нерешительность, доброту — за слабость… Повод сыщется.
— И причем тут ветвь Николая I?! — раскраснелась от возмущения Ната, ее пальцы выскользнули из-под моей ладони. — Николаю на день убийства отца не исполнилось и пяти лет!
— Позвольте спросить, — придвинул Мармаров блокнот к Наташе, — кто это только что чертил-рисовал?
Там, на рисунке «компаса Авеля», ее рукой были вписаны имена двух императоров — Павла I и его праправнука Николая II. Судьбы двух императоров сплелись в одной точке.
— Закон «Семи Я» суров, — подался вперед Мармаров. — Колесница рока покатила именно с гибелью родного внука Петра Великого — Петра III. Ну, а после убийства Павла I понеслась, не разбирая пути. С этого момента Романовы шли на царствование, как на Голгофу. Этот крест, это распятие «компаса», — указал он поочередно на Север, Юг, Восток, Запад, — и предстояло нести до конца их прямому потомку — Николаю Второму.
