Затворничество Алого Адмирала вызвало в Сен-Гильдасе насмешки, а затем у Императора зародилось подозрение. Какого дьявола он замышляет? – снова мудрит с химикатами или же строит козни против самого Лилового Императора? Руа, местный почтальон, который носил почту из Банналека, проделывая каждый день пешком примерно по пятнадцать миль в один конец, принес несколько подозрительных писем с английскими марками, адресованных Алому Адмиралу. На следующий день Адмирал показался в окне; он ухмылялся, глядя на небо, и довольно потирал руки. Пару дней спустя почтальон доставил на постоялый двор Груа два свертка и задержался, чтобы пропустить со мной стаканчик сидра. Император, который бродил повсюду и совал нос куда не следует, обнаружил свертки и рассмотрел марки и адреса. Один из свертков был квадратный и тяжелый, как книга, другой – тоже квадратный, но очень легкий, вроде коробки для визиток. Оба они были адресованы Алому Адмиралу, и на обоих красовались английские марки.
Когда почтальон Руа уходил, Император попытался что-нибудь из него выжать, но парень ничего не знал о содержимом посылок. Когда же почтальон скрылся за углом, направляясь к дому Алого Адмирала, Император заказал сидра и накачивался до тех пор, пока не пришла Лис и не увела его наверх. Там он так разошелся, что девушка кликнула меня на помощь; я вошел и усмирил буяна без лишних слов. Император мне этого не забыл и очень хотел со мной поквитаться.
Все это случилось неделю назад, и с тех пор он не удостоил меня ни словом.
Лис позировала мне целую неделю, но сегодня была суббота, рисовать мне было лень, так что оба мы решили отдохнуть. Она собралась пойти в соседнюю деревушку Сен-Жюльен поболтать со своей черноглазой подружкой Иветтой, а я – изучить пристрастия бретонской форели с помощью привезенного из Америки рыболовного справочника.
Я добросовестно бродил в воде целых три часа, но ни одна форель так и не клюнула. Меня это задело. Я был уже готов поверить в то, что в этом ручье нет форели, и бросить всю эту затею, если бы не увидел, как рыба ухватила ту самую мушку, которую Император назвал каким-то ученым именем. Может быть, Император прав, подумал я, потому что он и на самом деле первый специалист в Бретани по всем летучим тварям. Руководствуясь справочником, я нашел точь-в-точь такую же мушку, какую проглотила форель, снял прежнюю наживку и нацепил одно из тех рискованных приспособлений, которые очаровывают рыболовов в охотничьих магазинах, но обычно оказываются бесполезными. Когда все было готово, я шагнул в воду и забросил наживку прямо туда, где видел форель. Легкая, как перышко, рыба появилась на поверхности воды, раздался всплеск, блеснула серебряная полоска, и леска натянулась вся – от дрожащего кончика удилища до колесика. Почти мгновенно я подсек, и рыба забилась, вспенивая воду вокруг своего сверкающего тела. Добыча оказалась тяжелой, и я шагнул на берег – мне, возможно, предстояло пробежать изрядную дистанцию вниз по течению. Легкое удилище, дрожа от напряжения, описало идеальный круг.
– И почему я не захватил гарпун! – воскликнул я, потому что теперь уже отчетливо видел, что тяну лосося, а никакую не форель.
Пока я стоял, перетягивая упрямую рыбу, на другом берегу показалась торопливо идущая стройная девушка, которая громко звала меня по имени.
– Это вы, Лис? – сказал я, на секунду подняв глаза. – А я думал, что вы в Сен-Жюльене с Иветтой.
– Иветта ушла в Банналек. Я вернулась домой и застала в Груа ужасную драку; я так испугалась, что побежала вас предупредить.
Рыба стремительно рванулась, размотав леску во всю длину, и мне пришлось прыжком сорваться с места. Лис, подвижная и ловкая, как молодая лань, несмотря на свои тяжелые сабо, бежала по другому берегу, пока рыба не остановилась в глубокой заводи. Там моя добыча яростно дернула леску и наконец замерла в раздумье.
– Драка в Груа? – крикнул я через ручей. – Какая драка?
– Ну, не совсем драка, – дрожащим голосом сказала Лис. – Алый Адмирал наконец-то показался на людях, они с дядюшкой вместе пьют и спорят о бабочках. Я в жизни не видела дядюшку таким сердитым, а Адмирал все посмеивается да ухмыляется, на него просто смотреть противно.
– Но, Лис, – сказал я, с трудом сдерживая улыбку, – ваш дядюшка с Алым Адмиралом то и дело пьют и ссорятся.
– Знаю, знаю, но это совсем другое дело, месье Даррелл. Адмирал как будто еще больше постарел и разъярился после того, как просидел три недели взаперти, а дядюшка… Господи, я его таким отродясь не видела, он от злости совсем обезумел, мне и говорить об этом страшно… а потом пришел Террек.
– А вот это плохо, – мрачно сказал я. – И что же Адмирал сказал сыну?
Лис села на камень среди папоротников и тревожно взглянула на меня своими голубыми глазами.
Бездельника и браконьера Ива Террека его отец, Луи-Жан Террек (известный также как Алый Адмирал), выгнал из дому, а Император своей верховной властью запретил ему появляться в деревне. Дважды молодой головорез возвращался: раз для того, чтобы обстрелять из двустволки спальню Императора -впрочем, безуспешно, – и второй раз, чтобы ограбить папашу. В этом он преуспел, но пойман не был, хотя люди частенько видели, как он шатается по лесам с ружьем. Он открыто угрожал Императору, клялся, что женится на Лис, даже если против него выставят всех жандармов Кемперле, а пока эти жандармы тщетно гонялись за ним по болотам.
Меня мало беспокоило, что он учинил над Императором или что собирался учинить, но его угрозы насчет Лис меня встревожили. Последние три месяца его слова не давали мне покоя: как только Лис вернулась в Сен-Гильдас из монастырской школы, она покорила мое сердце. Я долгое время не мог поверить, что это нежное голубоглазое создание связано с Императором кровным родством. Как и все женщины в Сен-Гильдасе, она носила бархатный корсаж, синюю юбку и очаровательный белый чепчик, но это казалось не более чем маскарадом. По мне, так она была ничуть не хуже молодых аристократок из Сен-Жермена, которые некогда танцевали со своими кузенами на загородных балах Людовика XV. Именно поэтому, когда Лис сказала, что Террек открыто вернулся в Сен-Гильдас, я понял, что мне тоже туда пора.
– Что сказал Террек, Лис? – спросил я, разглядывая дрожащую над водой леску.
На ее щеках заполыхал румянец.
– Да вы знаете, что он обычно говорит, – сказала девушка, слегка вскинув голову.
– Что он вас увезет?
– Да.
– И что плевать ему на Императора, Алого Адмирала и жандармов?
– Да.
– А вы что сказали, Лис?
– Я? Ничего.
– Тогда я ему отвечу вместо вас.
Лис рассматривала свои остроносые сабо, сделанные в Понт-Аване на заказ. Они так ловко сидели на ее маленьких ножках и были ее единственным украшением.
– Так можно мне ответить ему вместо вас? – спросил я.
– Вам, месье Даррелл?
– Да. Вы позволите мне вступиться за вас?
– Mon Dieu, да зачем вам беспокоиться, месье Даррелл?
Рыба замерла, но леска в моей руке продолжала дрожать.
– Потому что я люблю вас, Лис. Девушка покраснела еще сильнее, слабо вздохнула и закрыла лицо руками.
– Я люблю вас.
– Вы понимаете, что вы говорите? – прошептала она.
– Конечно. Я люблю вас.
Лис подняла свое прелестное личико и взглянула на меня с того берега.
– И я вас люблю, – сказала она, и слезы заблестели в ее глазах, как звезды. – Можно мне на ваш берег?
В тот вечер Ив Террек ушел из Сен-Гильдаса, поклявшись отомстить отцу, отказавшему ему в приюте. Я помню, как он стоял на обочине; его загорелые ноги в сабо, набитых соломой, были похожи на бронзовые колонны, короткая бархатная куртка вся истрепалась от времени и непогоды, блуждающие от ярости глаза налились кровью. Алый Адмирал изругал его и направился в свой каменный домик.
– Я тебе этого не забуду, – крикнул Террек, угрожающе размахивая руками, вскинул ружье к плечу и шагнул вперед, но я ухватил его за глотку раньше, чем он успел выстрелить; через секунду мы катались в дорожной пыли. Я крепко стукнул парня по уху, прежде чем позволил ему убраться восвояси, а потом, отряхнувшись, разбил его чертову двустволку о стену и выбросил в реку нож. Император смотрел на меня с очень странным выражением. Он явно жалел, что Террек меня не придушил.
– Он убил бы своего отца, – сказал я, проходя мимо него на постоялый двор Груа.
– Это его дело, – буркнул Император. В его глазах горел зловещий огонек. В какое-то мгновение мне показалось, что он вот-вот набросится на меня, но старик просто был сильно пьян, так что я отодвинул его с дороги и пошел спать, чувствуя усталость и отвращение.
Хуже всего было то, что я не мог уснуть, опасаясь, что Император сорвет злобу на Лис. Я вертелся под одеялом и наконец не выдержал. Полностью одеваться я не стал, натянул бриджи, куртку, шапку, надел сабо, повязал шейный платок, спустился по источенной червями лестнице и вышел на залитую лунным светом улицу. В окне у Императора горела свеча, но хозяина видно не было. "Скорее всего, он мертвецки пьян", – подумал я, заглядывая в то самое окно, в котором три года назад впервые увидел Лис.
