— Н-да. Ну ладно, пора на работу. Держи меня в курсе. Я обязательно приду.
— Вот и хорошо.
— Бедный Джордж,— еще раз задумчиво произнес Гровс.— А чем ты занимаешься, Леопольд? Ты всегда был башковит.
— Я служу городу. Джим,— ответил Леопольд, спускаясь по лестнице. — Я — детектив.
Огромный дом Чака и Ширли Квейнов раскинулся на вершине небольшого холма, возвышаясь над невысокими пригородными постройками. Леопольд оценил его стоимость не менее чем в пятьдесят тысяч. «Нужно было получше одеться»,— подумал он, вылезая из машины.
Квейны с радостью встретили его. Ширли Фазен считалась самой красивой девчонкой в выпускном классе. Глядя на нее, стоящую в дверях. Леопольд вспомнил, что отличительной ее чертой была жизнерадостность. Она оживляла футбольные матчи бурными овациями. Мальчишки устремлялись даже на тоскливые занятия по плаванию, лишь бы взглянуть на Ширли Фазен в купальном костюме.
Леопольд был несколько удивлен, узнав, что она вышла замуж за Чака Квейна, которого в выпускном классе избрали старостой, как бы уже тогда поставив на него печать крупного политика. И ему, видимо, удалось добиться немалого. Но Леопольд чувствовал, что не сможет удовлетворить своего любопытства, не переходя рамок приличия.
— Ну, входи, входи,— настаивал Квейн.— Ты, конечно, помнишь Ширли. Ха. ха! — Видимо, он так шутил.— Выпьем? Что будешь? Скотч, ром, водку? Что скажешь? Мы здесь неплохо устроились. — Лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь окно, осветили его седые волосы, придавая «гм розоватый оттенок.
Леопольд прошел за ним в гостиную, забитую вещами,— своеобразное свидетельство преуспеяния.
— А у вас тут мило,— заметил он.
— Да, нам тоже нравится.— Квейн зажег сигару, но Леопольду не предложил.— Так как насчет выпить? Или ты на службе?
— Я вижу, вы неплохо осведомлены обо мне.
— Иного быть не может. Каждый раз, когда происходит убийство, в газетах появляется имя капитана Леопольда. Правда, Ширли?
Ширли согласно кивнула и устроилась на подлокотнике кресла, в котором сидел Леопольд. На ней было плотно облегающее оранжевое трикотажное платье, придававшее ее фигуре еще большую свежесть. Леопольд едва сдержался, вспомнив, что ему уже сорок три.
— Вряд ли капитан здесь по делу,— промурлыкала она. — Правда, капитан? Готова поспорить, что он здесь из-за предстоящего большого сборища, о котором рассказывал Гарри Толливер.
— Ну, вот видите,— улыбнулся Леопольд,— Значит, я зря приехал.
— Почему же зря? Н-нет. Выпей чего-нибудь.
— Ну хорошо,— со вздохом произнес он.— Виски с содовой.
Из маленького бара в углу гостиной Чак Квейн достал бутылку виски.
— Хорошая жизнь имеет и свои неудобства. Когда дети подрастают и вас поблизости нет, они всегда стремятся тайком приложиться к спиртному. Впрочем, я сам выкидывал подобные штучки.
— Ты, кажется, работаешь инженером? — спросил Леопольд.
— В наше время это довольно прибыльное дело…
— Послушай,— перебила мужа Ширли,— давай не будем говорить о деньгах. Ведь мы не видели Леопольда двадцать пять лет. Лично я хочу поговорить с ним о предстоящем пикнике.
— Думаю, мне о нем известно не больше того, что вы слышали от Толливера. Он втянул меня в эту авантюру. Предполагается провести встречу там же, где у нас был выпускной вечер,— в Венецианском парке.
— Д-да…— проворчал Чак.— Я помню…
— Странно, а я совсем позабыл, что в гот вечер утонул Джордж. Сегодня днем я встретился с Джимом Гровсом, и он напомнил мне о том случае.
— Такие вещи неприятно вспоминать,— сказала Ширли.
— А помните, мы ведь втроем были там, когда это произошло,— произнес Леопольд.— Ты помнишь, как он падал, Чак? Да?
Квейн кивнул.
— Я оказался на месте происшествия чуть ли не через минуту. Возвращался на каноэ к станции. Видимо, Джордж делал то же самое и плыл несколько впереди меня. Как только он завернул за поворот, я услышал резкий крик и всплеск. Он свалился с проклятой лодки и барахтался в воде. Боже, как ужасно!
— Зачем вспоминать об этом? — раздраженно заметила Ширли.— Все были потрясены. И я тоже. Я ведь была помолвлена с Джорджем.
— Ты, кажется, помогала его вытаскивать, да? — спросил Леопольд.
Она кивнула.
— Как раз перед этим случаем несколько человек купались. Я была еще в купальнике. Мы услышали, как Чак позвал на помощь, и бросились к реке. Уже стемнело. Чак крикнул, что лодка Джорджа перевернулась и накрыла его. Мы всей толпой кинулись в реку и стали нырять, пока в конце концов не вытащили тело Джорджа. Но было уже слишком поздно.
Пока она рассказывала, в памяти Леопольда все ярче всплывали различные детали. Сам он плавал плохо, а чернота воды в тот вечер была просто пугающей. Но он вспомнил, как вбежал на пешеходный мостик, прямо над местом трагедии, как внизу, когда Ширли и кто-то еще вытаскивали Джорджа на травянистый берег протоки, играли отблески света от фонариков на воде. Именно за протоки и пешеходные мостики парк получил название Венецианского. Прекрасное место для отдыха и катания на каноэ — своеобразный кусочек Венеции в штате Нью-Йорк. Глубина протоков была не более шести-семи футов. Совсем ничего, но в тот вечер она оказалась роковой для Джорджа Фишера. Целый час его пытались привести в чувство, пока не поняли, что все напрасно. Он был мертв. Внезапная трагедия прервала выпускной вечер.
— Кто тебе помогал его вытаскивать? — спросил Леопольд.
— Кажется, Джим Гровс.
Леопольд кивнул.
— Видимо, так. Правда, при нашей сегодняшней встрече он не говорил об этом.
— А о чем он вообще говорил? — поинтересовался Чак Квейн.
— Да ни о чем особенно. Правда, он сказал, что ему всегда казалось, будто в смерти Джорджа что-то не так.
— Ты что,— рассмеялась Ширли Квейн,— собираешься завести дело об убийстве? После стольких лет? Да, капитан?
— Вряд ли,— с уклончивой улыбкой ответил Леопольд.
Чак уставился на кончик своей сигары.
— Уже поздно,— тихо произнес он.— Прошло четверть века.
— По делам об убийствах срока давности нет, если ты это имеешь в виду.
— Слушайте, давайте найдем более веселую тему для разговора,— вмешалась Ширли.— Как насчет того, чтобы еще выпить, капитан?
— Нет, нет, хватит. Мне действительно пора идти. Я совсем не собирался вести разговоры на профессиональные темы. Просто хотел сообщить вам о встрече.
— Тебе не кажется, что при сложившихся обстоятельствах Венецианский парк не совсем удобное место для ее проведения? — заметил Чак.
Леопольд поднялся с места.
— Я поговорю об этом с Гарри Толливером. Он ведь тоже мог забыть о Фишере.
— Кажется, все забыли о нем.
Леопольд кивнул.
— Все, кроме Джима Гровса. Он еще помнит.
Тем же вечером, чуть позже, Леопольд позвонил Гарри Толливеру домой. Тот был такта жизнерадостным, как будто только что выпил.
— Привет, дружите! Как дела? Ты всех нашел?
— Всех, кроме Джорджа Фишера. Он мертв.
— Джордж… Ах да, конечно. Я совсем не подумал, что его имя в твоем списке.
— Гарри?
— Да?
— А тебе не кажется, что нам следовало бы провести встречу где-нибудь в другом месте? Венецианский парк может навеять неприятные воспоминания.
— Почему? Что ты имеешь в виду?
— Фишера.
— Все давно забыли об этом.
— Некоторые не забыли. Более того, кое-кто думает, что его смерть была совсем не несчастным случаем.
— Что? О Боже. Леопольд, перестань! Выбрось все это из головы! Я просил тебя обзвонить одноклассников и сообщить им о встрече, вот и все!
— Извини.— Леопольд повесил трубку, зажег сигарету и долго сидел, уставившись на узорчатое стекло в двери своего кабинета. Так что же это все-таки было? Может, не стоило разыгрывать перед одноклассниками детектива? Уже не маленький! Сорок три года! Пора обо всем забыть!
Но на следующий день он вновь пошел к Джиму Гровсу.
— Привет! — Гровс мигал сонными глазами, открывая дверь.— Мы не виделись с тобой целых двадцать пять лет, а тут вдруг на тебе — два дня подряд!
— Извини, что вновь беспокою тебя,— сказал Леопольд.
— Давай заходи. У меня в холодильнике есть пара бутылок пива.
— Нет, спасибо. Вот о чем я хотел тебя спросить, Джим. Вчера ты что-то говорил о смерти Джорджа Фишера. Что его, возможно, кто-то вытолкнул из лодки. Почему ты так думаешь?
— Ты решил взяться за это дело через четверть века? Разгадать его?
— Если, конечно, есть, что разгадывать. Ведь все произошло так давно.
— Разгадывать-то есть что, это уж точно. Хотя Фишер не принадлежал к числу отличных пловцов, но проклятая протока была всего лишь десять футов шириной!
— А глубиной?
— Футов шесть. Ведь он мог просто выйти из нее!
— Но не вышел.
— Вот именно, черт побери! Потому что кто-то вытолкнул его из каноэ.
