— Вот именно, черт побери! Потому что кто-то вытолкнул его из каноэ.
— Кто-то из купавшихся?
— Или человек, который был в другом каноэ,— заметил Гровс.
Леопольд зажег сигарету.
— У тебя хорошая память. Что ты еще помнишь? Кто еще катался на каноэ в тот вечер?
— Квейн. Чак следовал прямо за Фишером, когда это произошло.
— Они были друзьями?
— Вряд ли.— Джим на секунду исчез на кухне и вернулся с запотевшей бутылкой пива. — Оба пылали страстью к Ширли Фазен, этой поклоннице футбольных матчем. Сложена она была, что надо.
— Если не ошибаюсь, все были неравнодушны к ней.
— Да, возможно. Даже я какое-то время.
— В тот день Джордж был с Ширли?
— Недолго. У него тогда была и другая подружка. Мардж Алгуард. Может, помнишь?
— Очень смутно. Невысокая девчонка с темными волосами?
— Да.
— И чем она занимается сейчас?
— Недавно я видел ее в городе. Мардж работает в одном универсаме. Похоже, она не замужем. Видимо, никогда и не была.
— Огромное спасибо, Джим. У тебя великолепная память.
— Послушай, а помнишь тот матч с техколледжем?
— Помню, Джим, помню. Но об этом поговорим как-нибудь в другой раз. Ты не опоздаешь на работу?
— Что? Ах да, уже темнеет.— Он допил пиво.— Скоро увидимся. В июне, если не раньше.
— Конечно.
Уходя, Леопольд с сожалением подумал о том, какой груз нес на себе Джим Гровс, не забывающий о некогда прекрасных днях своей молодости.
Имени Мардж Алгуард не было в списке Леопольда, но он все-таки решил с ней встретиться и разыскал ее в самом большом универсаме города, в кондитерском отделе. Она стояла за прилавком и насыпала разноцветные леденцы в маленькие пластиковые пакетики. Прошло уже несколько недель после Пасхи, и Леопольд решил, что это остатки непроданного товара. Интересно, подумал он, а есть ли у них шоколадные зайцы?
— Извините. Мисс Алгуард?
— Да.— Улыбка ее была по-прежнему милой.
— Знаете, столько лет прошло, что вы меня, возможно, не помните. Меня зовут Леопольд. Мы с вами вместе учились в средней школе.
— Конечно, я вас помню,— произнесла она с просветлевшим лицом.— Как ваши дела?
— Прекрасно. Я хотел бы поговорить с вами, если это возможно. Во время вашего перерыва. Скажем, на обед. А может, вы позволите себе чашку кофе?
— Я — заведующая этим отделом,— ответила она и с улыбкой махнула рукой одной из девушек.— Буду рада выпить с вами кофе. Я так редко вижу старых знакомых.
Сидя в ярком, но безвкусном ресторане магазина, они вспоминали старые времена, общих знакомых. Наконец, после изрядного количества случайных вопросов, Леопольд спросил:
— Вы помните Джорджа Фишера? Того парня, который утонул в выпускной вечер?
— О да. Джордж Фишер. — Ее глаза, казалось, внезапно затуманились.
— Я часто вспоминаю тот день, пытаясь понять, что же произошло на самом деле. Вы ведь были с Джорджем, да?
— Но не в тот момент, когда он утонул.
— Нет, нет, раньше.
— Да, это так. Трудно все вспомнить. В следующем месяце исполняется ровно двадцать пять лет с того дня. Знаете, Гарри Толливер недавно приглашал меня на встречу класса.
— Знаю.
— Так вот, в тот лень я почти все время была с Джорджем. Помню, как он взял на прокат каноэ, как мы катались по всему парку, по многочисленным речкам и протокам, под мостиками, в тени ветвистых деревьев.
— А что было потом?
— О, точно не помню. Некоторое время мы отдыхали на берегу. Помню, какая восхитительная была трава. Такая мягкая. Затем стемнело, и он сказал, что каноэ нужно вернуть на станцию. Больше я его живым не видела. Чуть позже раздался крик, я подбежала к протоке и увидела, как его пытаются откачать. Это было просто ужасно.
Леопольд решил оставить ее в покое, но его волновал еще один вопрос.
— Когда… когда вы были на берегу, вы целовались?
— Что?! — Ее затуманенные глаза вдруг зажглись яростным огнем.— Почему вы задаете мне такие вопросы?
— Просто хочу разобраться в смерти Фишера.
— Вы что, полицейский?
— Это неофициальное расследование,— быстро произнес капитан, но понял, что, увлекшись вопросами, совершил ошибку. Мардж Алгуард замкнулась, молча допила кофе и, едва попрощавшись, заторопилась к себе в отдел.
Леопольд вздохнул и заказал еще чашку кофе. Нужно обо всем забыть. Ничего хорошего из его попыток не получится. Своими разговорами он бередил душу, вызывал тяжелые воспоминания, которые лучше предать окончательному забвению. Он — детектив, и он мог видеть зло там, где его и в помине не было.
Тем же вечером Леопольду позвонил встревоженный Гарри Толливер.
— Леопольд, черт побери, что ты делаешь?
— Ты о чем?
— Прекрасно знаешь. Я говорю о Джордже Фишере. Ты уже всем испортил настроение.
— Вот как? Кому именно?
— Например, Мардж Алгуард. Узнав, что ты из полиции, она до смерти перепугалась. О чем ты ее хотя бы спрашивал?
— Да, собственно, ни о чем.
— Ее имени не было в твоем списке. Какого же черта ты пытаешься все испортить? Что хочешь узнать?
— Только правду.
— Через двадцать пять лет не осталось никакой правды, одни только воспоминания. Перестань беспокоить людей. Перестань беспокоить меня.
— Тебя?
— Я хочу, чтобы эта встреча удалась. Неужели думаешь, что люди придут, если узнают, что ты проводишь расследование убийства?
— Об убийстве до сих пор никто и не заикался…
— Слушай, забудь все, что я просил сделать в связи с этой встречей. Забудь все, ладно?
— Я не могу согласиться с тобой. Воспоминания все равно останутся.
Толливер в ярости бросил трубку.
Леопольд чувствовал себя виноватым как перед ним, так и перед другими. Но события вышли из-под его контроля. Он чувствовал, что колеса закрутились, и надо только ждать, пока они сами не остановятся.
Ночью Леопольду спалось плохо. При первых же лучах солнца он проснулся в холодном поту. Ему снилось, что он вновь находится в Венецианском парке, стоит на каменном мостике над протокой, вцепившись во влажный парапет, и наблюдает за происходящим внизу. Ширли Квейн, тогда еще Ширли Фазен, в узком купальнике, выгодно подчеркивавшем ее фигуру, пытается вытащить из воды безвольное, обмякшее тело. Ей помогает Джим Гровс. Его одежда промокла насквозь, а ботинки, видимо, затерялись где-то в воде.
Внезапно Леопольд вздрогнул. А ведь Джим Гровс, несмотря на всю свою замечательную память, в разговоре с ним даже не заикнулся о том, что помогал вытаскивать из воды тело Фишера. Почему? Может, он молчал потому, что его об этом не спрашивали?
Леопольд вскочил с кровати и быстро оделся. Он спешил к себе в управление. Ему хотелось убежать от мыслей, от воспоминаний. Придя на работу и усевшись за стол, он сразу же вызвал к себе Флетчера и попросил его представить сводку о происшествиях за ночь.
— Она пока еще не готова,— ответил Флетчер.— А что за спешка? Что-нибудь случилось?
— Даже не знаю. Есть что-нибудь новенькое о вчерашнем ограблении ювелирного?
— О, с этим нам просто повезло.— Флетчер улыбнулся во весь рот.— Птенчик, которого мы взяли, в конце концов раскололся и во всем признался.
— Ну и что он сделал с бриллиантовыми кольцами?
— Мы бы до этого никогда не додумались! Оказывается, в том же здании, в одной из контор, работает его подружка, которая в день совершения преступления ровно в три часа пошла пить кофе. Во время ее отсутствия он ограбил магазин, и, когда она возвращалась обратно, держа в руке стаканчик кофе, он, пробегая мимо нее, бросил кольца в этот стаканчик и был таков. Все проделано просто безукоризненно.
— Не совсем,— возразил Леопольд.
— Что не совсем?
— Не совсем безукоризненно,— повторил капитан.— Вы же все-таки схватили его.
— Да, но если б он не заговорил, мы бы никогда сами не додумались, как совершено преступление.
Леопольд нахмурился,
— Знаете, Флетчер, у криминалистов безукоризненные преступления иногда становятся навязчивой идеей. Похоже, со мной произошло то же самое.
— Что вы хотите этим сказать, капитан?
— Четверть века назад во время выпускного вечера утонул восемнадцатилетний школьник. Все произошло у меня на глазах. Теперь я думаю: а не был ли тот парень убит?
— Послушайте, капитан, забудьте об этом. Стоит ли тратить время на события такой давности, когда каждый день совершается масса новых преступлении?
Леопольд вздохнул и, повернувшись на стуле, посмотрел в окно. Были первые дни мая — его любимое время года, когда оживающая вновь земля стремится как можно быстрее сбросить скрипучие оковы зимы. Но, похоже, сегодня погода действовала на него угнетающе.
— Флетчер, я с уважением отношусь к вашему мнению, но последовать вашему совету не могу. Сходите в архив и постарайтесь откопать все, что имеется по этому делу. Хорошо?
