Откровенно говоря, мы с Катюшей еще со времени медового месяца влюбились в эту страну. Здесь было тихо и спокойно, плюс замечательный климат, продукты питания высочайшего качества и радушные киприоты. Регулярно мы заводили разговор на тему: «а что, если и правда, как-нибудь сюда перебраться…» Но до сих пор у нас не было для этого никаких реальных предпосылок. Теперь пришлось задуматься основательно.
Странно, но чем больше я думал на эту тему, тем больше портилось настроение. В истинных причинах не хотелось признаваться даже самому себе. Развязка наступила через неделю.
— Дениска, все же что ты думаешь насчет предложения Майкла? — Мы только что вернулись в дом, позагорав и вдоволь наплававшись в бассейне. Журнальный столик украсили запотевшие кружки с пивом и очищенная вяленая корюшка, которую мы традиционно берем с собой из Москвы.
— Ты сможешь здесь жить одна без меня? — сразу напрягся я.
— Ну что ты! У меня и мыслей таких нет. Какая же это семья, когда муж и жена живут отдельно.
— А как тогда?
— Солнышко, ты не нервничай, я же ни на чем не настаиваю, просто меня очень привлекает это предложение. Понимаешь, это настоящее счастье — заниматься любимой работой, получая за это кучу денег, и живя в любимом месте с любимым человеком.
— Ну да, любимого человека ты поставила на последнее место, — окончательно надулся я.
— Дорогой, что с тобой? — супруга искренне недоумевала. — Может, отложим этот разговор?
— Ну уж нет, давай его закончим раз и навсегда! — Меня понесло. — Интересно получается! Как только тебе один раз удалось заработать солидные деньги, такие, что я и за месяц не зарабатываю, так сразу твое отношение к нашему взаимному положению в семье изменилось.
— Постой, я же ничего не тре…
— Не перебивай! — резко оборвал я жену на полуслове. — Так вот. Получается, что моя работа уже не в счет?! Я только сформировал отдел — фактически это мое собственное дело. Ты знаешь, сколько сил я вложил в это?! Цифровая полиграфия на сегодня очень перспективный бизнес, конкуренция почти нулевая. И что, я должен все это бросить? Что ты молчишь?
— Не хочу тебя перебивать. А то ты такой грозный мачо, еще в нос двинешь! — Катя тоже потеряла терпение. — Я так поняла, что ты закончил? Можно теперь и жене слово молвить? Ну слушай! А с чего ты взял, что я на тебя наплевала?! Я как раз и хотела обсудить с тобой, возможен ли наш переезд сюда так, чтобы ты смог руководить своим бизнесом дистанционно. В конце концов ты можешь с какой-то периодичностью летать в Москву. Ты только представь, как будет здорово, как мы…
— Как, как ты себе это представляешь?! — Повысил я голос.
— Не ори, пожалуйста, зрителей все равно нет! Ты же сам говорил, что нашел очень толкового зама, что он разбирается во всем и вполне может потянуть руководство всем проектом. Твои слова?
— Мои, но… — я лихорадочно соображал, не зная, что и возразить. — Значит, ты предлагаешь мне бросить в Москве все и жить здесь в качестве твоей прислуги? Талантливая Катя Заречина — гордость кипрского дизайна интерьеров и ее подкаблучно-прислужливый супруг! Слушай, а может иначе решить проблему?! Может, все же в нашей семье я буду зарабатывать деньги, тем более что это у меня неплохо получается. И не один раз, а регулярно! А ты бы занялась прямыми женскими обязанностями: убирать дом, кормить мужа, рожать и воспитывать детей!
Это был подлый удар. Удар наотмашь. Да, мы уже три года безуспешно пытались зачать ребенка. Особенно остро этот вопрос начал волновать нас год назад. Мы оба обследовались. Врачи единодушны — никаких медицинских препятствий к зачатию мы не имеем. Вот тогда-то Катя и начала по совету своего духовника — о. Кирилла — больше поститься и молиться, ездить по святым местам. Я поначалу согласился, но потом начал всем этим тяготиться. Почему-то, несмотря на заверения врачей, Катя винила именно себя в том, что до сих пор детский смех не зазвучал в нашем доме. Сколько раз я ее успокаивал по этому поводу, а теперь вот ударил по самому больному.
— Какая же ты свинья, Денис Григорьевич, — сказал я себе под нос. За столом я сидел один. Катя в слезах убежала в спальню. Чувствуя на душе гнусный осадок, я отправился попытаться успокоить супругу.
— Катюша, Котенок, — нежно гладил я любимую по вздрагивающей спине. — Я, это, ну свинья я, прости засранца.
— Ты понимаешь, что поступил подло! — Катя резко села на кровати, сбросив мою руку. — Это не мужской поступок!
— Ну а что, я разве мужик?! — ее ответный удар достиг цели. — Бедная ты бедная, вышла замуж за бабу, ну извини. — Я спустился в гостиную и воспользовался излюбленным в последнее время способом решения проблем — набулькал себе изрядную порцию джина с тоником.
Через полчаса спустилась Катя. Она уже успокоилась.
— Денис, я не хочу здесь оставаться, полетели в Москву, — ее голос был холоден.
— Как скажешь, дорогая…
Через два дня мы вернулись в дождливую Москву. Жизнь вошла в привычную колею. Мы помирились, но, как оказалось, та размолвка оставила неизгладимый след в наших отношениях. Что-то очень важное сломалось внутри нашей семьи. Мы перешагнули через рубеж, который нельзя было преступать…
До храма я добрался только месяца через три после возвращения в Москву. Подготовившись к Причастию, я пришел на Исповедь к отцу Николаю. Он встретил меня радушно.
— Здравствуй Дионисий! Давненько тебя не видел!
— Да, батюшка, простите свое нерадивое чадо. Лень матушка вперед меня родилась.
Внимательно выслушав мою Исповедь, священник начал разговор.
— Денис, меня очень беспокоит то, что происходит в вашей семье. Видишь ли, я совершенно уверен в том, что вы с Катей просто созданы друг для друга. Никаких, поверь мне, никаких реальных проблем, которые бы могли разрушить вашу семью, нет и быть не может! Все проблемы исходят из ваших голов!
— Бестолковых, — вставил я.
— Рад, что ты это понимаешь, — улыбнулся священник. — Вы оба поддаетесь мыслям, которые вкладывают вам в голову ваши персональные бесы-«кураторы».
— Батюшка, мне как-то не очень во все это верится.
— И это говоришь мне ты?! Ты, которому Господь столько открыл?! — Священник был в неподдельном искреннем изумлении. — Ну вспомни историю моего тезки — сатаниста Коли!
— Да нет, батюшка, я не то чтобы не верю, но мне кажется, что это как-то все далеко, нереально.
— Ничего подобного! Все это в высшей степени реально. Если ты попытаешься разобрать любую вашу с женой ссору, то вспомнишь, как удачно в кавычках и исключительно в нужный момент тебе в голову приходит нужное в кавычках же слово — наиболее обидное для твоей второй половины. Ты вспомнишь, как вдруг совершенно немотивированно тебя захлестывает злоба и ненависть к жене, а потом ты даже не можешь самому себе объяснить, что же произошло, и чего ты так на нее взъелся. Это орудует бес, Денис. Но с тебя это ответственности не снимает, поскольку ты должен тренироваться контролировать мысли в своей голове, немедленно выкидывая все, что сеет злобу и разрушение. Вам с Катей надо научиться главному — искусству разговаривать и договариваться. Любую проблему люди могут обсудить спокойно, высказав свои претензии и недовольства. После этого нужно попытаться достигнуть компромисса: хорошо, тебе во мне не нравится это, я согласен следить за собой и больше так не поступать, но в свою очередь мне в тебе не нравится это. Схема простая. Простая на первый взгляд. И еще, Денис. Давай-ка будем завязывать со спиртным. Это путь к деградации и погибели. Ты сам-то это понимаешь?
— Понимаю, батюшка.
— Что думаешь делать?
— А что вы мне посоветуете?
— Я-то посоветую, вот только согласишься ли ты с моим советом?
— Да, батюшка, постараюсь.
— Ну хорошо, давай для начала откажемся совсем от крепких спиртных напитков. Ты вполне можешь себе позволить хорошие сухие вина, это и для здоровья будет гораздо полезнее. Ограничивайся двумя бокалами сухого вина по праздникам. Договорились?
— Договорились, батюшка!
После Исповеди и Причастия стало намного легче, появилось реальное стремление изменить свою жизнь. Реальное, но недолгое. Уже вечером мы с Катюшей решили отметить «возвращение блудного сына», имея в виду мое Причастие, в ходе чего я, выпив вина, закончил трапезу граппой, допив оставшиеся граммов 200 крепкого напитка.
Дальше наша семейная жизнь была похожа на тление кучи осенних листьев: огонь то разгорался местами, то потухал, оставляя черные проплешины, источающие холодный вонючий дым. Договариваться мы так и не научились. Катя почему-то всегда считала себя правой в любой ситуации. Она ждала от меня извинений, но никогда не делала это первой. Меня с некоторых пор начало от этого трясти, и разговаривать — мирно и спокойно — было решительно невозможно. Выход у меня был стандартный и проверенный — стакан. Более того, я стал очень раздражительным и вспыльчивым, это заметили и коллеги по работе. Всё вместе это никак не способствовало гармонии в семейных отношениях. Катя все чаще с какой-то маниакальной настойчивостью говорила о ребенке, пытаясь подвигнуть меня на сугубые аскетические труды. Мне же это было совершенно по барабану. Тогда супруга замкнулась, решив поститься самостоятельно. Ее пост предполагал не только воздержание от определенного рода пищи, но и отказ на длительные периоды от супружеских отношений. Я пытался говорить на эту тему, вразумлять, уговаривать. Ссылался на апостола Павла: «не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а [потом] опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим»[3], объясняя, что одно из ключевых слов здесь «по согласию». Не имеет права жена самовольно возлагать пост на своего супруга. Но все было тщетно. Это и добило окончательно наши уже весьма шаткие семейные отношения.
