И всё-таки она задумалась. Что же такое сказал Джеральд на самом деле? Лондон? У неё и в мыслях не было такого.
— Не люблю Лондон! — вырвалось вдруг у неё.
— Угу… — протянул Джордж понимающе. — Я, видно, и вправду что-то перепутал, хотя… Вроде мистер Мартин ясно говорил. Ну, да я рад, что вы остаётесь. Что толку ездить! Меня и самого не тянет в этот Лондон. Там сейчас сплошные автомобили. А уж когда человек покупает машину, он и на месте усидеть не может. Вот и мистер Эймз, который вам дом продал, такой тихий был и спокойный, пока не купил машину. А через месяц после того объявил, что продаёт дом. Он ведь вложил в него кучу денег — и электричество провёл, и краны поставил в каждой спальне, и всё такое. Я ему ещё сказал: «Вы своих денег никогда не увидите». А он мне в ответ: «Зато я продам дом за две тысячи наличными». Так оно и получилось.
— За три тысячи, — улыбаясь, поправила садовника Аликс.
— Да нет, за две, — упрямо повторил старик. — Тогда все кругом говорили об этой сделке.
— Но он получил ровно три тысячи, — настаивала Аликс.
Джордж покачал головой.
— Женщины всегда путаются в цифрах. Не скажете же вы, что мистер Эймз был настолько нагл, что запросил с вас три тысячи?
— Переговоры вела не я, а муж.
Джордж снова наклонился над клумбой.
— А всё-таки цена была две тысячи, — упрямо сказал он.
Аликс не стала спорить. Пройдя к одной из дальних клумб, она решила сорвать несколько цветков. По дороге назад среди травы и листьев она заметила какой-то небольшой предмет тёмно-зелёного цвета. Аликс нагнулась. Это оказалась записная книжка Джеральда. От нечего делать она раскрыла её и стала листать записи.
Почти со дня свадьбы она заметила, что эмоциональный и импульсивный Джеральд в обыденной жизни был чрезвычайно педантичен. Он хотел, чтобы они ели всегда в одно и то же время, дотошно рассчитывал свои дела по часам на каждый день и вёл для этого такие записи.
Листая книжку, она нашла одну забавную запись. Вверху стояла дата 14 мая, а чуть ниже было написано:
«Женитьба на Аликс. Церковь Св. Петра, 2.30».
«Глупенький, — улыбнулась Аликс, — неужели он боялся забыть об этом?» Она перевернула страницу. Что это? «18 июня, среда». Это же сегодняшний день! Аккуратным почерком Джеральда было записано: «9 ч. вечера». И всё. «Что у него за планы на это время?» — удивилась Аликс. Мысль о том, что если бы у Джеральда были любовные тайны, то эта книжка непременно бы их выдала, вызвала у неё улыбку. Ведь Джеральд так педантичен! Он обязательно записал бы имя другой женщины. Она перелистнула последние страницы книжки. Сплошные даты, деловые записи и только одно женское имя — её собственное. Но, возвращаясь в дом, она всё же чувствовала беспокойство, причину которого не могла понять сама. На мгновение ей показалось, что рядом стоит Дик и повторяет давние слова: «Он тебе совершенно чужой. Ты ведь не знаешь, кто он и что он!»
В самом деле, что она знала о Джеральде? А ведь ему уже сорок, и у него, конечно, были раньше и другие женщины. Не стоит об этом думать, решила она, есть более важные дела. Надо ли, кстати, говорить Джеральду о звонке Дика? Не исключено, что муж встретил его в деревне. Тогда он наверняка упомянет об этом, и вопрос решится сам собой. Или же… Тут Аликс поняла, что особого желания рассказывать о звонке у неё нет. Стоит ей заикнуться об этом, Джеральд обязательно пригласит Дика в гости, но тогда придётся объяснять, что Дик сам напрашивался в гости, а она ему отказала. Естественно, Джеральд спросит почему, а что она может ответить? Рассказать свой странный сон? Да муж поднимет её смех или заподозрит — что ещё хуже, — будто у неё есть какие-то тайные чувства к Дику, которые она пытается скрыть.
Стыдясь самоё себя, она всё же решила промолчать. Впервые она что-то скрывала от мужа, и это мучило её.
Джеральд вернулся домой, когда до ужина оставалось совсем немного. Она заторопилась на кухню и сделала вид, что занята приготовлением еды, чтобы её смущение не бросалось в глаза. Поняв, что муж не встретил Дика, Аликс облегчённо вздохнула, но чувство стыда по-прежнему не давало ей покоя.
После ужина, когда они расположились в уютной, отделанной дубовыми панелями столовой и через распахнутые окна шли волны душистого ночного воздуха из сада, Аликс вспомнила про находку.
— Вот чем ты поливаешь цветы, — улыбаясь, сказала она и бросила записную книжку на колени мужу.
— Наверно, выронил на прогулке.
— Теперь я знаю все твои тайны.
— Никаких тайн, — покачал головой Джеральд.
— А кому это ты назначил свидание в девять вечера?
— А… это… — казалось, на мгновение Джеральд растерялся, но тут же овладел собой и превесело улыбнулся. — Сознаюсь: у меня свидание с одной красивой девушкой, у которой каштановые волосы и голубые глаза. В общем, точь-в-точь похожа на тебя.
— Не понимаю, — Аликс сделала вид, что говорит очень серьёзно, — ты не хочешь признаться откровенно?
— Ну, что ты, — Джеральд продолжал улыбаться. — Это всего лишь напоминание самому себе. Я хотел проявить несколько негативов. Будет славно, если ты мне поможешь.
Джеральд всерьез увлекался фотографией. У него был хороший фотоаппарат, правда устаревшей модели, но зато с отличной оптикой. В подвале дома он оборудовал целую лабораторию.
— И, конечно, проявкой нужно заняться ровно в девять, — поддразнила Аликс мужа.
— Послушай, моя милая, — на этот раз в голосе Джеральда появились нотки раздражения, — чтобы хорошо сделать работу, нужно всё заранее спланировать.
Аликс промолчала и некоторое время смотрела на мужа. Откинувшись на спинку стула, он курил. Его резко очерченное лицо контрастно выделялось на тёмном фоне окна. Непонятный страх вдруг охватил Аликс. Не в силах сдержаться, она воскликнула:
— Ах, Джеральд! Мне бы так хотелось узнать о тебе больше.
Он с удивлением повернулся к ней.
— Больше? Дорогая моя, но я ведь всё о себе рассказал. Ты знаешь о моём детстве в Нортумберленде, о том, как я жил в Южной Африке, как потом перебрался в Канаду и за десять лет жизни там сумел разбогатеть.
— Ну, — протянула Аликс, — это всё дела.
Джеральд с понимающим видом засмеялся.
— А-а, теперь мне ясно… Все женщины одинаковы. Тебя интересует моя личная жизнь.
Аликс смущённо пробормотала:
— Но ведь у тебя… были другие женщины. То есть, я хочу сказать…
Она замолчала. Джеральд посуровел.
— Уж не считаешь ли ты меня Синей Бородой? — голос его звучал строго. — Да, у меня были другие женщины, но клянусь тебе, ни одна из них не значила для меня так много, как ты.
Он говорил искренне, и Аликс успокоилась. Джеральд смягчился.
— Надеюсь, ты удовлетворена? — он смотрел на Аликс с любопытством. — Но почему ты заговорила об этом именно сегодня?
Аликс поднялась с кресла и нервно зашагала по комнате.
— Сама не знаю. У меня весь день на сердце тревога.
— Странно, — вполголоса проговорил Джеральд, покачивая головой. — Очень странно.
— Почему странно?
— Милая моя, ведь ты обычно такая спокойная и ласковая!
Аликс заставила себя улыбнуться.
— Как назло, меня сегодня все раздражает, — сказала она. — Начать с того, что наш садовник почему-то решил, что мы едем в Лондон. Сказал, что слышал об этом от тебя.
— Где ты его видела? — Джеральд даже привстал со стула.
— Он приходил сегодня, чтобы отработать за пятницу.
— Старый дурак! — вырвалось у Джеральда.
Аликс удивилась, увидев, как исказилось при этом лицо мужа. Такое злобное выражение она видела у Джеральда впервые. Заметив её реакцию, Джеральд взял себя в руки.
— Старик и впрямь выжил из ума, — тоном ниже повторил он.
— А что ты ему сказал?
— Я? Ровным счётом ничего. Хотя, постой… Как-то я пошутил насчёт поездки в Лондон, а он, верно, принял это всерьёз. К тому же он слегка глуховат. Но ты, надеюсь, объяснила ему?
— Конечно. Правда, он из тех людей, которые если вобьют что-то себе в голову, то уж потом до смерти стоят на своём.
Тут Аликс рассказала о том, как садовник настаивал, что за дом было заплачено всего две тысячи. Джеральд немного помолчал, а затем сказал:
— Я знаю, откуда у старика такое заблуждение. Дело в том, что Эймз получил наличными две тысячи, а оставшуюся тысячу — по закладным.
— Ну, вот, всё объяснилось очень просто, — с облегчением вздохнула Аликс и, взглянув на часы, лукаво заметила:
— По-моему, нам пора приниматься за работу. Мы опоздали на целых пять минут.
— Я передумал, — произнёс Джеральд, странно улыбаясь. — Отложим занятие фотографией на другой раз.
Воистину непостижим ум женщины. Засыпая в тот вечер, Аликс была спокойна и безмятежна. Тучи, закрывавшие небеса её счастья, рассеялись, и она могла быть довольна жизнью, как и прежде. Однако к вечеру следующего дня беспокойство снова овладело ею. Дик больше не звонил, но подспудно она понимала, что причина её беспокойства кроется в нём. Опять и опять она вспоминала его слова о Джеральде. А рядом возникало лицо мужа, когда он говорил: «Уж не считаешь ли ты меня Синей Бородой?» Теперь ей казалось, что он сказал это с явной угрозой, предостерегая от того, чтобы она копалась в его прошлой жизни.
