Сэм.
– О, ну, знаете, – отвечает она. – Как будто все мы склонны к неврозам или истерии и нашим суждениям не следует доверять. Это узаконивает гегемонистскую идею маскулинности и доминирующего положения мужчин в обществе и оправдывает подчинение женщин. – Она берет свой бокал и возвращается к книге. – В любом случае, спасибо за выпивку.
Сэм позволяет ей прочитать еще одну страницу, прежде чем наклониться. – Эй, всезнайка. Ты приехала на выходные?
– Нет, – говорит она, переворачивая страницу. – Я здесь живу.
– Ты шутишь. Честнат-Хилл – небольшой городок. Думаю, я бы запомнил, что видел тебя.
– Я новенькая. – Она смотрит на него снизу-вверх. – Переехала сюда в прошлом месяце из Нью-Йорка. «Городские идиоты», кажется, так нас называют местные? – Она зубами стягивает оливку с пластиковой шпажки, и он представляет себе, какими солеными должны быть ее губы, когда чувствует руку на своем плече. Это Реджи Майер, фармацевт. Его жена Натали – пациентка, последнее время ее преследует навязчивая мысль, что Реджи пахнет салями.
– Натали неважно себя чувствует, – говорит Реджи, показывая пластиковый пакет. – Несу домой немного супа.
– Передайте ей – я надеюсь, что ей станет лучше, – говорит Сэм, наклоняясь на несколько дюймов к нему, но не чувствуя никакого запаха.
– Обязательно, доктор Статлер. Спасибо.
– Доктор? – спрашивает женщина, когда Реджи уходит.
– Психотерапевт.
Она смеется.
– Ты – психотерапевт?
– Что? Не веришь? – Сэм снова тянется к бумажнику, достает визитку и кладет рядом с ее бокалом.
– Странно, – произносит она, читая визитку. – По-моему, ты больше похож на ортопеда. Так ты хочешь меня проанализировать?
– А почему ты думаешь, что я еще этого не сделал?
Она закрывает книгу и поворачивается к нему лицом. – И?
– Ты умна, – начинает он. – Уверена в себе. Предположу, что единственный ребенок в семье.
– Очень хорошо, доктор.
– Любящие ответственные родители. Частная школа. Минимум один диплом, а может, и два. – Сэм делает паузу. – И тебе пришлось стать экспертом по ношению бремени быть самой красивой женщиной в этом мире.
Она закатывает глаза. – Вау, это было ужасно.
– Возможно. Но я серьезно, – говорит Сэм. – Спорим, если опросишь всех мужчин здесь, кого они хотели бы увести сегодня домой, сто процентов выбрали бы тебя.
– Девяносто девять процентов, – поправляет она. – Бармен выбрал бы тебя.
– Когда постоянно находишься под мужскими оценивающими взглядами, это сказывается, – продолжает Сэм. – Объективация, как мы это называем.
Ее лицо смягчается. – Когда на тебя смотрят, как на вещь.
– Некоторые. Но не все.
– Думаешь, мне стоит завести собаку для отвлечения внимания?
– Ты шутишь? Горячая девушка с собакой? Это лишь ухудшит ситуацию.
Она улыбается. – Ты все это придумал, пока шел за мной и пялился на мой зад? Или когда стоял снаружи, наблюдая за мной через окно?
– Мне звонили, – оправдывается Сэм. – Экзистенциальный кризис, требующий срочного внимания.
– Печально. А я надеялась, ты там набираешься храбрости, чтобы подойти и приударить за мной. – Она, не сводя с него глаз, подносит к губам очередную оливку и соблазнительно высасывает из нее сок, и вот оно, чувство, за которым он гонится, как за дозой наркотика, с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать: трепет от осознания того, что он вот-вот будет обладать красивой женщиной.
– У тебя правда исключительная задница, – говорит Сэм.
– Да, я знаю. – Она смотрит на его «Джонни Уокер Блю». – Кстати об исключительности, мне очень расхваливали этот напиток. Можно? – Она поднимает бокал к свету и изучает переливы цвета, прежде чем поднести к губам и осушить его. – Ты прав. Он хорош. – Она наклоняется ближе, ее дыхание пахнет виски. – Если бы ты не был женатым местным психотерапевтом, я бы пригласила тебя попробовать мои губы на вкус.
– Откуда ты знаешь, что я женат? – спрашивает Сэм, чувствуя, как жар поднимается у него по затылку.
– Ты носишь обручальное кольцо, – отвечает она.
Он засовывает руку в карман. – Кто сказал?
– А твоя жена знает, что ты сегодня здесь, анализируешь уверенную в себе единственную дочь, в городке Честнат-Хилл, штата Нью-Йорк?
– Моя жена не в этом городке, – говорит Сэм. – Так что скажешь? Не хочешь присоединиться ко мне за ужином?
Она смеется. – Ты даже не знаешь моего имени.
– Меня интересует не имя.
– Правда? – Она ставит стакан, поворачивается к нему лицом и тянется под стойку. – Ну, в таком случае…
– Ребята, у вас все в порядке? – Это бармен, смотрит на них, почесывая бровь, пока женщина медленно скользит руками по бедрам Сэма.
– Да, – отвечает она. – У нас все отлично.
Бармен уходит, а ее правая рука оказывается у Сэма между ног, где задерживается еще на минуту, пока они смотрят друг другу прямо в глаза.
– Боже мой, доктор, – говорит она. – Насколько я могу судить, бедняжке, что за вас вышла, очень повезло. – Она снова кладет руки на стойку бара.
– Обязательно передайте ей мои слова.
– Я так и сделаю. – Сэм наклоняется вперед и нежно проводит пальцами по ее щеке, его горячее дыхание касается ее уха. – Эй, Энни Поттер, знаешь, что? Тебе очень повезло.
Она пахнет шампунем «Пантин», на ней серьги, которые он подарил ей вчера вечером. – А теперь верни руку обратно.
– Простите, доктор Статлер, – говорит она, отстраняясь. – Но это только часть юбилейного подарка. Вам придется подождать, пока мы не вернемся домой за остальным.
– Ну, в таком случае. – Сэм поднимает руку и жестом просит счет, а Энни берет шпажку и закидывает в рот последнюю оливку.
– Как прошел твой день, дорогой супруг? – спрашивает она, улыбаясь.
– Не так хорошо, как мне бы хотелось.
– Навестил маму?
– Да, – отвечает он.
Энни смахивает волос с его плеча. – И как она?
– Нормально.
Энни вздыхает. – Вчера все там казались такими недовольными. Они ненавидят новые правила.
– Все нормально, Энни, – говорит Сэм, не желая сменять ощущение руки жены у себя между ног на мысли о матери, одинокой и несчастной в доме престарелых за пять тысяч долларов в месяц, куда он перевез ее полгода назад.
– Ладно, хорошо, не будем об этом, – кивает Энни. Она поднимает бокал. – За еще одну удачную неделю брака. Эти последние шесть недель были так хороши, что я дам нам как минимум еще шесть.
Сэм поправляет майку Энни, чтобы прикрыть бретельку бюстгальтера у нее на плече. – Ты точно не обижаешься на меня за все это?
– За что?
– Бросить все в Нью-Йорке. Переехать в этот поганый городишко. Выйти за меня.
– Так уж вышло, что я полюбила этот поганый городишко. – Она перехватывает чек у бармена и быстро расписывается. – И, кроме того, ты очень богат. А теперь, доктор, отвезите меня домой и доставьте мне удовольствие.
Она встает, медленно надевает пиджак. Сэм идет за ней к
