сам. Судя по всему, у него страсть к точному и проверенному знанию.
– В этом нет ничего дурного.
– Конечно, но иногда он преступает границу. Когда дело доходит до избиения тростью трупов в прозекторской, это выглядит весьма эксцентрично.
– Избиения трупов?!
– Да, чтобы проверить, в течение какого времени после смерти на теле могут образовываться синяки. Я собственными глазами видел, как он это проделывает.
– И вы еще говорите, что он не изучает медицину?
– Нет. Одному Богу известно, каков предмет его научных поисков. Но вот мы и приехали, так что сейчас вы будете иметь возможность составить о нем собственное представление. – На этих его словах мы свернули в узкий проулок и вошли в маленькую боковую дверь, ведущую в одно из крыльев большого госпиталя. Здесь все было мне знакомо, и я не нуждался в проводнике, чтобы подняться по тускло освещенной каменной лестнице и пройти по длинному коридору с открывающейся перспективой беленых стен и выкрашенных серовато-коричневой краской дверей. Ближе к его концу низкая арка открывала проход в боковое ответвление, упирающееся в химическую лабораторию.
Это была комната с высоким потолком, заставленная где выстроившимися в ряд, где беспорядочно громоздившимися склянками. Широкие низкие столы были расставлены безо всякой системы, и на них теснились реторты, пробирки и маленькие бунзеновские горелки, над которыми колыхались мерцающие язычки синего пламени. В комнате находился только один исследователь. Поглощенный работой, он сидел, склонившись над дальним столом. Услышав наши шаги, он оглянулся и вскочил с радостным криком:
– Я его нашел! Нашел! – сообщил он моему сопровождающему, одновременно бросаясь к нам с пробиркой в руке. – Я нашел реагент, который осаждает только гемоглобин и больше ничего.
Найди он золотую жилу, большего восторга на его лице все равно быть не могло.
– Доктор Уотсон, мистер Шерлок Холмс, – представил нас друг другу Стэмфорд.
– Рад познакомиться, – сердечно произнес Холмс, сжав мою руку с силой, какой я в нем не ожидал. – Вижу, вы прибыли из Афганистана.
– Господи, как вы это узнали? – Я был потрясен.
– Неважно, – ответил он, усмехнувшись чему-то своему. – Сейчас главный вопрос в гемоглобине. Вы, конечно, понимаете значение этого моего открытия?
– С точки зрения химии это, безусловно, интересно, – ответил я. – Но что касается практической пользы…
– Помилуйте! Это самое полезное для судебной медицины открытие за все последние годы. Неужели вы не догадываетесь, что оно дает возможность проводить непогрешимо точный анализ следов крови? Идите же сюда! – Он нетерпеливо схватил меня за рукав и потянул к столу, за которым работал до нашего прихода. – Давайте-ка добудем немного свежей крови, – сказал он, вонзая себе в палец длинную иглу и всасывая показавшуюся каплю крови химической пипеткой. – Теперь я развожу это небольшое количество крови в литре воды. Вы видите, что раствор по-прежнему выглядит как совершенно чистая вода. Содержание крови в нем не превышает одной миллионной доли. И тем не менее я не сомневаюсь, что мы получим характерную реакцию.
Продолжая говорить, он всыпал в сосуд несколько белых кристаллов и добавил две-три капли прозрачной жидкости. В следующий же миг содержимое сосуда приобрело тусклый красновато-коричневый цвет, и на дно выпал коричневый осадок.
– Ха-ха! – победно воскликнул Холмс, хлопая в ладоши и глядя восторженно, как ребенок, получивший новую игрушку. – Ну, что вы об этом думаете?
– Похоже, это очень тонкий анализ, – заметил я.
– Превосходно! Превосходно! Старый гваяколовый [7] анализ был чересчур сложным и неточным, как и исследование частиц крови под микроскопом. Последнее незаменимо, если кровяные пятна имеют давность не более нескольких часов. А мой новый анализ, похоже, вообще не зависит от того, свежие они или застарелые. Если бы эта методика существовала раньше, сотни людей, поныне топчущих землю, были бы давным-давно осуждены за свои преступления.
– В самом деле! – пробормотал я.
– Очень часто расследование упирается в эту одну-единственную загвоздку. Представьте себе: человека заподозрили в преступлении, совершенном, быть может, за несколько месяцев до того. Осмотрели его белье и одежду и нашли на них коричневатые пятна. Что они собой представляют: следы крови, или грязи, или ржавчины, а может быть, это следы фруктового сока или что-нибудь еще? Этот вопрос ставил в тупик многих экспертов. А почему? Потому что не существовало надежной методики анализа. Теперь есть анализ по Шерлоку Холмсу, и больше никаких трудностей не будет.
Его глаза сияли, и, прижав руку к сердцу, он поклонился воображаемой рукоплещущей толпе.
– Вас следует поздравить, – заметил я, весьма удивленный его безудержным энтузиазмом.
– В прошлом году во Франкфурте расследовали дело фон Бишхоффа. Если бы мой анализ был уже принят на вооружение, преступника непременно повесили бы. А еще было дело о доме Брэдфорда, делá пресловутого Мюллера, Лефевра из Монпелье, Сэмсона из Нового Орлеана. Я могу назвать десятки дел, в расследовании которых мой анализ сыграл бы решающую роль.
– Вы просто ходячая энциклопедия преступлений, – рассмеялся Стэмфорд. – Вам впору основать соответствующую газету. Назовите ее «Полицейские новости из прошлого».
– И уверяю вас, это было бы весьма увлекательное чтение, – заметил Шерлок Холмс, заклеивая прокол на пальце пластырем. – Нужно быть осторожным, – объяснил он, обернувшись ко мне с улыбкой, – я много вожусь с ядами. – Он вытянул руку, и я заметил, что она вся была покрыта кусочками пластыря и во многих местах обесцвечена сильными кислотами.
– А мы пришли по делу, – сказал Стэмфорд, усаживаясь на высокий трехногий стул и ступней подталкивая мне другой такой же. – Вот этот мой друг хочет снять берлогу, а поскольку вы жаловались, что не можете найти напарника, чтобы оплачивать квартиру пополам, я подумал, что неплохо бы свести вас вместе.
Шерлока Холмса, похоже, идея разделить со мной жилье восхитила.
– Я приглядел квартиру на Бейкер-стрит, – сказал он, – которая могла бы нам идеально подойти. Надеюсь, вы ничего не имеете против запаха крепкого табака?
– Я сам всегда курил матросскую махорку, – ответил я.
– Прекрасно. Еще у меня повсюду стоят химикаты, и я время от времени провожу опыты. Это не будет вам мешать?
– Ни в коей мере.
– Так, дайте подумать – какие еще у меня есть недостатки. Порой на меня нападает хандра, и я могу неделями не открывать рта. Когда такое случается, вы не должны думать, что я дуюсь. Просто оставьте меня в покое, и я скоро приду в норму. А вам есть в чем признаться? Если двое мужчин собираются жить вместе, худшее друг о друге им лучше знать заранее.
Меня позабавил этот перекрестный допрос, я рассмеялся.
– У меня есть щенок бульдога, – признался я, – и я не выношу шума, поскольку у меня расшатаны нервы, еще я безбожно поздно встаю и чрезвычайно ленив. Когда я здоров, набор грехов у меня иной, но в настоящее время основные – эти.
– Включаете ли вы в категорию «шума» игру на скрипке? – с тревогой поинтересовался Холмс.
– Это зависит от того, кто играет, – ответил я. – Хорошая игра на скрипке – божественное наслаждение, плохая же…
– О, можете не беспокоиться, – с радостным смехом перебил он. – Думаю, мы договорились – то есть в том случае, если вас устроит квартира.
– Когда можно ее осмотреть?
– Заезжайте за мной сюда завтра в полдень, мы вместе поедем и все уладим, – сказал он.
– Отлично – ровно в полдень, – подтвердил я, пожимая ему руку.
Оставив Холмса среди его химикатов, мы со Стэмфордом пешком отправились к моей гостинице.
– Кстати, – вдруг спросил я, останавливаясь, – откуда, черт побери, он узнал, что я приехал из Афганистана?
Мой спутник загадочно улыбнулся.
– Это еще одна его маленькая особенность. Очень многие хотели бы понять, откуда он все узнает.
– О! Тайна, не так ли? – воскликнул я, радостно потирая руки. – Это очень пикантно. Я весьма признателен вам за то, что вы свели нас вместе. Помните: «Чтоб человечество познать, персону дóлжно изучать»? [8]
– Ну, тогда постарайтесь изучить Холмса, – сказал Стэмфорд, помахав мне на прощание рукой. – Желаю удачи, однако увидите, что это очень непростая задача. Держу пари: он о вас узнáет куда больше, чем вы о нем. Прощайте.
– Прощайте, – ответил я и зашагал к гостинице, весьма заинтригованный моим новым знакомцем.
Глава 2
Метод научной дедукции
На следующий день мы встретились, как было условлено, и осмотрели квартиру по Бейкер-стрит, 221-б, о которой он рассказывал накануне. Квартира состояла из двух удобных спален и общей просторной гостиной, нескучно обставленной и светлой – в ней имелись два широких окна. Жилище оказалось таким идеально подходящим, а плата, если делить ее пополам, столь умеренной, что сделка была совершена
