балкона.
Инспектор Олав Андерсен с помощниками прибыли буквально через несколько минут, еще до появления медиков и экспертов. Все жители этого прекрасного города ждут от рождественской ночи подарков, угощения и развлечений, только полицейские готовятся к напастям и неприятностям. Сколько он помнил, практически ни одна рождественская ночь не обошлась без эксцессов. Но все-таки убийств не было.
Сиделка Мари, вызвавшая полицию, предложила подняться на третий этаж на лифте, но Олав отказался, ему хотелось осмотреться. Дом был чисто прибран и украшен рождественскими гирляндами. Люди здесь готовились к встрече Рождества, а не к смерти. Девушка поднималась по широкой мраморной лестнице первой, но баскетбольного роста инспектор все равно был выше нее, когда она поворачивалась к нему, отвечая на вопросы, ее лицо оказывалось почти на уровне его шеи и ей приходилось поднимать к нему свои глаза, между прочим, довольно симпатичные.
Наверху, в комнате хозяина было прохладно, холодный воздух врывался сквозь пробитое стекло.
– Почему он так странно сидит?
– Он смотрел на снег.
Олав подошел к балкону. Отсюда открывался действительно красивый вид на площадь респектабельного делового квартала. Никаких магазинов и ресторанов, строгая подсветка офисных зданий и богатых жилых домов. Но беспомощно мечущиеся в порывах ветра снежинки вызывали смутное беспокойство. Какой стала тревожной жизнь в их некогда спокойном городе! Ограбление банка, похищение, а теперь и убийство. Осмотрел пулевое отверстие на стекле. Баллисты потом уточнят, но опыт подсказывал ему, что подобные ровные края бывают, если выстрел произведен примерно с такой же высоты, как и намеченная цель. Жилой дом с противоположной стороны площади как раз подходящее место. Где-то на уровне крыши. Дом был неосвещен. Расстояние большое, да еще метель, тут работал или снайпер, или охотник, или пользовались усовершенствованным оружием.
– Свет был выключен, – сказала Мари и всхлипнула.
Олав кивнул с благодарностью, значит третий вариант, оружие с прибором ночного видения. Что, впрочем, это не исключает и два других. Он велен своему помощнику сержанту Кальме вызвать подмогу и обследовать крышу подозрительного дома. Вряд ли преступник их там дожидается, но какие-то следы обязательно остались.
– Кто сейчас находится в доме? – приступил он к опросу.
– Горничная – фру Закова, шофер Ричард, кухарка фру Турсен с приглашенной помощницей и я. Позже должны подъехать гости: сын хозяина Эдмон с супругой и двумя детьми, лечащий врач хозяина господин Иогансен и семейный поверенный герр фон Задлер.
– Вы сказали по телефону, что работаете здесь сиделкой. Вы дипломированная сиделка?
– Нет, колледж я не окончила, только курсы.
Олав знал подобных девушек, как правило – из деревни. В учении они удивительно тупы, но по жизни сметливы и надежны.
– Позовите сюда всех, мне нужно их опросить.
Фру Закова и фру Турсен были примерно одного возраста, того самого, который больше всего ценится у нанимателей горничных и кухарок – между сорока и пятьюдесятью. Они были расстроены, но держались спокойно и на вопросы отвечали четко. Младшая же повариха была явно на взводе, постоянно краснела, когда к ней обращались, не могла связно ответить на простые вопросы. Но, возможно, она просто девушка нервического склада. Все они, включая фру Закову, крутились, готовили рождественский прием. Ричард смотрел телевизор и был у них на подхвате.
Гораздо больший интерес представляли те, кого в доме не было. Но и тут не оказалось ничего интересного для следствия, подъехали они все одновременно. Оказывается, встретились у Эдмона, немного посидели и отправились вместе к его отцу. Сообщение о случившемся вызвало скорее недоумение, чем горе. Старик давно отдалился от семьи. В молодые годы он сколачивал капитал и весьма преуспел, но в результате потерял здоровье и связь с семьей. После смерти жены поселился отдельно в этом доме с верным Ричардом, хозяйство вела горничная, в еде он был неприхотлив, доктор Иогансен наблюдал за состоянием его здоровья. Болезнь старика, неизлечимая в силу весьма преклонного возраста, медленно прогрессировала, доставляя ему мучения, обходиться без врача он уже не мог. Старик всегда щедро откупался от родственников, хорошо обеспечил внуков, оплачивал все театральные проекты сына. Состояние его после смерти должен унаследовать Эдмон. Учитывая, что старик всегда лучше относился к прислуге, чем к родственникам, думается, что-то должно было достаться и им. Впрочем, лучше об этом знает герр фон Задлер, его душеприказчик.
Немец откашлялся и неуверенно начал.
– Чрезвычайные обстоятельства, полагаю, дают мне право огласить основные позиции завещания моего доверенного. Недели три назад он сам приехал ко мне и внес в него изменения. Он сохранил значительное вознаграждение Ричарду и горничной фру Заковой, кое-что оставил кухарке. Содержание Эдмона и его семьи сохранено таким же, как при жизни отца. А основной капитал он оставил своей сиделке Мари.
Мари тихо охнула, а Эдмон покраснел от ярости и унижения. Инспектор наблюдал за компанией. Мари выглядела ошеломленной. Почему? Она ни о чем не догадывалась и не набивалась на наследство, или хорошая актриса. Все без исключения женщины смотрели на Мари недоброжелательно, а доктор Иогансен и личный водитель покойного Ричард, казалось, сочли это экстравагантное завещание вполне естественным.
– Вы не удивлены? – спросил их Олав.
– Старик был очень привязан к ней, с ее приходим его настроение значительно улучшилось, она подарила ему пару лет жизни, – пояснил доктор.
Медицинские эксперты уже провели нужные процедуры, санитары вынесли тело, когда вернулся сержант Кальме, посланный в дом напротив, и отозвал Олава в сторону.
– Господин инспектор, мы обследовали дом по вашему приказу, обнаружили снайперскую винтовку и труп молодого человека. Я оставил там двоих ребят и сообщил в отделение. Думаю, вы захотите сами взглянуть, но на всякий случай сделал пару быстрых снимков.
Олав даже не очень удивился, этот чертов снег за окном так и настраивал на что-то подобное. Все понеслось в тартарары! Во что превращается их город? Второй труп за одну ночь! За рождественскую ночь. На фото был труп достаточно молодого человека в зимней спортивной куртке. На одном снимке его лицо было разворочено выстрелом, как лицо старика в инвалидном кресле, с другой стороны его вид был чуть лучше и пригоден для опознания.
– Прошу вас взглянуть на фото. Знаете вы этого человека? – он вернулся к присутствующим и
