после себя мазутное пятно и сине-газовую гарь.
Трое друзей-товарищей готовились дружным коллективом отметить нечаянную встречу. Вернее, двое, Алексей и Ляпин, толкаясь на кухоньке, готовили праздничный обед. Альберто кокетничал по телефону, воркуя, как сизокрылый голубь. В конце концов Алексей не выдержал:
— Змей! Прекрати телефон занимать. Аля должна вот-вот…
— Неутомимый какой, — поддержал Ляпин. — На язык.
— И не только на этот орган. — Альберто остановился у дверного косяка. — Хотите анекдот?… Товарищеский суд на фабрике. Председатель спрашивает: «Марья свет Ивановна, вы общественница, активистка, депутат всех созывов?… Как вам удалось стать валютной проституткой?…» Марья Ивановна отвечает: «Что вам сказать? Повезло».
Друзья засмеялись, отмахнулись от болтуна:
— Изыди, сатана… Не мешай — не мели…
Раздался резкий телефонный звонок. Альберто исчез, но через секунду появился.
— Хозяин, это тебя. К моему сожалению. — Аля?
— Боюсь, что нет.
— Меня же нет дома, — чертыхнулся Алексей.
— А ты не предупреждал, — развел руками Альберто. — Мне что? Могу сказать, что ты уже уехал на Сейшельские острова.
Алексей взял трубку, погрозил кулаком другу.
— Да-да, слушаю. Так. Так. Хорошо, буду через пять минут. Как штык! — Бросил трубку. Буркнул: — Погуляли три веселых друга.
— А что такое? — сочувственно поинтересовался Альберто.
— Убываю в неизвестном направлении, — ответил Алексей, ища куртку на вешалке. — И все благодаря тебе, родной.
— Я думал, это мне, — признался Альберто. — Небесная птичка-синичка…
— О Боже! — ужаснулся Плахов. — Теперь все твои дамы будут меня терроризировать?
— Женский террор, брат, это… — Альберто мечтательно закатил глаза к потолку.
Из кухни выглянул Ляпин с тесаком.
— Куда герой собирается?
— Тсс! Большой-большой секрет, — подмигнул Альберто, — как у меня в штанах агрегат.
Алексей поправил портупею и куртку, посмотрел на друзей.
— Алю прошу не пугать стюардессами, общественницами, медсестрами, учительницами и…
— …и проваливай отсюда! — Двое вытолкали третьего, в шею из квартиры. — Твое дело служить Родине, служака, а наше — жить в свое удовольствие…
Хмыкая и сосредоточиваясь, Плахов быстро побежал вниз по ступенькам лестницы. Все быстрее, быстрее и быстрее. Потом прошел через мирный, солнечный, тихий дворик и мрачную, темную подворотню. У скверика парковалось три автомобиля, рядом с ними находились люди с характерными лицами, в штатском. Алексей направился к ним.
— Здорово, Потапов, — пожал руку лысоватому крепышу. — Что за парадный выезд?
— Приказ, Алексей.
— Случилось что-то? Я же знаю, что ты знаешь, Потапыч.
— Ничего не знаю. Знаю только одно: тебя, Плахов, на плаху к Председателю.
— Ой! — дурашливо воскликнул. — Лучше в пасть крокодила.
— Нет, отец родной, может, и пожалеет, а вот земноводное…
— Ладно-ладно, сдаюсь, — садился в автомобиль Алексей.
И три машины, стартовав, помчались с недопустимой для города скоростью по улицам и проспектам.
…Мчались по скоростной трассе, пока не свернули на бетонную дорогу, ведущую к военному аэродрому.
Затем проверка документов на КПП, и автомобили тормозят у вертолетной эскадрильи.
Плахов вышел из машины, навстречу ему спешил скромный, суховатый, похожий на бумажного бюрократа человек в цивильном костюме, улыбался.
— Здравствуй, Алеша. Рад-рад. Тебя ждем.
— Вижу, — ответил Плахов. — Родина всегда ждет своих героев.
— Вот именно. Спасибо тебе за службу, — протянул руку Председатель.
— Служу… — замялся Алексей, отвечая на рукопожатие.
— …Советскому Союзу! — улыбнулся Председатель. — Союз был, есть и будет! Вот здесь, — хлопнул себя по груди. Аккуратно взял собеседника под руку. — Алеша, значит, такие у нас дела-делишки. Мы тебе не сообщали туда… Сам понимаешь… Так что, Алексей, ты нас прости… — Решился: — Твой батя, Алеша, умер… Умер от сердечного приступа… Крепкий был генерал, а вот сердце…
Алексей внимательно посмотрел на Председателя. Тот выдержал взгляд.
— Когда это случилось?
— Неделю назад. Ты не волнуйся, сынок, похоронили честь по чести.
— А где?
— Кремировали то есть… И похоронили урну… Залпы были…
— А почему?
— Почему залпы были?
— Почему кремировали?
— Желание вдовы, кажется, — кашлянул Председатель. — Все будем гореть в огне.
— Странно, — задумался Плахов. — Отец завещал себя рядом с мамой…
— Алеша, Алеша, вся наша жизнь странная: хотим одного, получаем другое, — вздохнул Председатель. — У тебя какие планы на будущее?
— Планы? — развел руками.
— У меня виды на тебя, товарищ подполковник, — озорновато подмигнул Председатель. — Интересное, так сказать, предложение.
— И какое же?
— Новое назначение. С повышением.
— И даже с повышением?
— Ага. Пошли, сынок, полетаем. — И группа людей направилась к вертолетам. Председатель хмыкнул: — Отгадай загадку, Алеша. Летают, хотя и не птицы. Кто это?
— Не знаю, — пожал плечами Плахов.
— Это мы, сынок, — мелко засмеялся Председатель. — На вертолетах.
И через несколько минут шумные, винтокрылые, летучие машины трескуче взмыли в свободное, чистое небесное пространство.
Круг, который образовали молодые новобранцы в защитной, пятнистой форме, был шумен, весел и нетерпелив. В нем, как два петуха, бились в рукопашном бою двое. Были неумелы, неловки; бились на кулаках до крови.
Председатель и его окружение с любопытством смотрели этот «бой». Плахов досадливо морщился.
Наконец один из бойцов нанес сильный удар в лицо противнику, и тот, качнувшись, рухнул на землю. Кровь окропила пыль. Криками товарищи приветствовали победителя.
— Смена идет, Алексей. Хорошая нам будет смена, — сказал Председатель.
— Смена? — удивился Плахов.
— А ты не смотри, не смотри, что такие зеленые, как тополя. Будем учить. Вот создаем новую структуру, новую школу войск специального назначения. — Председатель махнул рукой в сторону казарм, стрельбища, полигона с препятствиями.
— Запретили же спецназ создавать, — заметил Алексей.
— А теперь разрешили. Есть приказ. Время у нас, брат, лихое. Нужна сильная, надежная рука. Если хочешь, стальная.
Круг вновь бурлил: там билась новая пара бойцов. И мелькали молодые окровавленные лица.
— Гладиаторы, мать их так! — ухмыльнулся Председатель. — Тяжело в учебе… Так что есть мнение, Алексей, назначить тебя начальником…
— Начальником? — изумился Плахов. — Меня?
— Тебя-тебя, дорогой. — Кем?
— Начальником школы.
— За что? — не понимал Алексей. — Почему? Председатель вздохнул.
— Ответственность большая, а у тебя опыт боевой, практической работы. И богатый опыт.
— Но я…
— Алеша, мы тебя понимаем, — похлопал его по плечу Председатель. — Однако и ты нас пойми: мы должны быть уверены в кадрах, которые готовим. Ты для этой работы…
— Списываете меня на свалку истории, — грустно проговорил Плахов. — Только по каким причинам?
— Причина одна: нам нужен практик для ускоренной подготовки этой… поросли, — кивнул в сторону, где шумел круг и мелькали окровавленные, озверевшие лица бойцов, собеседник. — Ты же знаешь, демократия должна уметь себя защищать.
— Ну, я, право, не знаю, — развел руками Плахов. — Слишком все это неожиданно.
— А я тебя и не тороплю, — сказал Председатель. — День-другой подумай. И помни, — поднял палец к небу, — как говорил товарищ Сталин: кадры решают все! И с этим утверждением трудно не согласиться!
Круг взорвался криками-воплями: два бойца рухнули в пыль, окропляя ее своей вишневой, молодой кровью.
