Ознакомительная версия.
— Нужна подсадка. Человек, который скажет, что знает об его участии в гибели экспедиции. Если не подействует, можно сказать, что видели его на месте преступления. К примеру, в квартире, где была задушена Марго. И что о этом следователь еще не знает, но вот-вот узнает. Причем, встретиться свидетелю с Чудиновым надо в таком месте, где этого непрошенного свидетеля легко убить. Ну, а если не попытается избавиться от свидетеля — значит, чист, как слеза младенца.
— Место подобрать — не проблема. — в раздумье кивнул головой Панкратов. — Но вот свидетеля… Где найти такого, чтобы его слова внушали доверие, а общий вид — уверенность, что его легко прикончить…
— Такой свидетель у вас уже есть. И он отвечает всем требованием. — улыбнулась я. — Осталось определиться с местом встречи.
Сидя в удобном плетеном кресле с вышитыми подушечками под задом и спиной, я с восхищением рассматривала знаменитое кафе в лесопарке. Как тут все-таки красиво! Небольшая деревянная пристань, глубоко уходящая в большое круглое озеро, красивые столики из темного дерева с инкрустациями, стоящие прямо на этой пристани и, конечно, изумительный осенний лес — березки с зелено-желтой листвой и кроваво-красные клены вокруг. Бревенчатый домик на берегу, где варили вкуснейшее кофе, алкогольные коктейли и пирожные, изумительно вписывался в лесок, как настоящая сказочная избушка. В таком месте хорошо назначать романтические свидания. На резные клены лучше любоваться в компании с друзьями или любимым человеком. Но я назначила тут свидание человеку, которого подозревают в убийстве — а то и во многих убийствах.
Панкратов не сразу дал согласие на эту авантюру. Почти половину ночи он пытался меня отговорить, уверяя, что найдет другую подсадку, из оперативников, что никто не даст ему разрешение использовать в такой операции постороннего человека, и потому он не сможет обеспечить мне хорошую защиту. Но я твердо заявила, что в таком случае я все равно встречусь с Чудиновым наедине, без подстраховки, и тогда моей жизни на самом деле будет грозить опасность.
И вот теперь я сидела в красивом кафе, в котором мечтала побывать очень давно, и с некоторым удивлением пыталась понять, что это вдруг на меня нашло? А в ушах звучали слова, от которых невольно теплели щеки: «Лариса, вы женщина моей мечты!».
Но 52 года! Я не смогла тогда ему ответить, я не могла и сейчас понять собственных чувств. Валерий — вот он уже для меня Валерий — годился мне в отцы! Ну не может же быть, что он мне понравился как мужчина! «А вы похожи на свою сестру. Только волосы у вас темнее». Первый человек, который признал, что я похожа на красавицу-сестру. Первый человек, который увидел во мне желанную женщину. Муж видел во мне лишь утешение, лишь возможность спрятаться от чего-то ужасного в своей жизни. И я некрасива, я всего лишь жалкое подобие кукольно-прекрасной Лилии. Я ничем не заслуживаю того восхищения, которое прочла во взгляде Панкратова прошлой ночью. И он не может мне нравится, он слишком старый… но как мне хочется еще раз увидеть это восхищение в его темных глазах! Ради этого я готова на все. Возможно, этот взгляд будет последним, что я вспомню в конце своей жалкой жизни… а она вполне может закончится уже сегодня.
Как ни странно, я совсем не боялась. То сонное, грустное существование, в котором я пребывала многие годы, не вызывало никаких сожалений. Терять мне было нечего. Ни семьи, ни детей, ни друзей. Да, наверное, я рискую, но чем? Что меня убьют? Зато хоть перед смертью я испытаю заново то чудесное ощущение драйва, когда адреналин кипит в крови. Это придаст моей жизни смысл, ради этого стоит рискнуть. Я не могла разобраться, нравится ли мне Панкратов, но то, что мне нравился риск, пьянило ощущение близкой опасности, я поняла точно. Это придавало жизни цвет, вкус и даже запах — вот этот запах мокрой опадающей листвы. Так что, если выживу… Все равно возврата к прежней жизни не будет. Так что с какой-то стороны, можно считать, что я уже умерла. А дальше… Доживем — так увидим. «Женщина моей мечты». Значит, я могу быть и такой женщиной. И я ей стану — или умру.
Чудинов согласился на свидание не сразу. Он явно не видел во мне красивой женщины, похожей на Лилю. Я ничем не напоминала ему сестру. Пришлось соврать, что в дневнике сестры говорилось кое-что интересное про Щеглова, но я согласна рассказать это лишь при личной встрече. И вот теперь я сидела на причале, изредка поглядывая на часы, и ждала своего не слишком обязательного кавалера.
Панкратов сидел в машине, замаскированной густым кустарником. Мы проверили — из кустов он мог видеть и кафе, и изрытую ямами извилистую проселочную дорогу, по которой к причалу могли подъехать машины. Его серо-зеленые Жигули заметить было сложно, если специально не съезжать с дороги, а из кафе не было видно вообще.
Я снова посмотрела на часы. Шел девятый час, солнце замерло над самой озерной гладью, окрасив ее в нежно-розовый цвет. Я выпила уже третью чашку кофе, и молодая официанточка в фирменной короткой юбке поглядывала на меня с немым укором. Видимо, кафе работало до последнего посетителя, а поскольку немногочисленные парочки из кафе уже ушли, я одна мешала ей закончить смену и уехать домой. Или, может, посидеть в одиночестве на этой чудной пристани, любуюсь окрашенной в цвет утренней зари озером. Но я не могла уйти. Чудинов здорово опаздывал, и я с сожалением подумала, что, возможно, моя затея обречена на провал. Он не придет, и не видать мне больше восхищения от единственного мужчины, так высоко меня оценившего.
Но вот на повороте, где асфальтовая дорога переходила в проселочную, мелькнула серая Хонда. Неуклюже припарковавшись на небольшой лужайке, из нее вышел Юрий Чудинов в шерстяном сером костюме, показавшимся мне сегодня особо помятым. Он медленно шел ко мне, и очарование теплого вечера постепенно тускнело, словно алые кленовые листья тускнели от его дыхания. Когда он подошел поближе, я увидела густую полуседую щетину на его некогда интеллигентном лице отличника. Очки как-то безнадежно перекосились, словно на них сидели, и от ссутуленной фигуры веяло глубокой скорбью. Моей задачей было спровоцировать его на нападение, но в тот момент мне захотелось начать его утешать, словно потерявшего мать ребенка. Да что это с ним, он так скорбит по пропавшей жене?
— Юрий Алексеевич, садитесь. — я нагнулась и подвинула к столику поближе одно из плетенных кресел с особо красивой синей подушечкой. — Вы такой печальный, что-то еще случилось?
— Я скоро умру. — он говорил без вызова, безнадежным тоном смертельно больного. — Я это знаю. Недаром же иногда кровь застывает в жилах. Тамары тоже давно нет в живых, я чувствую. Я не сплю уже несколько ночей, готовлюсь…
— К чему? — я лихорадочно соображала, как его успокоить. Или, наоборот, он готов во всем признаться, и надо только поднажать?
Не отвечая, он плюхнулся в кресло и замер. Официантка подошла к нам и, гордо выпрямившись, встала за его спиной. Я заказала еще чашечку кофе и два пирожных, и покосилась на Чудинова. Но он смотрел себе под ноги, и никак не отреагировал на мой заказ.
— Юрий Алексеевич, вы убили Тамару? — вырвалось у меня. Все отрепетированные фразы вылетели из головы, и я решила идти напролом. Чудинов вздрогнул, поднял голову и, похоже, немного пришел в себя.
— Что вы себе позволяете? — пытался выкрикнуть он, но голос сорвался.
— Я прочла в дневнике Лили, что вы предупреждали ее о какой-то опасности. — меня уже несло. — Вы знали заранее, что из похода никто не вернется. Что это была за опасность?
Какое-то время он глядел на меня, словно не узнавая. Потом медленно проговорил:
— Она поняла, что я ее предупреждал? Она была умницей. Мне так жаль…
— О чем вы ее предупреждали???
Он снова сгорбился и ушел в себя. Я вскочила с места, сделала шаг к нему и положила руку ему на плечо:
— Юрий Алексеевич, соберитесь. Что произошло в походе?
— Кто-то из группы был не тем, за кого себя выдавал. Я подслушал разговор… — он словно бредил. На высоком, с залысиной лбу выступили капли пота, глаза упорно смотрели вниз. — Кто-то угрожал одному из членов группы, что всех перережут. Но я не знаю, кто… Это мог быть Щеглов, да…
Он судорожно вздохнул и быстро, словно боясь, что его сейчас перебьют, продолжал:
— Я понял, что в гору идти нельзя. Туда придут какие-то уголовники, и, если им не понравится что-то, они просто перережут всем горло. Я не заболел тогда, я просто… просто не хотел идти. И пытался остановить Лилю. Она не захотела остаться со мной… Но я не знаю, что произошло на горе! — теперь он почти кричал. — Я не знаю, кто их всех убил. Я не знаю, кто из наших оказался предателем. Их всех убили, я их всех опознал. Никто не мог выжить!
— Но Щеглов был сильно изуродован. — тихо сказала я, сев в кресло. Официантка плавной походкой приблизилась к нам с небольшим круглым подносиком, небрежно поставила на столик наш заказ и, вдернув носик, отошла. Чудинов словно не заметил ни ее, ни дымящихся на столике чашечек с горячим кофе, ни аппетитных пирожных, украшенных садовой малиной.
Ознакомительная версия.
