— Там и фура еще впереди! — заметила Юля.
— Может, пропустит?
— Рассчитывай.
Большая потрепанная фура вышла на шоссе передо мной. Впрочем, поток был на удивление небольшим. Минуты через полторы мне удалось повернуть налево и встать на пустую полосу.
— Слушай, можешь быстрее, а то я совсем промокла?! Автобусом и то быстрее… — вдруг закричала Юля. Потом помолчала, протерла лицо краешком пледа и сказала. — Ты уж извини, сорвалась.
— Что ты извиняешься? Понимаю.
Я включил обогрев сиденья на большую мощность, увеличил температуру в салоне и нажал на педаль. Обогрев у меня штатный, слабенький, так что большего, чем защита от обострения простатита, который я, как и многие мои одноклассники, нажил в мартовском походе в Крым, от него ожидать никак нельзя. Вот у Роберта встроен специальный, модифицированный, на нем, кажется, можно и шашлык поджарить. Когда он включает его летом, у девушки на соседнем сиденье через минуту возникают приятные ощущения, а через две — непреодолимое желание начать раздеваться. С другой стороны, в весенние горные походы Роберт тоже ходил.
Через пару минут мы догнали ту самую фуру. Почему-то она упорно шла со скоростью сорок километров в час. Я сам являюсь сторонником езды медленной и печальной, особенно на валком джипе, когда шанс перевернуться на повороте вполне реален, но все-таки сорок на шоссе — это странно. И ведь не обгонишь, двойная сплошная. Я помигал фарами, чтобы водитель ехал быстрее. Большегруз включил поворотник, еще замедлил движение и ушел на обочину, поморгав габаритами, — обгоняй, мол. Поразительная обходительность.
Я радостно пошел на обгон. Добрался до середины автопоезда и заметил, что расстояние между моим бортом и его кузовом начинает стремительно уменьшаться. Поморгал фарами — ноль реакции. Поморгал еще. Раздался противный скрежет. Так, бок ободран. Какой-то Спилберг получается, фильм «Дуэль». Взял левее и проехал по разделительной линии. Одновременно держал руку на гудке и мигал. Зрелище инфернальное. Еще толчок. Правое зеркало заднего вида хлюпнуло и сложилось. Разбито. Если повредился привод, заменой стекла не отделаешься…
Спасаться надо. Резко бросил руль влево, выехал на встречку и нажал педаль газа… За мной на встречку фура не пошла. Секунд через двадцать я выскочил вперед и резко бросил машину на свою полосу. Так, что делать? Я же на дороге не один. Беда с водителем фуры. Может, он пьян? В таком состоянии опасен. Надо найти гаишника.
Вот, кстати. На ловца и зверь бежит. С левой стороны дежурил экипаж. Я заморгал фарами и включил поворотник, показывая, что хочу с ними встретиться. Офицер в плащ-палатке помахал жезлом. Сплошная сменилась прерывистой, можно поворачивать. Я свернул и остановился. Гаишник подошел ко мне. Из-за плащ-палатки виднелся кусок погона.
— Товарищ старший лейтенант, — обратился я к нему. — Смотрите, вот эта фура сейчас пыталась сбить меня и вытолкать на встречную полосу. Следы должны быть от столкновения по касательной.
Мимо пронеслась фура, оставляя за собой водяную взвесь.
— Остановите ее! — крикнул я.
— Товарищ водитель, при чем тут фура? Я останавливаю вас.
— Меня-то за что?
— За выезд на встречную полосу. А еще, кстати, за превышение скорости.
— Товарищ старший лейтенант, что вы! Была аварийная ситуация — вынужденная необходимость.
— Товарищ водитель, я видел, как вы нагло проехали по встречной полосе, и видеокамера это подтверждает. Ваши документы, пожалуйста. Пройдемте в машину, а то дождь.
— Пойдемте. Посмотрим запись.
— Это важное решение. Вы хотите ее посмотреть?
— Конечно.
— Хорошо, тогда я начинаю составлять протокол.
Кажется, я попал в традиционную гаишную засаду. Ладно, будем договариваться.
— Смотрите внимательно, — офицер включил видеозапись. — Вот она. Вот она, классическая встречка.
Действительно, была видна моя машина, стоявшая двумя колесами на встречной полосе.
— Простите, а раньше? Там же видно, как он меня пропускает и потом в борт бьет. Видно? — переспросил я.
— Раньше у меня записи нет. Хотите обжаловать — ваше право, и встретимся в суде. Нанимайте адвоката.
Вечер переставал быть томным. Я умоляюще посмотрел на офицера:
— Товарищ старший лейтенант, может, как-нибудь?..
Не умею я взяток давать и никогда этого не делал. Но тут почувствовал, что дело плохо. Не хватало только остаться без прав.
— Что «как-нибудь»? Вы мне взятку предлагаете? Три года…
— Товарищ старший лейтенант, я вам ничего не предлагаю.
— Тогда давайте писать протокол. Лекарев Александр Михайлович. Машина… Временно неработающий.
— Я директор в страховой компании.
— Временно неработающий. Так и запишем.
«Что-то подозрительно осведомлен этот офицер. А как его зовут? — задумался я. — Надо узнать».
— Товарищ старший лейтенант, а как вас зовут? Вы забыли представиться вначале.
— Я вам представился. Если у вас проблемы с ушами…
«Он совершенно точно не представлялся. Что-то не так», — пронеслась мысль.
— В протоколе посмотрите. Распишитесь, — уверенно заявил он.
— Не буду я расписываться, я не согласен с протоколом.
— Так и пишите: «С протоколом не согласен». Ваше право. В суде это и расскажете. Еще что-то добавить хотите? Все? Вы и так на неподчинение законным требованиям набрали.
С этим каши не сваришь. Я получил временное разрешение, выписанное на помятой картонке, и направился к своему автомобилю. Глубокая царапина на правой двери, сложившееся зеркало. Я попытался его распрямить — получилось. Неплохо отделался.
Юля посмотрела на меня исподлобья:
— Я бы лучше на автобусе или маршрутке поехала. Полчаса тебя жду. Слава богу, чай у тебя чудесный.
— Прости, пожалуйста. Сама видишь, в засаду гаишную попал.
— Вижу. Несчастье ты ходячее.
— Спасибо, дорогая. Мы не так давно знакомы, а ты уже комментируешь, как будто мы лет пять женаты, — засмеялся я. — Но бывает. Ладно, едем.
Мы проскочили по пустому МКАДу и свернули в холмистый город Красногорск.
Я посмотрел на Юлю:
— Куда тебе? Я только станцию знаю.
— Чуть дальше, за станцию. Вон в те многоэтажки. Спасибо, что подвез. Ты уж извини, это я со злости наорала. Кладбище, дождь, мокро…
— Прости, что задержался. Нашел с кем ругаться — с гаишниками. Куда тебе?
— Вот к этому большому двадцатидвухэтажному дому.
— Окей!
Я подвез ее и припарковался у дома. Юля набрала код семьдесят два.
— Кто там? — ответил заспанный голос.
— Я, открывай, Вика!
— С подругой снимаешь?
— Да, ты знаешь, Вика — танцовщица такая стройненькая.
— Знаю, конечно.
— Ну вот.
— На чай не пригласишь?
— Нет, Саш. Можешь меня проводить до двери в квартиру.
Девятнадцатый этаж. Легко запомнить на будущее. Девятнадцать и семьдесят два. Год моего рождения. Мы поднялись на этаж. Юля хитро улыбнулась мне, поцеловала в щечку.
— Вике мы тебя показывать не будем. Хотя, конечно, вы оба друг друга видели. Или не только?..
— Только, только. — Я не стал уточнять, в каком виде я видел Вику.
— Ну все, мы с тобой чай попить собирались — считай, что попили. Три чашки — я, одну — ты, зато из общего термоса. Приятно было познакомиться в неформальной обстановке.
Юля распахнула дверь и помахала мне рукой. Я вышел в лифтовый холл и присел на подоконник. Передо мной открывалась бескрайняя зеленая долина. Дом был один из последних в городе-спутнике, следовательно, в Большой Москве… По непонятной ассоциации зрелище напомнило мне вид с башни собора в Брюгге — но там за бескрайним зеленым морем начиналось бескрайнее голубое. Странно. Да, романтичный вид некогда пустынного места.
Но надо ехать домой… Временное разрешение есть. Чувствую, что административное разбирательство простым не будет.
— Это Шарапов, Гриша Ушивин, фотограф от бога, кличка Шесть на девять…
Снится? Открыл глаза.
Телевизор в спальне показывает Высоцкого и Конкина. Понятно. Вчера я приехал злой, простуженный, хватил Laphroaig и экспериментировал с телевизором как с будильником. Решил в седьмом часу вечера поспать часика полтора, чтобы в восемь проснуться и почитать.
Да, восемь и есть, только утра. Прекрасно. И сиди теперь, смотри «Место встречи…».
Пошарил в холодильнике, нашел огурцы, порезал, намазал плавленым сыром. Не от Брийя-Саварена[24]рецепт, конечно, но тоже еда. С этими импровизированными сэндвичами я посмотрел пару серий. Чистые пруды, ранняя осень. Кстати, интересное время.
Люблю наши каналы за то, что повторяют классические фильмы для пенсионеров — и нас, временно безработных. Хороший сегодня день. Были бы деньги… Но ничего, можно поваляться. Вон как темно. Это просто шторы опущены. Я вылез на балкон и потянул за веревочку. Комнату залил солнечный свет.
