На самом деле настоящим художником он так и не стал. Да, не все художники талантливы, но некоторые хотя бы усердны. Никита Самсоныч не обладал ни талантом, ни усердием. Подолгу рисовать гипсы и натуру ему не позволял характер: у него словно шило сидело известно где. Он не мог часами, сутками и годами осваивать профессию. Зачем мучиться, когда есть фотография? С горем пополам окончил вуз и стал добросовестно, по клеточкам, рисовать вождей. Обласканный советским строем и впитавший его идеологию, он умел устраиваться и получил от государства весь набор благ. Зато старость, совпавшая с капитализмом, принесла лишь разочарования. Вместо почтительных учеников его окружали склеротичные старушки смотрительницы. Вместо прекрасных женщин с округлыми формами и белой кожей, способных утешить унылую старость, — плоскогрудая Римка. Она трахалась с ним исключительно из корыстных целей и даже не пыталась это скрывать.
Тут она и заявилась. Горячий внутренне крякнул: «Черта помянешь, он тут как тут!»
— Садись, Римма Карповна… Вот, дорогой гость пожаловал, — ласково сказал он, зная, что визит Чепурного всегда сулит выгоду в виде конверта с зелеными.
Чепурной улыбнулся хитрованской улыбкой. Развернулся в сторону Лобоцкой с вальяжностью эвкалиптового медведя.
— У меня, Никита Самсоныч и уважаемая Римма Карповна, к вам предложение и просьба!
— Ох! Прямо сразу и просьба, и предложение! — закудахтала Лобоцкая. — Сможем ли? После неприятности с охранником этим прямо даже не знаю…
— Ну что ты, Римма, нашего кормильца обижаешь! — переполошился директор.
Он не считал нужным придуриваться в своем кругу. Его директорской зарплаты хватало ровно на неделю жизни. Как только не приходилось выкручиваться! И с ломбардом довелось познакомиться. И даже пойти преподавать в Академию художеств, а это так муторно! Фу! Если бы не Чепурной с его конвертами и настоящими деньгами, что бы он, Горячий, делал?! Не садиться же на шею детям и внукам. Хорошо Лобку на иждивении у мужа-чиновника, может денег не считать!
— Сможете, милая Риммочка Карповна, еще как сможете! — Олег выразительно взглянул на страшненькую замдиректрису, делая вид, будто она волнует его как женщина.
Ее обвисшие щечки налились багровым румянцем. Она поерзала на офисном вращающемся стуле, стараясь подтянуть повыше юбку и продемонстрировать тонкие ноги в колготках телесного цвета.
«О твои коленки, Лобок, пожалуй, порежешься», — подумал бизнесмен, а вслух сказал с широкой улыбкой:
— Мои друзья, производители дорогих коньяков, подыскивают место для презентации своих изделий. Я подумал: дорогие коньяки — это же практически произведения искусства! А?
— Ну конечно! — Горячий чуть не выпрыгнул из кресла. — Олег Аскольдович! Без сомнения! Что ты язык проглотила, Римма? Скажи что-нибудь!
— Я думаю, старые коньяки корреспондируются со старыми картинами, — важно проговорила Лобоцкая.
— Вечно ты умничаешь, — раздраженно заметил Никита Самсоныч, — нет чтобы сказать по-простому, по-человечески… В общем, мы — за! Что от нас требуется?
— Практически ничего. Только одного смотрителя, любую из ваших бабушек, и одного научного сотрудника. Мало ли, вдруг кто-то из гостей искусством заинтересуется.
— Да ради бога! Римма! Назначь кого нужно.
— Вот еще что. Презентация коньяков будет происходить поздно вечером. Так что ваши сотрудники, скорее всего, будут обслуживать мероприятие всю ночь.
— Да ладно, Олег Аскольдович! Уморили вы меня! Я надеюсь, ваши гости не лишат невинности старушку смотрительницу и научную сотрудницу? После коньячка, а? — пошутил Горячий.
— Ха! — Чепурной сделал вид, что шутка его развеселила. И добавил: — Ну, вы понимаете, к коньяку прилагаются сигары… — Он выжидательно посмотрел на музейное начальство. — За нарушение температурно-влажностного режима полагается дополнительная оплата в «условно дохлых енотах».
— Как поет Машка Распутина: «У! Е!» — пробасил директор. — Какой вы остроумец, Олег Аскольдович!
— Я могла бы поработать консультантом на вашей презентации, — предложила свою кандидатуру Лобоцкая.
— Что вы, Римма Карповна! — мгновенно отреагировал Чепурной. Не хватало еще среди деловой элиты Лобка, которая водит экскурсию так, словно готова отдаться прямо в экспозиции! Тоже мне, замша по науке с манерами придорожной шлюхи!.. — Вы с Никитой Самсоновичем приглашаетесь только в качестве почетных гостей. На презентации предполагают быть очень высокие лица. Люди вашего уровня, Римма Карповна! Вам будете кем пообщаться.
Под умелыми комплиментами Чепурного Лобоцкая таяла, как мороженое на жарком солнце.
— Это было предложение? — прищурился Горячий.
— Не простое предложение, а коммерческое, — поднял палец вверх предприниматель.
— В чем же тогда просьба? — выгнула выщипанные бровки Лобоцкая.
— В связи с убийством милиционера мы проводим свое внутрифирменное расследование. Подобные прецеденты должны пресекаться! У нас есть собственная служба внутренней безопасности. Так вот, я попросил бы, — Чепурной сделал упор на последних словах и повторил их еще раз, — очень попросил бы вас, мои дорогие, оказать всемерное содействие моему эксперту Лученко Вере Алексеевне. Вы, Никита Самсонович, собственно, уже с ней познакомились.
— Да, да, конечно, — снова засуетился директор, кожей чувствовавший, что просьбы бизнесмена еще более важны, чем предложения. — О чем разговор! Чем можем, поможем.
— А в чем, собственно, должно проявиться наше содействие? — спросила Римма.
— Как эксперт-психолог и специалист высшей категории, она, скорее всего, захочет поговорить с кем-то из сотрудников музея. Или послушать экскурсии. Короче, я не знаю, на то она и эксперт, чтобы выполнять свою работу. Пожелает душу из вас всех вынуть — пусть вынимает! Не волнуйтесь, это я образно!.. Ваша задача — предоставить ей возможность нормально делать дело. Главное, чтобы никаких препятствий. Потому что если не будет с вашей стороны содействия… Ну, вы понимаете? Партнерские отношения, как у нас с вами, — это ведь дорога с двусторонним движением, не так ли?
— Так ли! Так ли! Можете не сомневаться, Олег Аскольдович, все сделаем в лучшем виде! — Горячий испугался, как бы Римма чего не ляпнула. Взглянул на нее выразительно. Мол, покажи, дура, что готова бежать впереди паровоза! Лишь бы кормилец не осерчал!
— Мы всегда, мы всемерно… — пропела Лобоцкая.
— Вот и ладненько. — Чепурной поднялся, доставая из внутреннего кармана пиджака два конверта. Он вручил один зеленоноситель Горячему, второй взяла Лобоцкая. — О времени проведения коньячной презентации и прочих деталях с вами будет договариваться мой помощник.
Когда за президентом фирмы «Игра» закрылась дверь, Римма вопросительно посмотрела на директора.
— А когда мы запустим эту певицу, Франческу, с ее клипом и спонсором? Они ведь проплатили наперед.
— Давай, Римма, в ближайшее время. Хоть сегодня ночью! Нам совсем ни к чему, чтобы съемки клипа пересекались с презентацией Олега. Еще узнает, не дай бог! Вдруг станет меньше платить? — Рассуждая, Горячий пересчитывал сотенные бумажки, не вынимая их из конверта. — Хлопот не оберемся!
— Точно. Пойду позвоню этому клипмейкеру. Пусть сегодня ночью отснимутся, и гора с плеч!
— Вот еще что, Римма… Чепурной же обмолвился, что на этой самой коньячной презентации они еще сигары будут дегустировать. Как бы нам с пожарными не поссориться? Они ведь тоже могут зелень потребовать.
— Это не наша проблема, а Олега! — резко ответила Лобоцкая.
— Как думаешь, картинам ничего не сделается? Некоторые же висят в экспозиции без стекол, — запоздало вспомнил о шедеврах директор.
«Если что, тебя с должности мигом снимут, — подумала Лобоцкая. В Министерстве культуры у нее был свой человек, руководящий музеями. — А я помогу».
— Ну, вы прямо как тот монашек в поговорке, Никита Самсоныч! И жирненькое съесть, и не оскоромиться! Что с ними станется? Висели сто лет, и еще двести провисят. Шедевры вечны, а вот люди должны получать от жизни все блага, пока есть возможность.
Заместитель директора по науке была женщиной очень практичной.
* * *
Хозяин фирмы «Игра» Чепурной, выйдя от директора, велел секретарше Барановой найти Веру Алексеевну Лученко и передать ей, что он уезжает по делам. А музей находится в ее полном распоряжении. Сказал — и сразу удалился.
Через полчаса на территорию Кирилловского монастыря въехал крупный черный «хаммер». На него никто не обратил внимания, мало ли крутых автомобилей тут ежедневно появляется. Душевные болезни, они же не выбирают богатых или бедных. В болезнях и в смерти все равны.
Из джипа вышли четверо мужчин. Трое были в одинаковых неброских костюмах, по виду типичные охранники.
