Таков был первый основной вывод, к которому пришли Рюрик с Александром. И немедленно им потребовалась помощь оперативных служб. Недаром же, уезжая в командировку, Константин Дмитриевич предупредил их, что в трудных ситуациях следователи могут полностью рассчитывать на помощь Вячеслава Ивановича Грязнова с его оперативным управлением. Так зачем же бегать самому там, где за тебя это гораздо лучше сделают профессионалы, стоит им только доходчиво объяснить задачу?
Александр набрал телефонный номер Грязнова. На вопрос помощника, взявшего трубку, представился:
— Курбатов из Генеральной прокуратуры. Вячеслав Иванович в курсе.
И почти сразу откликнулся рыкающий голос генерала:
— Это в курсе чего я должен быть? Привет, Саша.
— Да все по тому же делу, Вячеслав Иванович, по убийству на Бережковской. Мы бы с Рюриком не стали вас беспокоить, но Константин Дмитриевич, — он подчеркнул сказанное особым нажимом, — предупредил, что наиболее важные решения мы должны обязательно согласовывать с вами.
Рюрик, слушая товарища, только молча смеялся да головой качал: мол, ну дает!
— И чего ж это вам потребовалось обязательно согласовать?— Генерал явно смягчился.
— Могу в двух словах?
— Валяй!
И Курбатов действительно в течение минуты обрисовал общие впечатления от проделанных межрайонной прокуратурой оперативно-розыскных действий.
— Короче, на двойку они сработали, Вячеслав Иванович. И больше того, потеряли главную свидетельницу. Ну с самим следователем мы уж как-нибудь разберемся, а вот на тех мотоциклистов, о которых все упоминают, но которыми так никто и не пожелал заняться, выйти нам все равно придется.
— Правильно, только я тут при чем?
— Люди нужны.
— А МУР что же?
— Ваши-то оперативники понадежнее, Вячеслав Иванович, — откровенно польстил Курбатов.
А Рюрик показал ему большой палец — молодец!
— Ладно, — согласился польщенный генерал. Он хоть и сидел в новом своем управлении, как говорится, без году неделю, все же настоящим чувством патриотизма обладал. — Поможем. Договоримся. А пока вы с Рюриком вот чем займитесь. Мы вчера, то бишь, правильнее сказать, уже сегодня ночью кое-что обсудили, и вот что я вам доложу, ребятки. Позвоните-ка в «Глорию», к Денису. Телефон его, надеюсь, вам хорошо известен. Позвоните и подъезжайте к нему. Да там и пешком — пять минут. Мой друг Саня, помнится, всегда сам пешком ходил ко мне в гости. Это когда я... — Генерал ударился в приятные для себя воспоминания, и прерывать его в такой момент было бы неразумно. — Ну да, когда из МУРа ушел и организовал частное агентство. Вы тогда пешком под стол ходили, надо понимать...
— Не, мы уже юрфак заканчивали. А Александр Борисович нам как раз лекции читал. И примеры приводил... из вашей с ним совместной розыскной деятельности.
— Во-во! А я про что? Значит, валяйте к Дениске, он уже некоторым образом в курсе ваших проблем. Да и Саня тоже считает, что вам лучше это дело раскручивать вместе. А вы его разве сегодня еще не видели, шефа-то?
— Нет, а что?
— Ничего. Правильно, пусть маленько отдохнет. Перед отлетом... Далеко ж лететь, во Франкфурт, который аж на Майне, вон где!
«Важняки» обсудили предложение Грязнова и решили, что в таинственном «ночном обсуждении», скорее всего, и принимал участие Александр Борисович, а теперь, естественно, отсыпается. Хорошо, значит, проводили в Питер Константина Дмитриевича. Ничего, Володька Поремский потом расскажет...
Денис будто обрадовался их звонку. Сказал, что может и сам подскочить в Генеральную, но лучше, если бы это сделали они: в «Глории» спокойнее по части всякого рода посторонних глаз, ловушек и «прослушек». Да и хорошим «кофием», как говорится, не обижены. А поговорить есть о чем.
И уже через двадцать минут следователи сидели в кабинете Дениса Андреевича и потягивали из маленьких чашечек настоящий, а не растворимый кофе, аромат которого, казалось, мог бы остановить и прохожего на улице.
Первым делом Денис показал им соглашение, которое было заключено с теткой исчезнувшей Волковой — Алевтиной Константиновной Власьевой, приезжавшей днями специально из Петербурга по совету генерала Гоголева, заместителя начальника тамошнего ГУВД. Сказал, что на его счет в Альфа-банке уже поступили семьдесят пять тысяч рублей, то есть пятьдесят процентов оговоренного гонорара. Отказать такой серьезной даме Денис, разумеется, не мог. Как, в свою очередь, не смог раздобыть пока никаких сведений, никакой стоящей фактуры, собственно, и по самому заказному убийству. «Следствие сведениями не располагает», «результаты проведенных экспертиз в интересах следствия разглашению не подлежат», «разрешение на производство обыска по месту жительства потерпевшей представителям частной розыскной структуры выдано быть не может» и так далее. Пустота. Точнее, железная, непробиваемая стенка. Интересно, а ее возведение в чьих интересах?
Следователь Нехорошев беседовать с сотрудником «Глории» Филиппом Агеевым вообще отказался. И даже появление Дениса, упоминание его фамилии вызвали у этого Нехорошева реакцию, похожую на ту, что случается от неожиданного приступа зубной боли. Формально-то он, может быть, по-своему и прав. Но, с другой стороны, что здесь такого уж сверхъестественного? Есть пострадавшая сторона, есть официальный ее договор с частным охранным предприятием, есть горячая заинтересованность найти исчезнувшего человека, кстати, свидетельницу, необходимую тому же следствию! А чего нет? Нет желания работать! Расследовать преступление. И ничего другого. Но почему? А это уже совсем другой вопрос. Вот его-то Денис Андреевич и поставил на совместное обсуждение.
Правда, вчера они с Грязновым-старшим и Александром Борисовичем попробовали подумать на данную тему, порассуждать, чем конкретно могло быть вызвано столь невнятное отношение следователя к уголовному, явно заказному, преступлению. Но время было уже позднее, а генералы в приличном подпитии и несколько расслабленных чувствах, а потому серьезной беседы как бы и не получилось. Хотя «полезных советов» было высказано немало, как обычно. Конечным же результатом, или подведением итогов, явилось сообщение Турецкого, что тем же делом займутся Курбатов с Елагиным, и, следовательно, лично он готов одобрить совместную деятельность своих «важняков» с агентством «Глория». А Вячеслав Иванович пообещал им в этом полностью содействовать.
— Такие вот пирожки, господа, — закончил речь Денис. — Вы материалы с собой, часом, не прихватили?
— Само дело — в сейфе, а копии я, часом, снял, — улыбнувшись, ответил Рюрик. —Я почему-то предчувствовал, что дело к тому и клонится. Держи, Денис, — и протянул папку с ксерокопиями документов. — Нам- то скрывать сейчас друг от друга нечего.
— Я, с вашего разрешения, прогляжу, а потом поделюсь тем, чем сам богат. Немного, конечно, но есть. Да и Филя чуть позже подъедет, он как раз кое-что перепроверяет из того, чем вчера разжился. Впрочем, может, это уже есть тут у вас?
— А если поконкретнее? — спросил Курбатов.
— Конкретно? Можно. О троих мотоциклистах!
— Вот! — Курбатов даже кулаком стукнул по столу от возмущения. — А эти хреновы свидетели, на чьих глазах произошло преступление, знаешь что говорят? Предположительно, один, а возможно, их было двое. Они не могут утверждать со всей уверенностью!.. Тьфу! И кто их опрашивал? Маразматики, а не оперы! Где нашли?
Денис улыбнулся такой горячности.
— Я ж говорю: Филипп приедет и все нам расскажет. Его работа...
И он стал читать. А следователи, возмущаясь преступным бездействием коллег из межрайонной прокуратуры, принялись за новые чашечки восхитительного кофе.
В принципе найти и связать концы — работенка для Фили Агеева самая обыденная. И когда в межрайонной прокуратуре ему практически показали на дверь, он сразу подумал, что дело здесь нечисто. Почему — другой вопрос. Но стоит поразмыслить строго логически.
В молодежной газете было написано, что две жертвы покушения из четырех, находившихся в машине, остались живы и были доставлены в Склиф врачами «скорой» в сопровождении следователя, фамилия которого, естественно, пока не разглашается. Оно и понятно: преступники не должны знать тех, кто ими занимается. Это означает, что все данные о пострадавших могут находиться именно в клинике, где их принимали врачи. И если следователь отказывается делиться своими сведениями, придется обойтись без его помощи. И Филипп отправился в институт Склифосовского.
