— Понятно. Повезло тебе, что не врезался ни в кого. А то бы и Лехе не помог, и себя угробил. Ладно, забудь. Скажи лучше, в какой больнице Леха лежит?
— В первой клинической. В экстренной хирургии. А вам зачем? — к Гришке начало возвращаться самообладание, а вместе с ним проснулась подозрительность. — Вы вообще чего Лехой интересуетесь?
— Работу хотела ему предложить, — воспользовалась я версией, которую сочинила для водителя автобуса. — Опоздала только. Теперь ему работать долго не придется, верно?
— Это точно. Ему, может быть, больше никогда работа не понадобится. Ну да ничего, лишь бы выжил, а я и на троих заработаю, — голос Гришки звучал твердо.
— Ты шефство, что ли, над ним взять решил? — пошутила я.
— А хоть бы и так! — с вызовом ответил Гришка. — Вам-то какое до нас дело? Хотели работу предложить — не получилось, вот и отваливайте.
— Шефство — это, конечно, хорошо, — задумчиво произнесла я. — Только если оно по дружбе происходит. А вот если из чувства вины, то это уже никуда не годится. Надолго не хватит, а бросить уже не сможешь. Так что подумай, прежде чем решение принимать. Не виноват ты в том, что с Лехой случилось. Ты все сделал правильно. Не казни себя понапрасну. Кстати, вещи Лехины в больнице лежат?
— Забрал я. Да там от вещей почти ничего не осталось. Рвань одна. Санитарка вынесла комок, я карманы проверил, чтобы важное чего не выкинуть, и в мусорку его отправил.
— А то, что из карманов вынул, куда дел?
— Не было там ничего. Денег полтинник, весь кровью залитый, и календарь за прошлый год. Его я сохранил. Вдруг он Лехе как память дорог? А деньги выкинул. Противно было их в карман класть.
— А паспорт?
— Паспорт у меня был, я ж за билетом шел.
— Что же, даже ключей от дома не было?
— Ну, ты скажешь! Леха с собой ключи никогда не носит. Во дворе, под крыльцом оставляет. У нас все так делают.
Я встала, собираясь уходить. Больше в Зубовке меня ничто не держало. Сунув ноги в босоножки, я прошла к двери. Взявшись за ручку, повернулась к Гришке и сказала на прощание:
— А Леху ты навести. Ему сейчас поддержка как никогда нужна. А дальше видно будет. Жизнь сама все расставит на свои места, вот увидишь.
Гришка не ответил. Только ниже голову опустил. Не прощаясь, я вышла.
В Тарасов я приехала уже затемно. Дорога после дождя была ужасная. Пришлось тащиться со скоростью черепахи. Зато было время подумать. Тот факт, что Леха оказался прикованным к больничной койке, сам по себе ни о чем не говорил. А вот что в одежде его, кроме полтинника, ничего не обнаружилось, это уже кое-что. Из дома сестры он сразу на вокзал поехал. Того, что с ним произошло, предвидеть не мог. И припрятать драгоценности у него времени не было. Можно, конечно, предположить, что мешочек выпал во время драки или санитарка прикарманила, но мне в это не верилось. Нет, Леха в пропаже невиновен, это почти факт. Для успокоения души заеду завтра в больницу, с санитаркой пообщаюсь. И насчет субчиков, которые Леху отделали, в полиции выясню. Поинтересуюсь, из-за чего драка произошла. Может, он им украшения сбыть хотел, а они решили даром отобрать? Глупость, конечно, но каких только глупостей люди не совершают. А мне — проверяй. Если выяснится, что ни о каких драгоценностях речи не шло, то Леху можно будет вычеркивать из числа подозреваемых.
Все это я решила по дороге домой. И еще решила, что сестрице Лехиной о беде брата узнать все же надо. Вдруг у нее совесть проснется? И с секретаршей Анатолия встретиться пора. Может быть, она и невиновна, но заметить, лежал ли на столе мешочек с драгоценностями во время ее визита или уже нет, могла. В любом случае, встреча эта необходима. Вот Ленка, например, входила в кабинет Крутцова буквально за пять минут до секретарши, а вспомнить, лежали ли драгоценности на столе, хоть убей, не может. У секретарши глаз должен быть натренирован мелочи подмечать. Глядишь, и вспомнит. Раньше надо было об этом подумать, но, как говорится, и на старуху бывает проруха. С другой стороны, чтобы отвести от себя подозрение, девушка может и соврать. А что? Скажет: пришла, документы искала, на столе ничего не было. С нее и взятки гладки. Получается, что пропажа до ее прихода случилась. Ладно, чего гадать, пока сама с ней не встречусь, пока не поговорю, выводы делать не стоит.
А вот кости кинуть, прежде чем с Юлией Денисовой встречаться, это я могу. Может, они мне подскажут, стоит ли верить секретарше и чего вообще от нее ожидать? На это моих сил должно хватить, хоть я и умоталась за сегодняшний день. Вот узнаю, к чему мне готовиться, и спать лягу. Решила и сделала. А как сделала, так снова задумалась. Результат меня не то чтобы озадачил, просто новых вопросов родилось больше, чем старых было. Кости гласили: «21+33+2 — Интересующая вас особа — человек главным образом показной нравственности». К чему относится это предсказание? К пропаже драгоценностей или к личным качествам секретарши? Вот и получается, что теперь придется выяснять еще и этот вопрос. Отложив все заботы до утра, я открыла настежь окно, чтобы свежий воздух наполнил мое скромное жилище, и погрузилась в блаженное состояние сна.
* * *
Секретарша Юлия Денисова согласилась встретиться со мной в двенадцать часов дня.
— Раньше никак не получится, — заявила она по телефону. — У Анатолия Викторовича все утро по минутам расписано. Понятное дело, без меня ему не обойтись. А в двенадцать у меня обеденный перерыв. Если вы к этому часу сможете подъехать, я с вами с удовольствием пообщаюсь.
Пообещав не опаздывать, я уточнила, куда мне следует подъехать. Секретарша назвала адрес, сообщила, что будет ждать меня в кафе напротив офиса, и мы простились. Чтобы не терять время даром, я отправилась в первую городскую больницу, навестить Алексея Анисимова, а заодно пообщаться с санитаркой.
В первой городской я первым делом отправилась в приемный покой. Отыскала дежурную медсестру и поинтересовалась, у кого можно справиться о самочувствии больного. Дежурная медсестра меня долго пытала: к кому я и зачем. Выяснив, что приехала я к Анисимову, снова принялась пытать. Кто я больному, родственница или просто знакомая? И чего раньше не ехала? В конце концов мне это надоело.
— Девушка, вы можете просто так, без допроса сообщить, как чувствует себя Анисимов? Или мне предстоит еще справки собрать, что я не заразная, что судимостей у меня нет, что я благонадежная? А может, мне сразу характеристику с места работы запросить? Для надежности.
Медсестра на мой выпад не отреагировала. Наверно, привыкла уже с нервными родственниками общаться, или просто непробиваемая.
— Успокойтесь, гражданочка, — предложила она мне. — Жив ваш Анисимов. Сегодня в обычную палату перевели. Халатик наденьте, и можете к нему пройти. Обычно мы только родственников пускаем, но в случае с Анисимовым, думаю, можно сделать исключение. Как я поняла, родственников у парня совсем нет. А раз родственников нет, кто ж его навестит, если не друзья, правильно?
— Правильно, милая, правильно, — успокаиваясь, согласилась я. — Только халата у меня с собой нет. Не захватила.
— Я так и подумала, — укоризненно качая головой, произнесла медсестра. — Вот все вы так. Кричите, ругаетесь, а об элементарных вещах подумать вам некогда. Пойдемте, одолжу вам халат.
Медсестра повела меня в сестринскую. По дороге она рассказывала про Леху.
— Случай у вашего друга — уникальный. Врачи его, считай, с того света вернули. Его когда к нам привезли, тетка Глаша сразу сказала: не жилец парень. И мы все с ней согласились, так он был плох.
— Простите, а тетка Глаша — это кто? — вступила я в разговор.
— Санитарка наша. Сорок лет в больнице работает. Она таких, как ваш Анисимов, видела-перевидела. Не хуже врачей диагнозы ставит. Редко ошибается. А вот в случае с Анисимовым ошиблась. Сама потом призналась, ошибка, мол, вышла. Видно чего-то он в этой жизни еще сделать не успел, раз смерть-то его отпустила. Важное что-то. А вы как думаете?
— Не знаю, может, и права ваша тетка Глаша, — задумчиво ответила я.
А сама почему-то про Элеонору подумала. Было у Лехи дело незаконченное, это уж точно, а вот поэтому ли он жить остался, это мне неведомо.
— А сейчас ваш Анисимов быстро на поправку идет. Даже не верится, что всего несколько дней назад он и на человека похож не был. Сплошное месиво. А уродов этих поймали. Нам парень сказал, который его к нам привез. Как вы думаете, посадят их?
— Непременно посадят, — пообещала я. — Там свидетелей было — на сто уголовных дел хватит.
— Свидетели что! — протянула медсестра. — Их запугать можно. Я в новостях читала. И судей подкупить. Если отморозки эти из крутых окажутся, то запросто откупятся. Так-то.
Убеждать медсестру в обратном я не стала. Решила поберечь красноречие до лучших времен. К тому же мы уже дошли до сестринской. Медсестра снабдила меня халатом и проводила до палаты, в которой лежал Леха. Мне не хотелось, чтобы она заходила в палату вместе со мной. Ведь тогда бы сразу выяснилось, что никакой я Лехе не друг и находиться здесь права не имею. Ласково удержав медсестру за руку, я попросила:
