"Боинг" приземлился в московском аэропорту, и Джек Слейд ступил на трап. На этот раз эмиссар "Сумеречного Странника" был английским физиком Стэном Долтоном, прибывшим на конференцию по международному сотрудничеству в области новых энергетических технологий. Идея принадлежала Марстенсу.
- В России вы - персона нон грата, Джек, - говорил он. - Если вы и получите туристскую визу на собственное имя, работать они вам не дадут. Да и что такое турист? Рыбка в аквариуме. Другое дело - физик Долтон. Оргкомитет конференции, кстати, и машиной вас обеспечит. Внешность придется чуть подправить - усы, борода, очки, морщины. Типичный ученый, анахорет и педант...
- Не нужно, сэр, - возразил Слейд. - Ученые, похожие на ваше описание, в наше время встречаются исключительно в фильмах по мотивам комиксов, а тех, кто сможет меня опознать, такой маскарад с толку не собьет, лишь позабавит. Беда в другом - я ничего не смыслю в физике.
- Физика вам и не потребуется, - улыбнулся Марстенс. - Мы нашли способ тактично предупредить, что один из ученых летит в Москву с не совсем обычной миссией...
Людям Интеллидженс Сервис в Москве, обосновавшимся под крышей британского посольства, пришлось повозиться с установлением адреса и телефона Михаила Игнатьевича Кострова. Костровых оказалось так много (и среди них немало Михаилов Игнатьевичей), что лишь особые приметы облегчили задачу.
Словом, физик Стэн Долтон отправился в Россию, а на стол генерала Курбатова легло сообщение, подписанное Леди Джейн. Но ещё раньше, по возвращении Слейда из Каира, секретарь Ингрэм извлек из повешенного на спинку стула пиджака шефа крохотный микрофон. Интенсивные контакты с Леди Джейн беспокоили Курбатова, но иного выхода он не видел - игра шла по-крупному. Увы, Леди Джейн ничего не смог узнать о том, кого конкретно будет искать в Москве Стэн Долтон, иначе Курбатов сделал бы упреждающий ход.
В аэропорту Джека Слейда встретил сотрудник посольства - молодой, но уже начинающий лысеть, элегантно одетый джентльмен.
- Мистер Долтон?
- Да. А вы, полагаю, мистер Блейк?
- К вашим услугам, сэр. Вон там, на стоянке, ваша машина "Опель-Кадет", вы просили поскромнее... Согласно вашим пожеланиям, мы не стали бронировать номер в гостинице, а сняли для вас квартиру.
- Где именно?
- На шоссе Энтузиастов, не очень далеко от центра...
- Спасибо, мистер Блейк.
- Хотите, чтобы я сопровождал вас, или возьмете адрес и поедете сами?
- Поеду один. Хочу осмотреться, привыкнуть... Я давно не был в Москве.
Они обменялись понимающими взглядами. Блейк направился к своей машине, а Джек Слейд уселся в "Опель". Он включил зажигание и тронулся с места... Полковник Лысенко следовал за ним в "Ладе" с форсированным двигателем и системой коммуникации с автоматической кодировкой сигнала, замаскированной под сотовый телефон.
Квартира Слейду понравилась. Просторная гостиная. Уютная спальня, будоражащая воображение и пробуждающая ненужные мысли об интимных свиданиях. Телевизор с видеомагнитофоном, музыкальный центр, компьютер, телефон. Возле музыкального центра Слейд с удивлением обнаружил стопку компакт-дисков своих любимых исполнителей: Синатры, Тома Джонса, Энди Уильямса... Да, о нем позаботились весьма предупредительно, но это было ещё не все.
Часа через два, когда Слейд под сладкоголосое пение Энгельберта Хампердинка закончил распаковывать чемоданы, в дверь позвонили условным сигналом: три коротких и длинный - так оповещал о себе мистер Блейк.
Ни слова не говоря, Блейк раскрыл набитый электронной аппаратурой кейс, заменил компьютерный модем, повертел какие-то ручки и удовлетворенно кивнул.
- Кодирование связи с Лондоном есть. А жучков нет.
- Я просил данные об окружении Кострова, - напомнил Слейд.
- Да-да... Круг его знакомств нами определен. Вы можете сослаться на двоих: Анатолия Рыбина и Леонида Верницкого. Оба коллекционеры, оба скупали у Кострова египетские раритеты. Ни того, ни другого сейчас нет в Москве.
- А где они?
- Первый в Ницце, второй в Эстонии.
- А если Костров свяжется с ними по телефону?
Блейк пожал плечами.
- Вы слишком много от нас хотите, мистер Долтон. Не могли же мы и это предусмотреть.
- Вы правы, - вздохнул Слейд. - Давайте сведения о Рыбине и Верницком.
Вытащив из кармана тонкую пачку листов с высококачественными распечатками, Блейк протянул её Слейду.
- Я вам больше не нужен, мистер Долтон?
Тот отрицательно покачал головой.
- Если понадоблюсь, - Блейк двинулся к выходу, - вы знаете, как меня найти.
- Благодарю вас, мистер Блейк.
Изучив распечатки, Слейд сжег их в туалете и спустил пепел в унитаз. Затем поднял телефонную трубку, набрал номер. Ответил вальяжный басок.
- Слушаю.
- Господина Кострова, пожалуйста, - русский язык Слейда был безупречен, словно британский разведчик родился не в Лондоне, а где-нибудь под Рязанью.
- Костров у телефона. Кто это?
- Михаил Игнатьевич, вы со мной не знакомы. Мне рекомендовал обратиться к вам господин Рыбин.
- Вот как? - насторожился Костров. - А по какому вопросу?
- Я коллекционер и хотел бы приобрести что-либо из произведений древнеегипетского искусства. Моя фамилия Мищенко.
Костров помолчал. Ни о каком Мищенко он никогда не слышал ни от Рыбина, ни от кого-то другого. Мищенко этот вполне может оказаться заурядным жуликом, грабителем, мошенником. Или незаурядным, что ещё хуже... Дудки, сначала проверим тебя, приятель.
- Господин Мищенко...
- Владимир Геннадьевич.
- Владимир Геннадьевич, а давно вы видели Рыбина?
- Две недели назад. Как раз перед его отъездом в Ниццу.
- И как он? Усы ещё не сбрил?
В голосе Слейда зазвучало искреннее недоумение.
- Михаил Игнатьевич, боюсь, вы неправильно меня поняли. Я имею в виду Анатолия Рыбина, моего старинного друга. А он сроду усов не носил.
- Ах, этот... Который ездит на "девяносто девятой" цвета мокрого асфальта?
- Да нет же, - недоуменные интонации усилились. - На белом "Понтиаке". У него ещё собака Альма, догиня...
- Теперь понял, - произнес Костров дружелюбнее. - Значит, он рассказал вам обо мне...
- Он и Леня Верницкий.
Услышав о Верницком, Костров ещё больше успокоился. Конечно, стопроцентной гарантии нет, но как же знакомиться с новыми покупателями, если шарахаться от всех и каждого, рассудил Михаил Игнатьевич. Жаль, сейчас нет ни Верницкого, ни Рыбина, позвонить бы им... Ну да ладно, примем дополнительные меры предосторожности.
- Хорошо, Владимир Геннадьевич, - сказал Костров. - Вы где живете?
- Шоссе Энтузиастов, между Войтовича и Авиамоторной. У Рогожского кладбища.
- Тогда давайте встретимся через час у метро "Площадь Ильича", согласны?
- Разве её не переименовали? Я-то на метро не езжу, все на машине...
- Да шут их знает... Я ведь тоже не езжу. От них всего можно ожидать. Но вы поняли, где?
- Конечно, Михаил Игнатьевич. Я согласен.
- Как я вас узнаю?
- У меня бежевый "Опель-Кадет".
- Договорились.
...Костров сразу заметил машину Слейда, но подходить не спешил. Он рассматривал англичанина издали добрых пятнадцать минут, прежде чем пришел к выводу: вызывает доверие, опасности, скорее всего, не представляет. Хотя, с другой стороны, если бы мошенники не вызывали доверия... Эх, знать бы, где упасть, соломку подстелить.
Решительно Костров подошел к "Опель-Кадету" и наклонился к открытому окну.
- Владимир Геннадьевич?
- Михаил Игнатьевич? - Слейд бросил взгляд на левую руку Кострова - не хватало фаланг двух пальцев. - Рад знакомству. Садитесь в машину...
После получасовой беседы, в течение которой Костров окончательно убедился, что Мищенко отлично знает и Рыбина, и Верницкого, Слейд перешел в наступление.
- Меня главным образом интересует эпоха Нового Царства, - сказал он. Вы располагаете чем-либо из этого периода?
- Да, кое-что есть, - ответил Костров, уже проникшийся симпатией к собеседнику (симпатия симпатией, но и номер машины он запомнил). - Но, как вы понимаете, весьма и весьма недешево...
Слейд весело рассмеялся.
- Право же, Михаил Игнатьевич... Этим вы меня не испугаете. На прошлой неделе я заплатил десять тысяч долларов за египетскую вазу...
Ого, мысленно восхитился Костров. Крупная рыба, если не врет... К цене каждой вещи будем приписывать справа ноль.
- Может быть, поедем ко мне и посмотрим? - предложил Михаил Игнатьевич.
- Охотно, - улыбнулся Слейд. - Показывайте дорогу.
- Вон там моя машина. Поезжайте за мной.
Машина Кострова, а за ней "Опель-Кадет" влились в транспортный поток. Следом покатила неприметная "Лада".
28
Темнота невыносимо раздражала Бориса Градова. Это раздражение было сильнее, чем тревога и страх. Мысленно слившись с героем "Колодца и маятника", он измерял каземат шагами. Семь шагов в длину, пять в ширину. Удалось нащупать деревянный стол, кровать (к изумлению Бориса, с постельным бельем!), два табурета.
