– Что еще говорят «эти»? – с иронией в голосе поинтересовалась я.
– Помимо того, что я сам угнал свою машину? – Вдовин улыбнулся, несколько оттаяв. – Много чего. Говорят, что происшествие произошло максимум часа два назад. Что, скорее всего, угонщик ехал с выключенными фарами, из-за этого не заметил пешехода, переходящего дорогу. Ну, и сбил его. Только тела не нашли. Еще говорят, что отпечатки пальцев во всем салоне тщательно стерты. А на капоте и бампере следы крови и чьих-то волос. Крови много. Они говорят, что если не от удара, то от потери крови сбитый точно скончается. Если уже не скончался.
– Вы адвоката вызвали? – задала я немаловажный вопрос.
– Зачем? – опешил Петр Аркадьевич.
– Как это зачем? Вас же обвиняют в наезде на человека, – удивилась я. – Это вам не шутки.
– Кто обвиняет? – переспросил Вдовин. – Кто вам такое сказал?
– Что значит кто? – опешила я. – Вы же сами только что это утверждали. Сказали, что вас обвиняют в том, что вы угнали собственную машину и сбили на ней человека.
– Бред! Ничего подобного я вам не говорил, – сердито возразил он.
– А как же ваше заявление об обвинении вас в наезде? Вы что, все придумали? – возмутилась я.
– Ах, это. Да нет. Вы все не так поняли. Просто один из гайцов, недовольный тем, что его ночью дернули, сцепился со мной. Ну, и наговорил всяких глупостей, – пояснил Вдовин. – Что, мол, вы сами свою машину угнали. Для чего это мне, спросил я. А он отвечает: чтобы конкурента убрать, а вину на угонщика свалить. Вполне, говорит, правдоподобная версия. И другие его поддержали. Как одна из рабочих версий, заявляют, вполне подходит. Вот я и взъярился. А тут как раз вы подъехали.
– Ну и шуточки у вас, – возмутилась я. – Что еще из того, что вы рассказали, является лишь вашими домыслами?
– Все остальное – голые факты, – сообразив, что ввел меня в заблуждение, ретировался Вдовин.
– Пойдемте, попытаемся выяснить подробности, – скомандовала я и направилась к группе гайцов.
Вдовин послушно последовал за мной. Водитель вернулся к машине, сообразив, что его присутствие не требуется. Сотрудники ГИБДД уже заканчивали осмотр. Негромко переговариваясь между собой, они только мельком взглянули на нас и продолжили заниматься своими делами. Я остановилась в двух шагах от склона, по которому, по всей видимости, и съехал автомобиль.
– Придется патрульных до утра здесь оставлять, – произнес один из гайцов. – Мужик теперь уже всей деревне новость растрепал. К утру от любопытных отбоя не будет. Затопчут тут все, слоны.
– Да кому оно надо? – возразил второй. – Вот если б тут трупешник валялся, тогда да. А на разбитую тачку кому охота таращиться?
– Не скажи. Как повалят деревенские, нам мало не покажется. Тут без трупа не обошлось, нутром чую. Видал, как морду у тачки разворотило. Скорость, видать, приличная была. Километров до двухсот разогнался, – рассуждал вслух первый. – После такого удара и мамонт не выжил бы. Ума не приложу, куда они труп дели?
– Да отволокли в ближайший лесок и бросили, – снова выдал свою версию второй. – По утрянке опера из убойного прикатят, вот пусть и ищут. У нас и без того есть о чем беспокоиться.
Внезапно они смолкли. Видимо, до них дошло, что они здесь не одни и обсуждать подобную тему настолько откровенно при посторонних негоже. Скосив взгляд, первый гаец хмыкнул и подошел к нам вплотную.
– Здравия желаю. На экскурсию приехали? – это он ко мне обратился.
– Типа того, – в тон ему ответила я и намеренно, чтобы смутить, принялась пересказывать их с напарником разговор. – И правда жаль, что трупешника нет. Может, пошарить по ближайшему лесочку? На добровольных началах, так сказать.
– Подслушиваем, значит? – вступил в разговор второй гаец. – Такая красивая девушка и такое некрасивое поведение. Ай, яй, яй!
– Есть с кого пример взять, – ничуть не смутилась я. – Думаю завтра к начальнику вашему наведаться. У него про трупешник поинтересуюсь. Вы из Кировского отдела? Говорят, начальник у вас жуть как любит «красивый русский язык».
Естественно, ни к какому начальнику я идти не собиралась. Просто мне нужно было чем-то задеть гайцов, чтобы добиться от них сотрудничества. Без этого они вряд ли мне что-то расскажут. Пошлют куда подальше, и все дела. А мне хотелось не только сведения от них получить, но и разрешение на осмотр машины. Уловка моя сработала, как часовой механизм на взрывном устройстве, состряпанном профессионалом. Гайцы переглянулись, подтянулись, как на параде, и заговорили совсем другим тоном. Начальник Кировского отдела и правда был помешан на правильной русской речи и требовал от каждого подчиненного при любых обстоятельствах выражаться культурно и красиво. Ментовской сленг он на дух не переносил и карал за его использование нещадно. Этот факт был известен всем, кто так или иначе соприкасался с дорожно-патрульными службами. Знала об этом и я.
– Гражданка, вы находитесь на территории, где произошло дорожно-транспортное происшествие. Посторонним здесь находиться запрещено. Зона следствия. Вот этого гражданина мы знаем, а вас видим впервые. Представьтесь, пожалуйста, – то ли попросил, то ли потребовал первый гаец.
– Быть может, для начала вы сами представитесь? – продолжила наезжать я.
– Старший лейтенант Якушев, – козырнул первый гаец.
Я вопросительно взглянула на второго, давая понять, что того же жду и от него. Одного представления мне, типа, мало. Тот хмыкнул, поняв мой намек, и тоже представился:
– Старший сержант Халлиулин.
– Ну, надо же, одни старшие собрались. Да я по речи так сразу и поняла, – я намеренно напомнила о том, что стала свидетельницей приватного разговора, и представилась сама: – Частный детектив Татьяна Александровна Иванова. Не старший.
Последнее заявление заставило гайцов поморщиться. Вдовин смотрел на меня расширившимися глазами, не понимая, с чего это я вздумала дерзить стражам правопорядка. В отличие от него, я четко знала, к чему иду. После моего представления гайцы снова переглянулись и, как мне показалось, вздохнули с облегчением. Я оказалась не сотрудницей полиции высшего звена. И даже не журналисткой. С частным сыщиком всегда можно договориться, читалось у них на лицах.
– Вы представляете интересы владельца автомобиля? – спросил Якушев.
– Именно так. И мне не нравится то, что моего клиента пытались запугать сотрудники правопорядка. Мне казалось, ваши функции должны быть несколько иными, – не сдавала я позиций, чувствуя, что пока не дожала парней.
– Не понял, когда это мы его запугивали? – вступил в диалог Халлиулин. – Вы, гражданочка, сами-то с обвинениями поаккуратней. Не забывайте, мы все-таки при исполнении.
– Вот именно, что при исполнении, – резко повернувшись в сторону Халлиулина, повторила я. – Тем более странно, что моего клиента из пострадавшего без суда и следствия перевели в разряд обвиняемых. Вам, товарищ старший сержант Халлиулин, не кажется это превышением полномочий. Кто из этих двоих вам угрожал, господин Вдовин?
На этот раз я повернулась лицом к своему клиенту и незаметно ему подмигнула, призывая подыграть мне. Вдовин понял меня с полуслова.
– Именно он, – обиженным тоном начал он. – Вот этот господин. А вы разве уже забыли, как, повышая голос, заявили, что якобы это я совершил наезд?
Халлиулин замялся, соображая, что бы такое возразить. Выручил его Якушев. Примирительным тоном он произнес:
– Послушайте, давайте прекратим сыпать взаимными обвинениями. Быть может, сержант и сказал в сердцах нечто подобное. Мы готовы принести вашему клиенту извинения прямо сейчас. Не лучше ли выкурить трубку мира и обсудить, чем мы можем быть друг другу полезны?
Я только этой фразы и ждала. Напрочь забыв и о Вдовине, и о Халлиулине, я сконцентрировала все свое внимание на Якушеве.
– Чтобы поставить последнюю точку, замечу одно. Если бы мой клиент был причастен к угону автомобиля и последующему наезду, чего ради, скажите на милость, ему утруждать себя уничтожением отпечатков пальцев в салоне? – проговорила я.
– Да забудьте вы об этом недоразумении! У нас и в мыслях не было обвинять владельца автомобиля в чем-то подобном. Нам не хуже вас известно, что его отпечатки пальцев могут находиться в салоне на вполне законных основаниях, – перебил меня Якушев.
– Как думаете, куда гнали машину? – я резко сменила тему.
– Трудно сказать, – задумался Якушев. – Трасса проходит через столько населенных пунктов, что конечная точка может быть где угодно.
– А как же посты ДПС? – возразила я. – Ведь не собирались же угонщики ехать мимо ваших коллег на тачке, объявленной в розыск?
– По этой трассе ближайший пост ДПС находится только через триста километров. А до этого трасса свободна и от полиции, и от камер внешнего наблюдения, – объявил Якушев.
– Да, в этом случае место для отстоя автомобиля действительно сложно определить, – расстроенно произнесла я. – Если, конечно, у вас нет на примете подобных мест. Я имею в виду те отстойники, которые были засвечены ранее.
