Фима, похоже, думал так же, поэтому, наклонившись ко мне и кивнув на Маринку, прошептал:
— Тает подружка?
— От таких заходов даже снежная баба растает, — ответила я.
Уборные артистов располагались справа от выхода с арены, не очень далеко, и идти к ним было, что я отметила с удовольствием, светло и безопасно. Я решила не уточнять у Аяврика, что же случилось с освещением. Он приплел бы новую байку, и тогда его успех был бы гарантирован. Я просто молча радовалась тому, что все видно и слева от меня идет мужчина, хоть и чужой, но все-таки…
Пройдя по широкому коридору с десяток метров, Аяврик остановился и, дождавшись, когда мы с Фимой подойдем ближе, показал нам на вторую дверь справа.
— Это уборная Сикамбра. Он ее занимал во время этого приезда.
— А можно посмотреть? — попросила я.
— Да тайн никаких нет, милиция уже сегодня весь день копошилась и здесь, и в других уборных, и в кабинете Аркадия Павловича. Они же вместе погибли в машине, вам это известно?
Это был первый намек на наше с Маринкой вчерашнее утверждение о смерти Сикамбра.
Я промолчала, но Маринка моя молчать, конечно же, не стала. Сперва она, открыв рот, посмотрела на меня, потом на Аяврика и, увидев, что я не имею желания вступать в дискуссию, заявила:
— Это полная чушь, вы же сами прекрасно знаете, что Сикамбр был убит раньше!
Аяврик вытаращил глаза и с изумлением взглянул на нее.
— Как это? Почему я должен знать, что раньше?
— Да мы же тебе говорили с Ольгой, забыл, что ли? — Маринка терпеть не могла, когда ее не понимали с первого раза.
— Уф! — выдохнул Аяврик. — Ну вы, девчонки, даете! А я, если честно, думал, что у вас вчера немного того… испуг был, ну и померещилось… Опять же полнолуние было…
— А вот этого не надо! — твердо заявила Маринка. — Не надо про свои бульоны и прочие радости. Я — в курсе, еще со вчерашнего дня!
— Не надо, так не надо! — легко согласился Аяврик. — Ну что, пойдемте дальше? Вон, через одну дверь, и мои апартаменты.
— Так нам можно зайти хотя бы на минутку? — повторила я.
Не знаю, как Фиме, а мне очень хотелось посмотреть на рабочий, так сказать, кабинет Сикамбра. Не знаю, что я там собиралась найти, но было же у меня одно подозрение, и оно уже целые сутки не давало мне покоя.
— Можно, Сережа? — моментально славировав интонацией, проканючила Маринка, видя, что Аяврик не торопится нас впускать.
— Без проблем, — ответил он и, подойдя к двери, толкнул ее.
Дверь, оказавшаяся незапертой, отворилась внутрь, и Аяврик, первым войдя в уборную, включил там свет.
Ею оказалась небольшая комната, примерно три на четыре метра. Справа стоял обычный полированный шкаф с тремя дверцами, дальше стол с обязательным зеркалом перед ним, слева — пустая стена с наклеенными кое-где разными фотографиями и плакатами.
На столе лежала чалма Сикамбра с пером. Я посмотрела на нее с каким-то необъяснимо неприятным чувством: чем-то она меня пугала.
Я не ожидала, что обстановка уборной будет настолько скудной, что и глазу почти не на чем остановиться, но все равно вошла, раз уж сама напросилась, и, медленно пройдя почти до противоположной стены, села на стул перед зеркалом.
— А здесь миленько, — сказала Маринка, входя следом за мною.
В отличие от меня, она почему-то первым делом, открыв дверцу, заглянула в шкаф.
— Фу ты, я думала, здесь коcтюмы всякие будут, — разочарованно произнесла Маринка, — а тут какие-то штуки непонятные…
— Это наш реквизит, — сказал Аяврик, вызвавшийся и в этом случае послужить гидом. — Вот, например, это устройство называется «чудо-трость», — он вынул из шкафа обыкновенную трость и показал ее Маринке.
— Ну палку-то я вижу, а где же чудо? — спросила Маринка.
— Сейчас сделаем, — Аяврик взял с полки перстень, нацепил его на средний палец правой руки и, отпустив трость, принялся вращать, не прикасаясь к ней.
— Это чудо происходит за счет двух магнитов, спрятанных в кольце и в трости, — объяснил он. — Кстати, слово «магнит» имеет корнем «маг». Магнит — наш профессиональный камень.
— Сережки с ним носить некрасиво будет, — задумчиво произнесла Маринка. — А это что?
Маринка сунула руку в шкаф и извлекла из него женский парик с косой.
— Какая прелесть, — сказала она, не решаясь, однако, надевать эту пыльную штуку себе на голову. — Это для маскировки, я правильно поняла? Надеть на тебя, Аяврик, парик, и ты будешь изображать из себя девушку в клетке. Так все и делается, да?
— Почти, — ответил Аяврик. — Только обычно я изображаю мага по эту сторону клетки. Такая у меня профессия.
Пока Маринка изучала содержимое чужого шкафа, словно ей больше делать было нечего, я внимательно рассмотрела себя в зеркале и осталась почти довольна этим зрелищем. От нечего делать я через зеркало посмотрела на противоположную стену. Тут-то меня и ожидало небольшое открытие. Я обернулась, чтобы проверить себя.
На одной из фотографий, висевших на стене, я увидела лицо женщины, которое показалось мне знакомым. Я встала и подошла к этому снимку.
— А это что такое?! — услышала я Маринкин восторженный голос и тут же ее разочарованное: — Да ну, это мужской!
Я посмотрела на Маринку. Она держала в руках седой парик и не знала, куда его положить, чтобы продолжить дальнейшее обследование шкафа.
— А наденьте-ка его, Аяврик, — попросила я, и наш знакомый фокусник, развеселившись, нацепил на свою голову этот парик.
Я посмотрела на него и покачала головой.
— Не нравлюсь, Оль? — спросил Аяврик, снимая его с себя.
— Я не про то, — ответила я. — Вы не похожи на одного моего знакомого.
— А должен быть похожим?
Я не ответила и ткнула пальцем в фотографию:
— А это кто?
— Где? — Маринка, позабыв про шкаф, подошла ко мне и стала рассматривать фотографию.
— Это его жена, то есть вдова, или просто знакомая? — спросила Маринка, подтягивая к себе Аяврика.
— Ну вы даете, девушки! — удивился Аяврик. — Это же наша Марго! Неужели она так неузнаваемо маскируется?
— Вот именно — маскируется, — задумчиво ответила я и взглянула на Фиму, откровенно скучающего и еле-еле сдерживающегося, чтобы не зевнуть.
— Виктор бы ее сразу узнал, — сказала я. — Это она помешала ему в тот день…
Фима нахмурился, моментально прокрутил в голове мои слова и кивнул, после чего заинтересованно взглянул на парик.
— В какой день? — спросил Аяврик.
— В тот день, когда Сикамбр попытался слить мне некую информацию, — сказала я. — Он был в этом парике, а Марго сумела отвлечь моего бодигарда. Когда я встретила здесь Сикамбра, его голос мне сразу показался знакомым, а этот парик решил все дело.
— Парик? — переспросил Аяврик, рассматривая парик, который держал в руках.
— Вы уверены, что там была Марго? — осторожно спросил он.
— Ай, да ну тебя, — досадливо сказала Маринка, беря Аяврика под руку. — Пойдем в твою уборную, я наконец хочу снять с себя этот плащ. Жарко здесь.
— Здесь и снимай, — ответил Аяврик. — Шкаф полупустой.
Маринка посмотрела на него и замотала головой.
— Ну его, вашего Сикамбра, вы же тут все немного с прибабахом. Не хочу!
— Как пожелаете, — сказал Аяврик и, выведя нас из уборной Сикамбра, подвел к двери своей, запустил в нее, а потом тут же, словно спохватившись, сказал, что забыл об одном очень важном деле, и ушел.
Маринка повела себя в уборной Аяврика, точной копией предыдущей, откровенно по-хозяйски. Она распахнула шкаф и, сняв с вешалки плечики, повесила на них свой плащ.
— Ну вот, теперь можно себя почувствовать в гостях человеком, — заявила она и села к зеркалу.
Я последовала ее примеру и, раздевшись, повернулась к Фиме.
— Ну что скажешь, монстр адвокатуры? — спросила я. — Мы выяснили практически безошибочно, кто хотел мне слить информацию про киллеров. Это был Сикамбр. Не за это ли его и убили?
Фима покачал головой.
— Помнишь, ты мне говорила, что Здоренко назвал эту информацию дезой? Я согласен с ним. Киллеры так не поступают и не организовываются, это просто несерьезно. Цель у Сикамбра была совсем другой. Похоже, поэтому он вас с Мариной и заманил в ту самую клетку, чтобы потом без помех с вами переговорить. Ясно одно: он хотел, чтобы вы обратили внимание на цирк, начали ходить здесь вокруг да около и кого-то спугнули.
— И вот этот «кто-то», что-то заподозрив, сперва убил его, а потом и Аркадия Павловича, — закончила я Фимину мысль.
— Похоже на то! Причем весьма похоже! — согласился Фима.
Маринка, наводившая перед зеркалом красоту, решила отвлечься от своего любимейшего занятия и, встав со стула, подошла к окну.
— Совсем темно, — сказала она, осмотрев себя, несравненную, еще и в оконном отражении. — Ну, идемте, долго вы еще будете переливать из пустого в порожнее? Я все поняла. Хапнуть тебя хотел Сикамбр, но теперь спросить-то, зачем ему это было нужно, не с кого. Так какой смысл вообще об этом говорить?
