разрезана… – Она перебила себя. – Я что-то о своем трещу, а вы меня не останавливаете! Извините! Вам это все ни к чему. У вас еще вопросы есть про Егора?
– Да, если вы не против.
– Запросто. Только отлучусь покурить на минутку.
Вера вышла. Сергей видел через окно ее сутулую фигуру в накинутой на плечи куртке – такой же практичной и неказистой, как и остальная одежда.
Сергей подозвал официанта и спросил, нет ли у них горячей еды.
– Есть пицца, омлет, – перечислил молодой парень. – Сэндвичи с сыром и с курицей…
Бабкин заказал два омлета и пару сэндвичей. Шурыгина вернулась, пробралась на свое место. От нее пахло сигаретным дымом и осенней сыростью.
– На улице такой ветрище! – Она прижала ладони к щекам. – Господи, только бы Егор был в тепле и в безопасности!
Сквозь невозмутимость на миг проглянула снедающая ее тревога.
– Мы делаем все, чтобы его найти, – сказал Сергей.
Официант поставил перед ними закуски, и Вера вопросительно взглянула на сыщика.
– Проголодался, а один есть не люблю, – буркнул он. – Вы не составите мне компанию?
По тому, с каким аппетитом Вера набросилась на омлет, он понял, что она действительно не ела с самого утра. «Благодетель», – похвалил себя Бабкин. Им руководила не доброта, а простой расчет: сытый человек разговорчивее.
– Вера, вы не могли случайно проговориться Егору, что его мать жива?
На ее лице отразилось изумление, сменившееся гневом.
– Его мать? – недоверчиво переспросила она.
– Я имел в виду – все эти годы только вы знали, что ваша подруга не погибла…
Вера молчала, глядя на него. Под этим взглядом Бабкину стало не по себе.
– Нина оставила двоих детей ради… ради штанов, – она запиналась от ярости. – Объясняла, что у нее вселенская любовь! Что это за любовь, ради которой женщина бросает собственных сыновей и меняет свое лицо! Я десять лет живу рядом с этими мальчиками… Они удивительные! Да, с ними бывает сложно, как с любыми детьми. Но другая каждый день благодарила бы бога за такой подарок! А Нина… Она просто успокаивала свою совесть, когда нанимала меня наушничать. И не называйте ее моей подругой! Я не желаю иметь такого человека в друзьях!
Все, что говорила Вера, совпадало с тем, что думал и сам Сергей. Но странное дело – сейчас, когда он слушал ее гневную речь, ему невольно захотелось встать на защиту Нины.
– Ей было трудно, – сказал он. – Муж не помогал, она уставала…
– Трудно – потерпи! – отрезала Вера, и это прозвучало как девиз всей ее жизни. – Оставалось каких-то три года до школы! Мальчишки пошли бы учиться, и стало бы легче!
Бабкин вспомнил слова Нины: «Я сбежала не от своих детей, я сбежала от своей жизни».
– Да, она мне платит. – Вера говорила с тихой злостью. – Вы знаете, сколько стоят памперсы? А сиделка? Но я не сдала родную мать в дом престарелых, хотя могла сделать это тысячу раз! Почему я не упорхнула от безумной старухи в лучшую жизнь, а Нина от своих тягот – упорхнула?
«Потому что вы хороший человек с повышенным чувством ответственности», – мог бы ответить Сергей. Но ей не требовались его сочувствие и дешевые формулы утешения.
– Если с Егором что-то случится, это будет только ее вина! Юра – замечательный человек, я безмерно уважаю его, но ему сложно быть отцом. Он тащит на себе всю семью. Работает не покладая рук. Если бы рядом с ним был преданный человек, ему было бы легче…
Она осеклась и порозовела.
«А вот и ответ на вопрос, почему ты так привязана к семье Забелиных», – сказал себе Сергей.
– Вера, на даче у Егора не было друзей? – спросил он.
– Нет, никого. Тамара купила дом в очень неудачном месте: хотела сэкономить. Несколько участков отделены от деревни узким оврагом. Один из этих участков – забелинский. Остальные заброшены, кроме одного: их соседа слева. Он живет там как отшельник. Может, давно умер, не знаю… Раньше к этим участкам вела грунтовая дорога, но лет восемь назад овраг пополз и перерезал ее. Теперь на машине к участку не подъехать, приходится бросать ее и идти через овраг пешком. Мальчиков возили на дачу только в детстве. После исчезновения Нины они были там всего несколько раз, много лет назад. Тамара собирается продавать этот дом.
– А в школе?
– У него нормальные отношения с одноклассниками, но дружбы Егор ни с кем не завел. Правда, ни с кем и не ссорился…
– А мне говорили о драке с каким-то мальчиком, которому Егор выбил зуб…
Вера пренебрежительно отмахнулась:
– Во-первых, это было сто лет назад, во-вторых, мальчик его сам провоцировал. А в-третьих, зуб был молочный и шатался. Подумаешь, мальчишки сцепились! Я бы не стала на вашем месте придавать этому значения.
– У Юрия есть друзья?
– Ну-у… есть коллеги и приятели… Но я не уверена, что их можно назвать друзьями. А что?
– Просто прикинул: а не мог ли Егор укрыться у кого-то из взрослых, знакомых с его семьей? Есть такие люди?
Вера задумалась.
– Я знаю, что у Юры было два друга, – сказала она наконец. – Но они очень давно не общаются.
– Почему?
– Тамара упоминала, что между ними произошла ссора… Но мельком, без подробностей. Вам лучше спросить у Юры.
– Егор и Леня знают этих друзей?
– Кажется, да… – Вера совсем растерялась.
Бабкин видел, что она не понимает, чего он от нее хочет, и боится навредить своему ненаглядному Юре.
– Но вы правда думаете, что Егор мог бы спрятаться у кого-то из них, и за столько времени тот не позвонил бы его отцу?
– Ну, люди на многое способны, – обтекаемо ответил Сергей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Бывших друзей Юрия Забелина звали Роман Мордовин и Павел Колодаев. Бабкину пришлось выбивать из Забелина эти имена. Юрий категорично заявил, что Егор не может быть ни у того, ни у другого. «Он и адресов-то их не знает!» Когда Сергей задал прямой вопрос о причинах размолвки, Забелин начал юлить. Сначала врал, что давно позабыл, из-за чего была ссора. Затем сообразил, что роль папаши, потерявшего сына, дает кое-какие преференции, и исполнил арию «Как вы смеете давить на меня, когда я вне себя от горя». От фальши у Бабкина скулы свело.
Он действительно старался проникнуться к Забелину симпатией. Брошенный муж, переживший потерю жены, растящий двоих сыновей… Ему было за что уважать
