на Петроградскую сторону, где располагалась редакция, в которой трудилась Лиля Путова.
Кафе «Уютный уголок» было битком набито студентами из расположенных поблизости технического университета и медицинского колледжа. Они галдели, общались, готовились к экзаменам, парочки целовались, некоторые серьезные индивидуумы уткнулись в свои ноутбуки.
Надежда с трудом отыскала свободное местечко, заказала чашку кофе и приготовилась ждать. Впрочем, ждать пришлось недолго – Лиля во всей красе появилась в дверях, приковав к себе все взгляды присутствующих, что было неудивительно – будучи гренадерского роста, под два метра, она возвышалась над любой толпой.
Надежда помахала ей рукой.
Протиснувшись через толпу молодежи, как ледокол через торосы, Лиля подсела к Надежде Николаевне и первым делом заявила:
– Нет такой газеты. И никогда не было.
– Здравствуй, Лилечка, – поздоровалась Надежда демонстративно вежливо. – Хорошо выглядишь.
– Что? А, здрасте, Надежда Николаевна! Вы тоже неплохо.
Тут к их столику протолкался официант, молодой парень с неестественно белыми волосами, и спросил журналистку:
– Лиля, как всегда?
– Как всегда, Митя! – ответила та.
– Так что там с газетой? – спросила Надежда, как только официант ушел.
– Как, вы говорите, она называлась?
– «Светлое завтра».
– Все правильно. Такая газета никогда не издавалась в нашем городе. Ни тридцать лет назад, ни сорок, ни пятьдесят.
– Это точные сведения?
– Точнее не бывает. Я поговорила с Джульеттой Арутюновной, – при этих словах Лиля воздела глаза к потолку.
– С кем?
– Джульетта Арутюновна Гаспарян ведает главным архивом всех периодических изданий в нашем городе и знает обо всех газетах и журналах, которые у нас когда-либо выходили. Если о каком-то периодическом издании она не знает – значит, его никогда и не было.
– А тогда как ты объяснишь вот это? – и Надежда Николаевна жестом циркового фокусника выложила на стол взятую с собой газету. Ту самую, в которой была напечатана фотография с выглядывающим из окна Журавликом.
Лиля внимательно осмотрела газету, прочитала ее выходные данные, пролистала все страницы, посмотрела на Надежду и после долгой паузы произнесла:
– Подделка.
– Что ты говоришь?!
– Точно подделка. Если Джульетта Арутюновна сказала, что такой газеты не было, – значит, ее не было.
– Но послушай… – Надежда схватила газету и потрясла ей перед Лилей, – бумага старая, выцветшая… все материалы соответствуют времени… люди на фотографиях одеты по моде тех времен…
– Согласна, очень хорошая подделка. Но это точно подделка, потому что…
– Потому что так считает великая Джульетта Арутюновна, – передразнила ее Надежда Николаевна. – Слышали уже! Но сама посуди – это ведь огромная работа!
– При теперешнем уровне развития компьютерных технологий и не такое можно сделать.
– И кому могло понадобиться делать точную копию старой газеты?
– Ну, это вы мне скажите… – И Лиля очень внимательно посмотрела на собеседницу.
В другое время Надежда насторожилась бы: в работе Лилька словно бульдог, как вцепится – челюсти только долотом можно будет разжать. Но сейчас Надежда Николаевна находилась, выражаясь по-простому, в полном раздрае, совершенно не понимая, что происходит и каким образом старая газета влияет на жизнь людей. И не только на жизнь, но и на смерть, ведь несчастный Семен Семенович…
– Не проще ли допустить, что эта ваша Джульетта Арутюновна в кои-то веки может чего-то не знать?! – горячо воскликнула Надежда.
– Вы так говорите, потому что не знаете ее! – отрезала Лиля.
В это время к столику подошел белоголовый официант и поставил перед Лилей крошечную чашку, на дне которой плескалась кофейная гуща. В другой руке он держал большой пакет, из которого выглядывал сэндвич с помидорами и ветчиной. Лилька, по обыкновению, хотела есть.
– Как всегда! – уважительно проговорил официант.
Некоторое время за столом царила тишина, поскольку Лиля была занята едой. Надежда Николаевна по опыту знала, что в такой момент ее лучше не трогать, и использовала выдавшуюся передышку, чтобы немного собраться с мыслями.
«Если Лилька ничего не знает про газету, то лучше бы мне поскорее унести отсюда ноги. Потому как отвязаться от нее теперь будет очень трудно».
– Кстати, кофе сварен по рецепту той самой Джульетты Арутюновны, – сообщила Лиля, расправившись с сэндвичем и поднеся чашку к губам. – А еще она умеет совершенно потрясающе гадать на кофейной гуще…
Внезапно журналистка замолчала, приглядываясь к той самой фотографии, на которой был заснят Журавлик. При этом у нее было такое выражение лица, будто она увидела тень отца Гамлета.
– На что ты уставилась?
– Вот… тут голубь. – Лиля показала на передний план фотографии.
И действительно, приглядевшись к снимку, Надежда увидела с краю самого обычного голубя.
– Ну, голубь! Подумаешь… Да их в нашем городе больше, чем людей.
– Да, в городе их много. И не только в нашем. Но вы часто видели голубей на газетной фотографии?
– Да я как-то не обращала внимания…
– Да хоть бы и обращали. На газетных снимках не бывает лишних, незначительных деталей. Если тут изображен голубь – это не просто так… это значит…
– Да что это значит?
– Это значит, что фото сделал Василий Голубкин.
– Кто такой?
– Очень известный газетный фотограф. Он всегда строил фотографию так, чтобы на первом плане, там, где художники обычно ставят свою подпись, оказывался голубь. Это его подпись…
– А можно с этим Голубкиным поговорить? Он-то уж наверняка знает, когда и для какой газеты делал этот снимок. Где он сейчас работает?
– Нигде. Несколько лет назад Голубкин вышел на пенсию и занялся любимым делом.
– Каким?
– Фотографией, разумеется.
– Так он и на работе этим занимался.
– Ну да, только на работе он занимался этим за деньги, а теперь – для души. И снимает исключительно цветы и бабочек. Ну, и птичек, конечно.
– Но с ним ведь можно поговорить?
– Ну-у… он живет скромно, незаметно, гостей не принимает…
– Лилька… – угрожающе начала Надежда.
– Что – Лилька? – Сытая Путова безмятежно улыбнулась. – Говорю же, постороннего человека он в дом не впустит, а вот свою сестру-журналистку, возможно, и примет.
– Лилечка… – Надежда Николаевна мигом сменила тактику и замела хвостом. – Ну пожалуйста! А я за кофе заплачу!
– Надежда Николаевна, вы меня низко цените! – Лиля сделала вид, что обиделась. – Я за кофе не продаюсь.
«А за сэндвич?» – подумала Надежда, но, конечно, вслух ничего не сказала.
– Колитесь, Надежда Николаевна! – продолжила Лиля. – Пока у меня время есть.
Припертой к стенке Надежде ничего не оставалось, как коротко изложить историю с Вероникой Павловной и газетой.
– Вот, понимаешь, пожилая интеллигентная женщина мучается, что спасла убийцу от справедливого суда … – вдохновенно говорила Надежда Николаевна. – Алиби-то у него липовое оказалось. Она больницу попала, переживает… Надо помочь!
– Это все?
– Конечно! – Надежда сделала самые честные глаза и прижала руки к сердцу.
Этот жест был явно лишний, поскольку если
