Им повезло. Проехав мимо башен во двор, они увидели припаркованный перед зданием «рейндж-ровер». Мужчины уже выходили из машины, когда на ступеньках показался доктор Меткалф с чемоданчиком в руке; повернувшись, он помахал на прощание кому-то в доме. Доктор, высокий и загорелый, уже вплотную, как показалось Дэлглишу, подошел к пенсионному возрасту. Он направился к своему автомобилю, а когда открыл дверь, то оттуда с приветственным громким лаем бросились на хозяина два далматина. Шутливо ругаясь, доктор вытащил две огромные миски и пластиковую бутылку, открыл ее и налил собакам воду. Тут же раздалось хлюпанье, и мощные белые хвосты активно завиляли.
– Добрый день, отец! – крикнул Меткалф. – Питер идет на поправку, беспокоиться не о чем. Теперь ему нужно почаще выходить на улицу. Меньше теологии и больше свежего воздуха. Хочу отвести Аякса и Джаспера к озеру. Надеюсь, у вас все в порядке?
– Все хорошо, Джордж, спасибо. Познакомьтесь, это Адам Дэлглиш из Лондона. Он пробудет с нами день или два.
Доктор развернулся, посмотрел на Дэлглиша и, пожимая руку, одобряюще кивнул, как будто тот прошел медосмотр.
– Я надеялся увидеть миссис Манро, – начал Дэлглиш, – но опоздал. Я и не подозревал, что она была настолько больна. Впрочем, по словам отца Мартина, ее смерть не стала неожиданностью?
Доктор снял пиджак, вытащил толстенный свитер из машины и сменил туфли на уличные ботинки.
– Смерть не перестает меня удивлять, – сказал он. – Вот думаешь, что пациент не протянет и недели, а год спустя он полон интереса к жизни и всем надоедает. Считаешь, что по крайней мере еще месяцев шесть все будет хорошо, а утром узнаешь, что за ночь он угас. Поэтому я никогда не оцениваю, сколько у пациента осталось времени. Миссис Манро знала, что у нее плохо с сердцем – ведь она была медсестрой, – и ее смерть меня, естественно, не удивила.
– Выходит, колледж обошелся без второй аутопсии.
– Бог мой, конечно! Да и зачем она была нужна? Я регулярно осматривал бедняжку, более того, заходил за день до ее смерти. Вы были старинными друзьями? Она знала, что вы приедете погостить?
– Нет, – сказал Дэлглиш, – не знала.
– Жаль. Вот если бы она ждала этой встречи, то, глядишь, и продержалась бы. С сердечниками всякое бывает. Хотя всякое бывает с любыми пациентами, если на то пошло.
Он кивнул на прощание и зашагал прочь, а рядом с ним прыгали и резвились собаки.
– Если хочешь, давай посмотрим, у себя ли сейчас миссис Пилбим, – предложил отец Мартин. – Я провожу тебя до двери, познакомлю, а потом оставлю вас вдвоем.
13Дверь на крыльцо в коттедже Святого Марка была широко открыта, и свет, разливаясь по красному плиточному полу, оживлял листья растений в терракотовых горшках, расставленных на невысоких полочках с обеих сторон. Отец Мартин не успел поднять руку к дверному молотку, как внутренняя дверь распахнулась, и улыбающаяся миссис Пилбим пригласила гостей войти. Священник быстро их познакомил и удалился, немного замешкавшись у двери, словно не был уверен, требуется ли благословение.
Дэлглиш вошел в небольшую, заставленную мебелью гостиную, и его захлестнуло ностальгическое, знакомое по детству ощущение умиротворения. В точно такой же комнате он ждал, будучи мальчиком, пока мать наносила визиты прихожанам: болтал ногами, сидя за столом, поглощая кекс с изюмом или, на Рождество, сладкие пирожки и прислушиваясь к тихому, робкому голосу матери. Все в комнате было привычно: маленький железный камин с декорированной вытяжкой; квадратный стол, покрытый красной синельной скатертью; два больших удобных кресла, одно из которых оказалось креслом-качалкой, по обе стороны от камина; безделушки на каминной полке: два стаффордширских терьера с выпученными глазами, вычурная ваза с надписью «Подарок из Саутенда» и куча фотографий в серебряных рамочках. Стены были увешаны викторианскими гравюрами в оригинальных красновато-коричневых рамках: какие-то неубедительно чистые ребятишки с родителями, идущие по лугу в церковь. Из распахнутого южного окна открывался вид на мыс, а узенький подоконник был заставлен разнообразными горшочками с кактусами и сенполиями. Общую картину нарушали лишь большой телевизор и видеомагнитофон в самом углу.
Миссис Пилбим была невысокой кругленькой женщиной с открытым обветренным лицом и светлыми волосами, аккуратно уложенными волнами. Поверх юбки на ней был передник с цветочным узором, который она сняла и повесила за дверью на крючок. Миссис Пилбим жестом пригласила гостя сесть в кресло-качалку, и они устроились друг напротив друга. Дэлглиш еле удержался, чтобы не откинуться назад и не начать уютно раскачиваться.
– Мне их оставила бабушка, – объяснила женщина, заметив, что коммандер разглядывает гравюры. – Я с ними выросла. Редж считает их немного слащавыми, а по мне, так в самый раз. Сейчас уже так не рисуют.
– Да, – согласился Дэлглиш, – не рисуют.
Ее взгляд был кротким, но в нем читался и здравый смысл. Сэр Элред Тривз ясно дал понять, что о расследовании распространяться не стоит, но не требовал держать его в секрете. Миссис Пилбим, как и отец Себастьян, имела полное право узнать правду, или по крайней мере столько, сколько необходимо.
– Дело касается смерти Рональда Тривза, – начал Дэлглиш. – Его отец, Элред Тривз, не смог присутствовать на следствии и попросил навести кое-какие справки, узнать, что случилось на самом деле. Он хочет удостовериться, что вердикт вынесен верно.
– Отец Себастьян сообщил нам, что вы зайдете, – сказала миссис Пилбим, – вопросы будете разные задавать. Чудна́я идея пришла сэру Элреду. Мне казалось, он оставит все как есть.
– А вы довольны решением присяжных, миссис Пилбим? – посмотрев на нее, спросил Дэлглиш.
– Тело нашла не я, и на дознании я тоже не была. Ко мне это вообще не имело никакого отношения. Хотя да, как-то странно. Все знают, что утесы опасны. И вот на тебе, мальчик-то помер. Не понимаю, чего хорошего хочет добиться его папаша. Ну поворошит старое…
– Я не могу побеседовать с миссис Манро, – сказал Дэлглиш, – но, может, она рассказывала вам, как нашла тело. Отец Мартин говорит, вы дружили.
– Бедняжка. Да, думаю, мы дружили, хотя Маргарет была не из тех, к кому можно зайти так, невзначай. Даже когда убили ее Чарли, я не чувствовала, что мы на самом деле близки. Он служил капитаном в сухопутных войсках, и она очень им гордилась. Говорила, что он всегда хотел стать военным. Его взяли в плен солдаты Ирландской республиканской армии. Думаю, у парня было какое-то секретное задание, и поэтому его пытали. Когда нам сообщили, я переехала к ней всего на неделю. Отец Себастьян попросил, хотя я бы и сама так сделала. А Маргарет никак не отреагировала, наверное, даже не заметила. Но если я ставила перед ней еду, она съедала кусочек-другой. Когда она вдруг попросила меня уйти, я обрадовалась. Она сказала: «Прости, Руби, ты была очень добра, но теперь, прошу тебя, уйди». И я ушла.
Несколько месяцев она была похожа на человека, который мучается в аду и при этом не может произнести ни единого звука. Глаза стали огромными, а сама вся съежилась. Потом мне показалось, что она, ну, понимаете, не то чтобы пришла в себя… Если такое случилось с твоим ребенком, это невозможно. Но хотя бы стала снова проявлять интерес к жизни. Так я думала. Мы все так думали. А после подписания Соглашения Страстной пятницы этих убийц выпустили из тюрьмы, и она не смогла этого вынести. Наверное, она страдала от одиночества. Хотя мальчишек любила: они всегда оставались для нее мальчишками, и, когда болели, она за ними ухаживала. Хотя, по-моему, после смерти Чарли они начали немного ее сторониться. Молодежь не любит смотреть на несчастье, и разве можно их за это винить?
– Когда они станут священниками, им придется этому научиться, – сказал Дэлглиш. – Не только смотреть, но и помогать.
– Научатся, наверное. Они хорошие ребятки.
– Миссис Пилбим, – спросил Дэлглиш, – а вам нравился Рональд Тривз?
Женщина ответила не сразу.
– Не мое это дело размышлять, нравился он мне или нет. Да и другим не пристало. Людей у нас живет мало, незачем заводить себе любимчиков. Отец Себастьян никогда этого не одобрял. Рональд не чувствовал себя здесь своим. Немного самодовольный, к другим относился излишне требовательно. Так обычно бывает, если чувствуешь себя не в своей тарелке. И никогда не упускал случая напомнить нам, что его отец богат.
– А к миссис Манро он, случайно, не был особенно расположен?
– К Маргарет? Наверное, можно сказать и так. Он, бывало, заходил к ней. Студентам положено заходить в коттеджи только по приглашению, но я подозреваю, что он иногда заскакивал к Маргарет просто так. Не представляю, о чем они могли говорить. Может, им просто нравилось общество друг друга.
– А она рассказывала, как нашла тело?
– Не особо, а я и не спрашивала. Конечно, на следствии и так все вылезло наружу, и я читала в газетах, но сама не ходила. Да и у нас это обсуждали, когда поблизости не было отца Себастьяна. Он сплетни терпеть не может.
