— А что, разве не так?
— Он был «боссом», хозяином и желал, чтобы все это знали.
— Готов поспорить, что мадам Виллемс, доживи она до вашей любви с Аннеке, не стала бы противиться вашему браку.
Может, Жеф и взаправду был человеком недалеким, но инстинкт хищника у него был развит отлично, ибо на сей раз Мегрэ явно переборщил.
— Ага, значит вот что вы удумали, не так ли? Тогда и мне будет позволено сочинять всякие там истории?
— Я ничуть не фантазирую, просто описываю вашу жизнь такой, какой я себе её представляю, рискнул сделать неверное суждение.
— И тем хуже для меня, если, ошибившись, вы упечете меня в тюрягу…
— Выслушайте меня до конца. Детство у вас было не из легких. Совсем молодым вы уже были выпущены трудиться, как взрослый. А потом вдруг встречаете Аннеке, и она смотрит на вас иначе, чем все остальные. Она считает вас не быдлом, оказавшимся на борту, чтобы вкалывать «по-черному», да быть тем, на ком срывают злость, а увидели в вас человека. Вполне естественно, что вы её полюбили. И наверное, мать, будь она живо, благословила бы ваши чувства.
Уф! Жеф, действительно, наконец-то сел, правда ещё не на стул, а всего лишь на подлокотник, но и это было уже продвижением вперед.
— И что дальше? Знаете, ч(дная у вас сложилась сказочка…
— Но, к сожалению, мадам Виллемс умирает. Вы остались на судне лицом к лицу с её мужем и Аннеке, общались с ней весь день и — уверен! — хозяин за вами следил.
— Ну, это вы так говорите…
— Владелец прекрасной баржи, он отнюдь не горел желанием, чтобы его дочь вышла замуж за парня без гроша в кармане. И когда по вечерам он упивался в стельку, то становился грубым и омерзительным.
Мегрэ вновь обрел нужную осторожность, ни на секунду не упуская из виду Жефа.
— Неужто вы допускаете, что я позволю кому-то меня ударить?
— Убежден в обратном. Вот только руку-то он поднимал не на вас. А на дочь. Спрашивается, а не застал ли он вас…
Теперь надо было выдержать небольшую паузу, наступила гнетущая тишина, Мегрэ мирно попыхивал трубкой.
— Вы недавно раскрыли мне одну любопытную подробность. Виллемс отлучался на берег по вечерам преимущественно в Париже, поскольку встречался с подружкой, с которой они вместе бражничали.
В других местах он предпочитал наклюкаться на борту или в какой-нибудь забегаловке неподалеку от места швартовки. Как и все моряки а вы сами сказали мне, что они встают ещё до зари — он должен был ложиться спать достаточно рано.
Но в Париже у вас возникала возможность побыть с Аннеке наедине и вы…
В этот момент раздались шаги, и в соседней комнате послышались голоса. Лапуэнт приоткрыл дверь.
— Готово, патрон.
— Сейчас.
И «песенка-шансонетка» продолжала назойливо крутиться в переполненном дымом кабинете.
— Вполне допустим вариант, при котором однажды Виллемс вернулся раньше, чем обычно, и застал вас в объятьях друг у друга. Если такое и впрямь случилось, то он безусловно разъярился. А в таком состоянии он, должно быть, становился ужасным. Возможно, он пытался вышвырнуть вас вон… Ударил дочь…
— Ну вы и сочинитель… — иронически повторил Жеф.
— Будь я на вашем месте, я бы, уверен, придерживался именно этой версии. Потому, что тогда смерть Виллемса выглядела бы чуть ли не несчастным случаем…
— Она и была таковой…
— Я сказал «чуть ли не». Я даже не утверждаю, что вы помогли ему свалиться в воду. Он был пьян. Шатался. Шел ли, кстати, дождь в ту ночь?
— Да…
— Вот видите! Значит, доски сходен намокли, было скользко. Вы допустили ошибку лишь в том, что не сразу бросились ему на помощь. А, может, произошло нечто более серьезное: вы толкнули его. Все это случилось два года тому назад, и в полицейском протоколе был упомянут несчастный случай, а не убийство…
— Ну и что? Почему вы так упорствуете в том, чтобы свалить это происшествие на мою голову?
— Я всего лишь пытаюсь найти объяснение. А теперь предположите, что кто-то видел, как вы спихнули Виллемса в Сену. И этот человек находился на набережной, вы его не заметили. Он вполне мог бы заявить полиции, что вы простояли на палубе достаточно долго, прежде чем прыгнуть в лодку, выжидали, пока хозяин не нахлебается вдоволь и не окочурится.
— А Аннеке? Она, выходит, тоже смотрела и ничего не говорила?
— Вполне вероятно, что в два часа ночи она уже спала. Как бы то ни было, но человек, видевший, как все это происходило, потому что в то время он ночевал под мостом Берси, ничего не сказал полиции.
Клошары не очень любят вмешиваться в чужие дела. Они воспринимают мир иначе, чем остальные люди и имеют свое, только им присущее, мнение о том, что такое правосудие.
А вы после этого смогли жениться на Аннеке, а поскольку вам был нужен помощник, чтобы управляться с баржой, вы вызвали из Бельгии своего брата. Наконец-то вы обрели счастье. Стали в свою очередь, как вы выражаетесь, «боссом».
С тех пор вы неоднократно проплывали через Париж, но — и я готов поспорить! — всегда избегали швартоваться у моста Берси.
— Нет, моссье! Я там причаливал по меньшей мере трижды.
— Потому что клошар к тому времени убрался оттуда… Они, бомжи, ведь тоже переезжают с места на место, а ваш устроился под мостом Мари.
В понедельник он узнал «Зварте Зваан». Как и вас самих. Вопрос…
Он сделал вид, что его осенила новая мысль.
— Так что это вы хотели бы для себя выяснить?
— Да вот ломаю голову над следующим: а что если тогда на набережной Рапэ вы, вытащив Виллемса из воды, внезапно его заметили… Да… Почти наверняка так и было. Он подошел, но ничего не сказал.
А в понедельник, когда клошар начал бродить около вашего судна, вы сообразили, что он ведь мог и сболтнуть. Допускаю даже: он угрожал вам, что заговорит…
Сам Мегрэ в это не верил. Не таков Тубиб. Но пока предположение такого орда было необходимо для его работы с Жефом.
— Вы испугались. Подумали, что случившееся с Виллемсом с равным успехом может произойти и с другим человеком, причем почти таким же образом.
— Так что же, получается, это я швырнул его в воду?
— Скажем, подтолкнули.
Жеф вновь вскочил на ноги, но теперь уже держался спокойнее и жестче.
— Нет, моссье! Вам никогда не удастся вынудить меня признать такое. Это все неправда…
— Если я ошибся в каких-то деталях, поправьте меня.
— Я вам уже сказал…
— Что?
— Все было записано черным по белому, тем коротышкой, что сопровождал следователя.
— Вы заявили, что примерно в полночь услышали шум…
— Если я так сказал, значит, так и было.
— Добавили при этом, что двое мужчин, один из которых был одет в светлый плащ, вышли в тот момент из-под моста и устремились к красной машине.
— Да, она была красная.
— То есть они прошли мимо вашей баржи…
Ван Хутте даже не шевельнулся. Тогда Мегрэ подошел к двери и распахнул её.
— Входите, господа.
Лапуэнта комиссар посылал на дом к страховому агенту и его другу-заике с наказом привезти их к нему. Инспектор застал их за игрой в белом вместе с мадам Гийо, и они безропотно последовали за инспектором. Гийо был одет в тот самый желтоватого цвета дождевике, что и в понедельник вечером.
— Те ли это двое мужчин, что уехали на красном автомобиле?
— Разные вещи — видеть людей ночью на слабо освещенной набережной и встретиться с ними здесь, в кабинете.
— Они соответствуют описанию, которое вы дали.
Жеф покачал головой, по-прежнему отказываясь что-либо признавать.
— Именно они и была в тот вечер на набережной Селестэн. Будьте любезны, месье Гийо, расскажите нам, что вы там делали?
— Мы спустились по пандусу на машине…
— На каком расстоянии он находился от моста?
— Более ста метров.
— Вы оставили автомобиль у самой воды?
— Да.
— Что было потом?
— Пошли забрать собаку в багажнике.
— Ноша была тяжелой?
— Нестор весил больше, чем я. Семьдесят два кило, как показали весы у мясника, когда его последний раз там взвешивали.
— Стояла ли у причала набережной баржа?
— Да.
— Вы оба направились с вашим грузом к мосту Мари?
Ардуэн уже открыл рот, чтобы возразить, но, к счастью, его друг среагировал быстрее.
— А зачем нам было идти до моста Мари?
— Потому что так утверждает здесь присутствующий месье.
— Он что, видел, как туда шли?
— Не совсем так. Он заметил, как вы оттуда возвращались.
Приятели переглянулись.
— Он никак не мог зафиксировать, что мы прошли вдоль баржи, потому что мы выбросили собаку, не доходя до не. Я ещё опасался, как бы мешок не зацепился за руль. И даже дождался, пока не удостоверился, что его унесло течением на середину.
— Вы слышите, Жеф?
Но того было ничем не пронять.
— Это он так сказал, не так ли? вы тоже тут всякого навыдумывали. Может быть, появятся и ещё какие-нибудь, новые, истории.
