Все ясно. Чужие тут не ходят, призраки не водятся.
Продолжая рассматривать граффити, я стояла спиной к щербатой дыре, на месте которой когда-то была дверь. Позади послышался шорох. Оцепенев, я вся превратилась в слух, одновременно убеждая себя, что мне почудилось. Никого здесь нет. Шорох повторился, и это, как ни странно, вывело меня из оцепенения. Медленно повернувшись всем корпусом, я увидела пса с болезненно красными, гноящимися глазами. Пес стоял в дверном проеме и таращился на меня, слегка склонив голову вправо. Я не особенно разбираюсь в породах, но этот пес, явно бродячий, походил на овчарку. Однако его мамаша явно крутила сразу с несколькими злющими дворовыми кобелями, сорвавшимися с цепи.
Пес сделал шаг ко мне.
Я начала приседать, не спуская глаз с животного. Под ногами куча обломков кирпича, моя правая рука уже готовилась схватить первый попавшийся.
Пес глухо зарычал.
Я уже почти сидела, рука нащупала камень.
Пес зарычал громче, а затем коротко и звонко тявкнул.
Я швырнула половинку кирпича прямо в него, не надеясь попасть, а просто пытаясь отпугнуть. Когда пес зашелся лаем, я швырнула еще несколько обломков поменьше и переместилась к стене, находившейся слева от меня. Или я раньше просто не заметила этот обрезок арматуры, лежащий среди щебня у стены, или у меня внезапно открылся третий глаз – кто знает. Пес продолжал гулко лаять, однако оставался на прежнем месте, снаружи что-то выкрикивал Бондарь, а я, стремительно переместившись влево, подхватила этот кусок ребристого стального прута и решительно взмахнула им. Пес, не умолкая, попятился от меня и через какое-то мгновение исчез.
Я, в свою очередь, кинулась к подоконнику и буквально перелетела через него, не выпуская арматурину из руки. Мой спутник попытался поймать меня, но я налетела на него так, что он потерял равновесие и мы оба повалились в траву. Бондарь при этом хохотал, а мне было совсем не до смеха: только теперь я осознала, как напугал меня этот солидных размеров оскалившийся пес, готовый на полном серьезе ринуться в атаку.
– Ну как, видели призрака? – все еще смеясь, спросил мой проводник, поднимаясь на ноги и протягивая мне руку.
– Можно сказать, да. – Я принялась отряхивать каменную пыль левой рукой, поскольку моя правая все еще судорожно сжимала стальной прут. – Не удивлюсь, если окажется, что этот пес – оборотень.
– Ну, это уже чистой воды клевета на наши исторические памятники! То призраки вам видятся, то оборотни, а там и до ведьмаков очередь дойдет, и я в этой очереди окажусь первым.
– Вы слишком высоко себя оцениваете, – отмахнулась я. – Шутки шутками, а бродячие собаки – существа опасные.
– Они сюда забредают, но не часто. Поживиться нечем. Хотя родители не советуют детям ходить сюда без взрослых. Однажды зимой парочка таких тварей, как эта, одного школьника гнала отсюда аж до первых домов на окраине.
– Ну, раз так, придется оставить эту штуковину себе! – Я воинственно взвесила на ладони стальной прут. – Между прочим, что-то здесь пытались строить, раз валяются обрезки арматуры.
– Я же говорил – пытались, и не раз. Ну что, насмотрелись? Увидели все, что хотели?
– Честно? – свободной рукой я отбросила прядь волос со лба. – Я и сама не знаю, что хотела увидеть. Просто было интересно взглянуть на место, которое считается проклятым, при дневном свете. Кстати, вы, кажется, упоминали о здешних подземельях. Они и в самом деле сохранились?
– На удивление, – кивнул Бондарь. – Иногда, если очень просят, я провожу там маленькие экскурсии. Никому из сотрудников я не могу это доверить, поймите меня правильно. Я и сам потратил около года, чтобы обстоятельно изучить эти подземелья, а посторонним лучше и вовсе туда не соваться. Правда, туда вечно лезут все эти искатели приключений на свою голову, но дальше первой галереи они обычно не идут. Вы как?
– В общем, я готова.
– Все равно сегодня суббота, – Бондарь пожал плечами и двинулся по тропинке вниз, к руинам. Следуя за ним, я обогнула ту самую стену, на верхушке которой ночью торчал призрак, затем обошла развалины с тыла и увидела у стены пять ступеней, которые вели вниз, к прочной двери, обитой железом. Директор извлек из кармана куртки ключ и принялся отпирать неподатливый навесной замок.
– Дверь установили, потому что никаких сил больше нет, – пояснил он. – Взрослые, как я уже говорил, ведут себя осторожно. Зато детвора лезет и лезет. Я распорядился поставить ее, как только вступил в должность, но не такую мощную, а самую обычную. Раньше было – входи кто угодно, и пару раз пацанву приходилось с фонарями искать и вытаскивать оттуда. Пару раз дверь ломали, однажды даже с петель сняли… – Тут Бондарь наконец-то справился с замком. – А теперь вот эта стоит – уже шесть лет. Спецзаказ, не всякая взрывчатка возьмет, – закончил он не без гордости и потянул дверь к себе. – Добро пожаловать, гостья дорогая!
Мне почудилось, что распахнулась не дверь, а хищная пасть какого-то ненасытного допотопного чудовища: из подземелья, словно из настоящей пасти, дохнуло сыростью, смесью гнилостных запахов неведомого происхождения, бездной. Чтобы не пожалеть о своем поступке прямо сейчас и тем самым не дать деятелю провинциальной культуры еще один повод посмеяться надо мной, я решительно шагнула на верхнюю ступеньку и двинулась вниз.
Бондарь пропустил меня вперед, а затем запер дверь изнутри.
Страх охватил меня почти сразу – внезапный и сильный. Он вцепился в меня так, что я даже не почувствовала, как здесь сыро и прохладно. Свет исчез почти мгновенно, вокруг воцарилась могильная тишина. Мелькнула паническая мысль – все, это уже навсегда, но Бондарь никуда не исчез, он стоял рядом со мной в темноте, я слышала его дыхание, шорох одежды, а затем где-то вверху вспыхнул желто-розовый кружок – свет карманного фонарика.
– А это в самом деле было необходимо? – поинтересовалась я, стараясь сохранять спокойствие и чувствуя, что мне это не вполне удается.
– Что именно? Зажигать фонарик?
– Запирать дверь.
– Лариса, – голос Бондаря звучал совершенно серьезно, – вы же сами только что столкнулись с бродячим псом и испугались его не меньше, чем сейчас в подземелье.
– Почему вы решили…
– Потому! Раз уж вы сами захотели сюда попасть, а я согласился потратить на вас кучу времени, будет лучше, если вы просто доверитесь мне. Хорошо? Хотите выйти отсюда прямо сейчас – нет проблем. Но если вы не прочь немного прогуляться, дверь я просто обязан закрыть. Нет никаких гарантий, что сюда не сунется какой-нибудь бродячий пес. А теперь представьте, как мы с ним будем разбираться в темноте в этих узких галереях. Если же просто оставить здесь животное, оно рано или поздно подохнет от голода и начнет смердеть. Труп растащат здешние крысы, от чего смрад ничуть не уменьшится, и в конечном счете придется вызывать спецбригаду в противогазах, чтобы отыскать в этом лабиринте собачий труп. Это ясно?
– Ясно, – вздохнула я, разглядывая светлое пятно на потолке.
– Так как: наверх или все-таки пройдемся?
– Раз уж мы здесь – пройдемся.
Луч фонарика сполз с низкого потолка, нависавшего над нашими макушками, пробежался по угрюмым стенам и устремился куда-то во мрак, призывая нас двигаться вперед.
Первая галерея оказалась короткой – не длиннее трех метров, но в конце она разветвлялась на три классических коридора, настолько узких, что они походили на кротовые норы или на ходы Лаврских пещер. Мой провожатый свернул направо, я последовала за ним, расставив на всякий случай руки. Сначала я едва могла дотянуться до влажных ослизлых стен, но стоило мне сделать несколько шагов – и проход начал сужаться. Очень скоро он сделался настолько тесным, что мои плечи стали касаться стен и мне пришлось, по примеру Бондаря, повернуться боком и в таком положении продвигаться до следующей развилки. Оттуда в разные стороны разбегались две галереи, причем свод той, которая вела влево, показался мне более низким, чем у той, что располагалась напротив.
– Ну, и куда бы вы направились теперь? – осведомился из темноты мой провожатый.
– Направо, – без колебаний откликнулась я.
– Так и задумано. На самом деле, этот лабиринт – не из самых запутанных. И ловушек здесь не так уж много. Во-первых, Витольд Ржеутский, несмотря на свою жестокость и извращенное воображение, слишком спешил, воплощая свои мрачные фантазии в реальность. Поэтому даже довольно примитивный лабиринт его вполне удовлетворял. А во-вторых, этот, с позволения сказать, аттракцион имел своей целью не столько запутать пленника, сколько запугать и психически подавить. Попробуйте хотя бы из любопытства немного пройтись по правому коридору. Действует лучше всяких лекций и пояснений. Вперед!
Бондарь протянул мне фонарик. Я переложила арматурный прут в левую руку, стиснула фонарик в правой. Шагнула под своды галереи, уходящей направо. Сделав несколько шагов, я остановилась, посветила на стену, а затем коснулась ее кончиками пальцев. Она была сложена из грубых нетесаных камней, между которыми кое-где пробивался отталкивающего вида серый мох. Стена была прочной с виду, и казалось, что, даже если руины имения, находившиеся как раз над нами, когда-нибудь сровняют с землей, она будет стоять вечно.
