Ознакомительная версия.
Денис судорожно рванул галстук, на лбу его выступила испарина. Монах загадочно молчал.
–Чего ты добиваешься?
–В смысле?
–Чего тебе надо? Ты не можешь мне простить, ты мстишь!
–Ты прямо как истеричная барышня, Денис. Месть, страсть, не можешь простить. Я тебя давно простил, речь не обо мне.
–Я написал правду! Ты… ты… клоун! Ты паяц! Тебе нельзя доверять… – Он осекся.
–Воспитание молодежи? – Монах рассмеялся и почувствовал, что… хватит. Ему был неприятен Денис, его испуганная гнусная физиономия, на которой отражалась лихорадочная работа мысли – что делать?
–Сколько ты хочешь? – вдруг спросил Денис.
–Я подумаю, – ответил Монах, поднимаясь. – А ты из города ни ногой! Понял? Я буду звонить. До скорого, Денис!
Секретарша ожидала его под дверью кабинета – подслушивала, не иначе.
–Олежка, ты? – Она смотрела на него во все глаза.
–Я, Людочка! Я. – Он приобнял ее, чмокнул в щечку.
Она вспыхнула.
–Возвращаешься? Ой, Олег, как я рада! Честное слово!
–Я подумаю, моя хорошая. Если и вернусь, то только из-за тебя!
Он вышел из мрачноватого вестибюля, чувствуя, что нужно немедленно принять на грудь, а то может стошнить. Не долго думая, он отправился в «Тутси», где был радушно приветствован хозяином заведения Митричем…
«Невеста в белом, цветы… много, много, много цветов. Она утопает в цветах… Невеста с подмоченной репутацией… Она тонет в цветах – красных и белых… красных, как кровь, белых, как гипсовая посмертная маска…
Слова… Как много придумано слов! Слово-чувство, слово-любовь, слово-ненависть, слово-страсть… Теплая еще рука, безвольное тело, холодные лепестки срезанных цветов, которые уже никогда не оживут! Их выбросят! Завтра, послезавтра… Но будут новые, расцветут пышным цветом, вспыхнут и погаснут. Так и останется в памяти картинка – невеста среди цветов, смотрит на жениха, улыбается… в руках букет… навсегда!
Просочилась сквозь пальцы… как песок… исчезла, растворилась. Ничего, это ничего, игра продолжается… в темноте! Ночь, мрак, игра… До свидания, моя невеста! Жди жениха».
* * *
В семь пятнадцать утра голубой пикап с надписью золотом «Зеленое хозяйство «Флора» остановился в тупичке у задней двери цветочного магазина «Горная лаванда». Шофер, молодой парень, постучал в дверь, на пороге появилась девушка.
–Петечка, привет!
–Привет, моя лапушка! Принимай товар!
Он принялся вытаскивать коробки с цветами и заносить внутрь…
Продавщица спрятала накладные в сейф и принялась расставлять цветы. Некондиционные она выносила пучками и складывала в ящик в тупичке. Среди выброшенных цветов попадались еще вполне хорошие, и туда часто забегали жители соседних домов.
Негромко открылась дверь, кто-то вошел. Девушка подняла голову, крикнула: «Мы открываемся в десять!» Подняла глаза, присмотрелась и рассмеялась: «Ты? Что за театр? Отрабатываешь новую роль?»
* * *
…Звякнул колокольчик на входе, и в цветочный магазин вошла покупательница – дама в возрасте с крошечным песиком на поводке. За прилавком сидела продавщица в белой шляпке. Женщина подошла к прилавку, песик тявкнул. Она сняла запотевшие очки и сказала:
–Пожалуйста, мне белые розы, семь штук.
Она протерла очки и, не получив ответа, уставилась на продавщицу. Это была молоденькая девушка, в шляпке-венке из искусственных белых цветов с белой вуалью. Она смотрела на покупательницу, и что-то было не так… не так…
Женщина пробормотала:
–Извините, мне розы… – И вдруг охнула, схватившись за сердце. Девушка смотрела мимо нее в пространство пустым взглядом светлых глаз; беспорядочная груда цветов была навалена на прилавке – белые лилии и розы, и среди них, неожиданно, пятном – бледно-красные тюльпаны. Три красных тюльпана были засунуты за вырез ее платья. Они составляли жутковатый контраст с ее мелово-белым лицом. В крошечном магазинчике стоял удушливый и сырой запах земли и зелени.
Вдруг девушка наклонилась вперед и упала лицом в цветы…
Покупательница закричала и осела на пол… Песик завыл и принялся облизывать ей лицо. Звякнул колокольчик, вошла новая покупательница, встала на пороге…
* * *
…Оперативная группа прибыла через двадцать минут после звонка. Продавщица Славомира Ткаченко была мертва – задушена, судя по темной полосе на шее. На голове у нее была шляпка-венок с белой вуалью, как у невесты, с пожелтевшими от времени, мятыми и выгоревшими цветами. За вырез платья, прикрывая темную полосу на шее, были воткнуты три красных тюльпана, соединенных обручальным кольцом…
Как предварительно заключил судмедэксперт, она была мертва около полутора-двух часов, то есть примерно с восьми или восьми тридцати утра. Магазин открывался в десять, девушка, видимо, пришла пораньше. Убийца, уходя, оставил дверь открытой. Женщина с собачкой пришла в десять пятнадцать – она была первой покупательницей. Отпивая воду из стакана, заикаясь, она снова и снова повторяла, что никого не видела, около магазина никого не было, она вошла и попросила семь белых роз, у подруги день рождения, а у них традиция… ничего, только цветы, а девушка не ответила, а у нее запотели очки, она сняла их и протерла, а потом обратила внимание, что девушка… какая-то странная, как будто неживая! А потом она упала… лицом в цветы! И Рикки почувствовал, завыл… он немного нервный и очень эмоциональный.
…Монах лежал на видавшем виды диване Жорика, уставясь, по своему обыкновению, в потолок, погруженный в раздумья. Жорик и Анжелика обрадовались, когда он вернулся. Анжелика даже расплакалась, а Жорик хлопал его по плечу, называл «беглым» и «бродягой». Маленький Олежка прыгал у всех под ногами и в восторге вопил, как пожарная сирена.
–И вся любовь? – спросила Анжелика, которая сочинила себе историю о любви Монаха и неизвестной женщины, нисколько не поверив его россказням о том, что их отношения – только бизнес и ничего личного. – Не сошлись характерами? – Ее душа требовала сказки, а голова – подробностей.
–Не сошлись, – ответил Монах. – Ты, Анжелика, прямо как экстрасенс – все с ходу просекаешь.
–Дура она! – обиделся за друга Жорик. – У тебя же было их немерено. Твои бывшие до сих пор звонят, в соплях и слезах, спрашивают, когда вернешься. Золотых рыбок она разводит! Подумаешь, рыбка по вызову! Тьфу!
–Старею, друг мой Жорик, – смиренно ответил Монах. – Забурел, давление пошаливает, не моржевал давно… превратился в лицо в толпе. Эх, жизнь моя, иль ты приснилась мне?
–Ты чего, Монах? – испугался Жорик. – Из-за какой-то бабы! Ты чего?
–Хочешь жареной картошки? – спросила Анжелика.
–С пивком? Холодненьким? – подхватил Жорик.
–Не очень холодненьким, – отозвался Монах. – Не лето, поди. Я там копченого мяса прихватил, в рюкзаке, и пончики с капустой.
–Так что, правда разбежались? – спросил Жорик уже за столом.
Монах пожал плечами:
–Не знаю. Посмотрим.
–А что все-таки случилось? – Анжелика сгорала от любопытства.
–Любопытной Варваре… знаешь, что оторвали? – осадил ее Жорик. – Ты думаешь, она еще позвонит?
–Думаю, позвонит, хотя не хотелось бы. Очень не хотелось бы, друг мой Жорик.
–Ты, Монах, какой-то весь из себя загадочный… Она тебе… что? Совсем никак? А говорил, что красивая.
–Разве это главное? – ответил Монах. – Главное, чтобы человек был хороший.
Жорик фыркнул и открыл было рот, но, взглянув на Анжелику, промолчал.
–Ты только не переживай! – сказала сердобольная Анжелика. – Значит, не твой человек.
–Я хладнокровен, как филин днем, друзья мои, – ответил Монах и потянулся за пивом.
…Давно наступила ночь, а Монах не мог уснуть, все думал. Перебирал события дня, встречу с бывшим коллегой, мелким пакостником, который… чем черт не шутит, пролезет в ректоры… Вспоминал Киру, глупую женщину, которая решила проблему, заплатив деньги убийце. Дурында… если бы все было так просто! Убийца потребовал заплатить, и она заплатила. Он пообещал, что убийств больше не будет, и она поверила. Монах вспоминал, как она не смотрела ему в глаза, несла какую-то ерунду, а он видел ее насквозь. Что-то произошло за те два дня, что они не общались. Надо было вывернуть ее наизнанку и заставить признаться… Она привыкла решать дела так, как в свое время решал их покойный муж. Был вопрос, и была цена вопроса. Деньги – главное, остальное – химеры. Заплатив убийце, она стала сообщницей… Понимает ли она это? Вообще, с самого начала он, Монах, должен был настоять на визите в полицию… или хотя бы слить информацию о клубе Добродееву. С самого начала. Или хотя бы намекнуть.
Он проворочался на бугристом Жориковом диване до утра, раздумывая, что делать дальше. Продолжать, раз ввязался, или гори оно все синим пламенем? Девушек жалко…
Уснув под утро, Монах благополучно проспал до одиннадцати. Из-за закрытой двери доносились невнятные крики и звяканье посуды. Анжелика увела детишек из гостиной, давая ему поспать. Ад рем[2], приказал себе Монах и вскочил с дивана. Во сне пришло решение не делать резких движений, а спокойненько рассмотреть ситуацию со всех сторон и пощупать клиентов из списка Киры. Она дала ему список до того, как уволила, значит, он, Монах, в долгу. А там – как карта ляжет. Даст бог, ничего не произойдет, а произойдет… тогда посмотрим.
Ознакомительная версия.
