Ознакомительная версия.
–Леонид, как часто вы встречались?
–По-разному. Каждые две недели… иногда чаще.
–Вы знакомы с другими девушками?
–Знаком. Я знаю Алену, еще нескольких…
–А хозяйку клуба вы хорошо знаете?
–Киру? Хорошо. Она мне даже нравилась одно время… и я подумывал сделать ей предложение.
–Что помешало?
–Дурь прошла. Я был женат дважды, нахлебался. Свобода, Олег, великое дело, и я пока не готов от нее отказаться.
–Вы когда-нибудь провожали Ирину домой?
–Никогда. Ни-ког-да. И где она живет, не имею ни малейшего понятия. Наши отношения заканчивались за порогом моей квартиры. Я даже не знаю, где она работала и работала ли вообще. Она мне нравилась, но мне и в голову не приходило испытывать дискомфорт оттого, что она спала с другими мужчинами. Правила игры, Олег. Она была приятна, улыбчива, ровна в обращении… С ней было тепло. И все.
–Леонид, вы вспомнили об Алене… На нее было совершено нападение в ее собственной квартире спустя неделю после убийства Ирины. Ей чудом удалось спастись.
–На Алену напали? – Громов привстал в изумлении. – Ничего не понимаю! Алена… Что с ней?
–Ей удалось спастись. Она уехала из города, попросту сбежала. С ней все в порядке. Вы знали обеих, Леонид… скажите, что между ними общего? Почему именно они привлекли внимание убийцы? Я уверен, вам известно, что маньяки постоянны в своих пристрастиях, все их жертвы похожи между собой.
–Ну что вы! Они были совершенно разные. Руна – темноволосая, угловатая, похожая на подростка. Алена, наоборот, женственная, блондинка, высокая… Даже голоса у них разные: у Руны – сипловатый, низкий, у Алены – тонкий, нежный, какой-то птичий. Но как же так? Не могу поверить! В голове не укладывается! А вы что-нибудь уже знаете?
–Почти ничего. – Монах вспомнил Лину-Алену… Писатель красиво сказал про голос – нежный, какой-то птичий, да и сама она легкая, тонкая… Он вздохнул.
–Но версии есть? – напомнил о себе Громов.
–Версии… как же без версий! Собираюсь увидеться с теми, кто знал обеих девушек. Вот вам версия. – Он взглянул на Громова.
–Вы подозреваете… нас?
–Подозреваю. Обе девушки из клуба. А потом, надо же с чего-то начинать.
–Нас много?
–Достаточно. Мне не хотелось бы… как я понимаю, одно из условий членства – полная анонимность. Я обещал Кире нигде не светиться… пока.
–То есть вы хотите сказать, что следственным органам ничего о клубе не известно?
–Именно это я и хочу сказать.
–Вы считаете, это разумно?
–Я так не считаю, но таково пожелание Киры. Мы приняли меры предосторожности, все девушки предупреждены, некоторые уехали. Кроме того, ведется следствие, как вы знаете.
–Олег, я хочу предложить вам сотрудничество! – выпалил Громов. – Я попытаюсь узнать что-нибудь по своим каналам, мы могли бы встречаться и обсуждать…
–Хочешь написать роман? – спросил Монах, непринужденно переходя на «ты» и, ухмыльнувшись, вспомнил журналиста Добродеева и союз толстых любителей пива. Похоже, наклевывается новый член… Правда, до них писателю далеко, ста́тью не вышел.
–Хочу. Потом, когда все закончится. Тема потрясающе интересная.
–Вы уверены, что убийцу поймают?
–В моей книге обязательно поймают. Роман тем и отличается от жизни, что в нем всегда торжествует справедливость. В каком бы дерьме ни жил человек, ожидание справедливости и надежда на справедливость никогда в нем не умирают. Поймают.
–И это будет тот, кто был самым незаметным? Тот, кто сейчас в тени?
–Ну да, по законам жанра.
–А как же идеальное убийство?
Писатель развел руками, и Монах вдруг представил, как он бьет ножом в грудь и живот Ирину-Руну…
–У вас есть алиби на двадцать девятое октября? – вдруг спросил он.
–Когда ее убили? – не удивился Громов.
–Около полуночи.
–Есть. Куролесили всю ночь, кстати, с твоим другом Добродеевым. Нашим другом. – Писатель тоже перешел на «ты». – День рождения мэра отмечали.
–Это хорошо, – заметил Монах. – Согласен на обмен информацией.
Глава 14
Катастрофа. Возвращение
Кира проснулась с ощущением покоя – впервые за последний месяц. Было уже позднее утро. Солнечный свет пробивался сквозь задернутые оливковые шторы, и воздух в спальне был золотисто-зеленым. Она подумала, что кошмар закончился, она сумела поставить точку. Жизнь возвращается в свою колею. Она набрала номер Кирилла, но он не ответил. Он не отвечал уже неделю. После их последнего разговора они не виделись. Она пыталась доказать ему, что они друзья, партнеры, что они нужны друг другу, что их отношения не исчерпались. А потом не сдержалась, стала упрекать и обвинять в неблагодарности. Дура! Разве так возвращают любовников? Они опять поссорились. Жизнь без Кирилла не имеет смысла… Она так много сделала для него! Заставила поступить в институт, обтесала, научила говорить, одеваться… и что в итоге? Что вместо благодарности? Отдать его первой попавшейся гулящей девке? Они уедут! Куда-нибудь… В Таиланд! На полгода! На год! Она представила себе бесконечный песчаный пляж, сияющий океан, тростниковые зонтики и беззаботную атмосферу вечного лета… Она вспомнила, как они были на Мальте… его радость, он был как ребенок, увидевший чудо. Она, Кира, подарила ему это чудо! А Испания! Барселона! Музыка, шумные толпы туристов, кафешки, где они завтракали, изумительный запах кофе… Как жадно он смотрел на нее! Он не сводил с нее взгляда, он мял ее пальцы, он тянул ее в комнату отеля – полутемную пещеру, жадно, нетерпеливо, грубо срывал с нее одежду, а она смеялась и уворачивалась, дразня его… Она вспомнила его настойчивый горячий рот, гибкое тело, руки, причинявшие ей боль… Их ослепительную, оглушающую, сумасшедшую близость… свой крик и его стон… Было! Все это было! История любви…
Он не бросит ее, они должны держаться вместе. Она говорила себе, что у них все впереди, их ссора – недоразумение, повторяла снова и снова, лихорадочно, дрожащими пальцами набирала его номер и слышала в ответ равнодушное пи-пи-пи…
Больно, больно, больно! «Успокойся», – приказала она себе. Закрыла глаза, сделала глубокий вдох, задержала дыхание. Медленно выдохнула. Перевернулась на живот, уткнулась лицом в подушку и закричала…
…Все! Кошмар закончился. Она попыталась улыбнуться, вспомнив бывалого человека Олега Монахова, квартиранта, как она окрестила его. Она запаниковала, заметалась, ухватилась за первого встречного, как за спасательный круг. «Бюро случайных находок», надо же! Она вспомнила, как он разгуливал в темноте, нагой, с бородой как у Карабаса-Барабаса, свой испуг, его смущение, вспыхнула и невольно рассмеялась. Большой толстый человек… какой-то… действительно необычный! Спокойный, уравновешенный – в наше нервное время таких мало. И чувствуется в нем снисходительная сила и мощь, и кажется, что видит он тебя насквозь. Прожигает, как лазером, но готов понять и простить. Над толпой. Такими, должно быть, были бродячие мудрецы и философы, собиратели зерен… Она вспомнила его удивление, когда она рассказала про клуб, и почувствовала сожаление, что они разбежались. По сути, она выгнала его. Кто знает, доведись им встретиться в других обстоятельствах… Как он расспрашивал ее о черном фарфоре! Загорелся, как ребенок. Все-таки мужчины никогда не взрослеют, им нужны игрушки. Она снова рассмеялась и подумала: «Нужно было отдать ему халат!» Она купила ему халат, повинуясь порыву… И тут же вспыхнула – это выглядело бы издевательством: отказала от дома и подарила халат. Утешительный приз. Нужно убраться в его комнате, поменять постель… не сегодня! Сегодня… вон день какой прекрасный! Пробежаться по магазинам, напроситься в гости к Марии… давно не общались, пусть расскажет последние городские сплетни. Прийти в себя, и – прощай, грусть! Она снова рассмеялась, вспомнив характеристики общих знакомых «от Марии» – приятельница славилась раздвоенным язычком.
Звонок мобильного телефона заставил ее вздрогнуть. Кирилл! Но это была Мария! Легка на помине…
–Ты где? – спросила Мария вместо приветствия. Голос ее напоминал карканье простуженной галки – не то от природы, не то эстетика такая. Мария вела класс фортепиано в музучилище и подрабатывала аккопаниаторшей. Кира представила себе Марию – тощую, злую, языкатую, мрачный запах ее парфюма, развевающиеся черные одежки, сильные костлявые пальцы некрасивых рук…
–В постели! – сказала она.
–Одна?
–Втроем! – хихикнула Кира.
–Я всегда знала, что ты шлюха! – заявила Мария. – А у меня сегодня день траура, надо напиться. Составишь компанию?
Днем траура Мария называл собственный день рождения. А она, свинья, забыла.
–Составлю! – обрадовалась Кира. – Где и когда?
–В полдень у театра. Сначала по магазинам, потом в кабак. Мне нужны положительные эмоции – вечером у меня суаре. Коллеги приготовили концерт. Явка по желанию.
–Я приду!
…Кира пила кофе, грызла ванильный сухарик, с чувством легкой вины вспоминала Олега, предвкушала пробег по бутикам и последние новости в изложении Марии и ее же ядовитые комментарии. День был прекрасен, светило солнце, в подоконник плюхались с крыши крупные капли тающего снега – весна, да и только! Ее охватило чувство радости, даже голова закружилась, и сердце готово было выскочить… две чашки кофе! Все будет хорошо! Она поговорит с Кириллом… Дура! Вообразила себе всякие страшилки… Мария любит орхидеи мрачных тонов – темно-лиловые, бордо, коричневые… По дороге купить! У Славы всегда свежие, и упаковать в коробку, и еще поискать какое-нибудь серебро и бирюзу или агат – Мария любит побрякушки… И разумеется, она, Кира, заплатит за обед.
Ознакомительная версия.
