Ознакомительная версия.
–Всякие есть, но в данном случае готов с вами согласиться. А Речицкий?
–Владимир… Умный, жесткий, успешный. Он как-то сказал, что у него два жизненных правила: никогда не отдавать долги и никогда не платить налоги. Образчик отечественного бизнесмена. Но не жаден… меценат, подкидывает на праздник города, на детские праздники. Был женат, двое детей. Сейчас свободен. Любит быть любимым, падок на лесть. Скандалист, драчун, бретер. Убить? – Она задумалась. – Вряд ли, слишком на виду, слишком открыт. Убийца должен быть актером, уметь лавировать, играть, притворяться.
–Осторожнее, Кира! Убийца не дурак, как вы сказали, и не факт, что он из ваших клиентов.
–Тогда почему… Убийца же знал всех! Я поговорила со всеми девочками, попросила, чтобы не выходили по вечерам в одиночку, а он пришел днем… – Она закрыла лицо руками.
–Не хотите уехать на время? – спросил Монах.
–Вряд ли разрешат. Я теперь главный свидетель. Олег, вы не могли бы… – Она запнулась.
–Хорошо, Кира, я вернусь. Моя комната свободна?
Она улыбнулась невесело:
–Свободна. Олег, что мне теперь делать?
–Теперь от вас ничего не зависит. Вы все правильно сделали. Вы раскрутили удачный бизнес, шесть лет в седле – немалый срок. Все кончается, рано или поздно. А может, публика ничего не узнает, все-таки уважаемые люди замешаны.
–Я больше не хочу. Понимаете, я никогда больше не смогу… Никогда!
Монах кивнул, что понимает.
–Кстати, – вспомнил он, – с кем была Лина в тот вечер, когда на нее напали? Шестого ноября…
–Я уже думала об этом… Она была с Громовым, это наш местный писатель.
–Она была с Громовым? – удивился Монах. Ему была неприятна мысль, что Лина, которая ему понравилась, была с писателем. Он знал, чем она занималась в свободное от учебы время, но одно дело – знать, а другое – знать наверняка, что она была с писателем, этим удачливым и нахальным сукиным сыном. Что-то вроде сожаления шевельнулось у него внутри…
За окном меж тем стемнело. Они сидели в темноте, не включая света. Молчали. Монах допил холодный кофе и поднялся…
…Он потянул с антресолей рюкзак, и тот гулко шлепнулся на пол.
–Куда собрался? – прибежала на шум Анжелика.
–Обратно, – ответил Монах.
Анжелика всплеснула руками:
–Она позвала тебя обратно?! Не ходи! Прояви гордость! Она же тебя выгнала!
–Она не выгоняла, мы расстались друзьями.
–Олежка, ну нельзя же так! – заголосила Анжелика, хватаясь за голову. – Она тебя завтра опять выгонит!
–Тогда опять вернусь к тебе, – мирно сказал Монах. – Примешь?
–Даже не знаю! – в сердцах ответила Анжелика.
На улице Монах достал мобильник, набрал номер Лины. Услышав нежное «алло», он вспомнил, как писатель назвал ее голосок птичьим…
–Лина, это Олег Монахов, помните меня?
–Конечно! Добрый вечер, Олег. Что-нибудь случилось?
–Случилось. Убита еще одна девушка, она работала в цветочном магазине…
–Славочка? – закричала Лина. – Не может быть! Господи, да что же это такое?
–Вы ее знали?
–Конечно, я покупала у нее цветы! Как это случилось?
–В магазине, утром, до открытия… Лина, ваша мама вернулась?
–Вернулась. Не бойтесь за меня, Олег, я всегда осторожна. Вечером не выхожу, и вообще никто не знает, где я.
–Кое-кто, я думаю, знает, – не удержался Монах. – Пожалуйста, Лина… Берегите себя.
Она издала легкий смешок:
–Все будет нормально! Спасибо, Олег. Звоните мне, ладно?
…Он принял душ и завернулся в свой новый халат. У него было чувство, что он вернулся домой. Он уселся в гостиной перед телевизором, передавали «наживо» политическое ток-шоу. К подобным передачам Монах относился как к «Клубу веселых и находчивых», только «Клуб» был намного веселее и находчивее, там не врали, там не было брызганья слюной и злобы, а была теплая и дружеская атмосфера капустника.
Пришла Кира, примостилась в кресле. Оба молчали, смотрели на экран. И Монах подумал, что соскучился по семье и уюту, чистой постели и горячей воде. Что же он за скотина такая, что нигде себе места не согреет? И прекрасно знает – получи он этот самый уют и самую прекрасную женщину на свете в придачу или, наоборот – самую прекрасную женщину, уют и горячую воду, – все равно сбежит. Было уже! Может, хватит? И возраст дает себя знать, и сердчишко пошаливает, и спину стало прихватывать на погоду… Может, ну ее на фиг, эту романтику странствий, везде был, все видел… угомонись! И «Зеленый лист» без него загнется, не потянет Жорик в одиночку народное предприятие…
Такие мысли крутились в голове Монаха, сидевшего на мягком кожаном диване, завернутого в большой, как парашют, махровый халат и бросавшего на Киру взгляды украдкой. А Кира в это время думала, что самое трудное и страшное в жизни – сделать выбор, и она этот выбор сделала. А дальше – пусть другие. Она доиграет роль и уйдет со сцены под свистки зрителей. Она поежилась, представив себе бесконечные допросы, очные ставки, полоскание ее грязного белья и сплетни… ничего уже не исправить и не вернуть, и нужно это принять. «Все-про-хо-дит», – повторяла она снова и снова, утешая себя. Рано или поздно все позабудется и раны затянутся… хорошо бы уехать на год… на два… на три… навсегда.
Глава 15
Союз толстых любителей пива
Они снова встретились у Митрича, и тот, не спрашивая, проявив заботу, самостоятельно принес им бутерброды и пиво.
–Ты, конечно, в курсе, Христофорыч, – начал журналист, – в городе новое убийство!
–В курсе. Кстати, пока не забыл! Леша, где и с кем ты был двадцать девятого октября? С десяти вечера до двенадцати?
–А что? – вытаращил глаза Добродеев. – Это когда убили Ирину?
–Именно. Алиби у тебя есть?
–Есть, господин прокурор! – отдал честь журналист. – Был на банкете по случаю юбилея мэра, в компании, пили всю ночь.
–Кто еще был в компании?
–Графоман Громов, насколько я помню, еще несколько… лиц, ты их не знаешь. Что, встретился с Леней? Спросил про алиби? Ну и как он тебе?
–Спросил. Он сослался на тебя. Так что вы оба под большим вопросом. Интересный типаж… тебе не приходило в голову, что у всех маленьких мужчин комплекс Наполеона?
–Приходило. Леня – бабник и мачо, все альковные сцены в его романах, как утверждает молва, почерпнуты исключительно из личного опыта. Готов поверить, что он сам эти сплетни и распускает. А плохие парни, шантажисты, убийцы, растлители малолетних и подлецы – личные враги, соперники, те, кто наступил на больную мозоль, неудачно выразился или неудачно пошутил. Его знакомые, особенно дамы, боятся книжку открыть, а вдруг отобразил? Он и тебя отобразит, можешь не сомневаться. Ему нравится эпатировать публику, покрывая себя этаким душком демонизма и всезнайки. Вернее, пардон, аурой.
–Завидуешь?
–Ну как тебе… есть, наверное. Я ведь тоже мог бы, голова работает, житейский опыт, то, се…
–А чего не хватает?
–Задницы не хватает, Христофорыч! Девяноста девяти процентов задницы. Но я не теряю надежды, может, ногу сломаю или еще что-нибудь, буду сидеть дома, тогда и займусь.
–Понятно. Что по убийству?
–Кое-что. – Добродеев порылся в папке. – Вот! Цветочный магазин «Горная лаванда».
Монах взял фотографию, напоминающую иллюстрацию из гламурного журнала: море цветов в высоких прямоугольных стеклянных вазах, окно до пола с частым переплетом рамы – видна улица с прохожими, троллейбус, машины; в центре зала – сложенный из дикого камня бассейн с белыми лотосами и керамической цаплей. На узкий мраморный прилавок брошен беспорядочный ворох белых цветов. На них лицом вниз лежит девушка с платиновыми короткими волосами; на голове надета белая кружевная шляпка с искусственными цветами и короткой вуалью; на шее отчетливо видны темные пятна. Три красных тюльпана…
–Откуда? – спросил Монах, рассматривая фотографию.
–Пообещал их фотографу напечатать у нас статью, он с какого-то перепугу решил, что ему есть что сказать народу. Воспоминания босоногого детства… Знаешь, Христофорыч, есть определенный психотип людей, которые все время хотят рассказать о своем детстве и показать альбом, где их жизненный путь начинается с голенького младенца, лежащего на животе. Или написать. Причем почему-то всегда одни мужики.
–Женщины живут минутой, Леша, они жадны и любопытны, им не до воспоминаний. А мужикам нужна глобальность, признание толпы, доказательства состоятельности. Другими словами, женщины – тактики, а мужики – стратеги. Причем дураки – в том числе. Ты ее знал?
Добродеев пожал плечами:
–Может, видел когда-нибудь. Я там несколько раз покупал цветы.
–Что уже известно?
–В семь пятнадцать в магазин привезли цветы из зеленхоза. Продавщица, ее зовут… звали Славомира Ткаченко, приняла товар, расписалась на накладных и стала расставлять в вазы. Там работают две девушки, по очереди, с десяти утра до десяти вечера. Та, что в утреннюю смену, приходит пораньше, чтобы принять цветы и рассортировать. Ее задушили около восьми, задолго до открытия. Убийца, уходя из магазина, оставил дверь открытой, и в десять пятнадцать появилась первая покупательница – пожилая дама. Она вошла, обратилась к продавщице, стала протирать запотевшие очки и не сразу заметила… Девушка сидела, а на прилавке перед ней была набросана в беспорядке груда белых цветов, роз и лилий, и среди них несколько розовых тюльпанов. Покупательница показала, что продавщица ей не ответила, а продолжала сидеть неподвижно; она также обратила внимание, что за вырез ее платья были засунуты три розовых тюльпана. Как оказалось, их стебли были продеты в золотое обручальное кольцо. А потом девушка вдруг упала лицом в цветы. После чего женщине стало плохо, и она опустилась на пол у прилавка, а ее песик – она была с маленьким песиком – стал выть.
Ознакомительная версия.
