– Кому мог понадобиться заснятый на пленку спектакль с убийством? – почесал подбородок Сабуров.
Тут в кабинет постучали.
– Войдите.
На пороге появился мальчишка. Тот самый Лешка, который вернул деньги, украденные у Славы-фотографа. Его отпустили, но с условием, что он будет помогать следствию.
В руках он держал винтовку в чехле.
– Что это? – спросил Сабуров.
– Орудие убийства. Я думал, меня пришьют, но пока не трогают. Они узнали, что я работаю на вас, и решили сделать меня курьером. Меня не раз видели возле управления. И они не ошиблись. Винтовка лежала у меня дома на столе и рядом записка: «Отнеси Сабурову». Напечатана на машинке. Вот я и принес.
В чехле лежала винтовка, обмотанная марлей, записка и фотографии. В записке было сказано: «Руками не трогать! На винтовке отпечатки пальцев. Труп закопан на участке № 4 возле сломанной березы справа».
В итоге они узнали, кто убил первого мэра, а его место занял Мозговой. Теперь требовалось добро губернатора на арест убийцы.
– Нателла обещала отцу избавиться от мэра, и она выполнила свое обещание, но только нашими руками, – сказал Сабуров. – Теперь мы обязаны его арестовать за убийство. Хитро. Значит, Нателла существует и знает все подробности. Она член банды и занимает в ней не последнее место.
Он задумался.
В этот жаркий день Журавлев второй раз принимал душ. Выйдя из ванной в махровом халате, он увидел Ксению, сидящую с сигаретой в кресле. Аромат ее духов он почувствовал еще в коридоре.
– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа, – сказал он, улыбаясь.
– Вы мне обошлись, Дик, в пять тысяч. То, что вас обчистили, я не виновата, – она положила на стол конверт. – Здесь еще три тысячи. Маленькая просьба. Я хочу, чтобы вы последили за моим мужем. Точнее, женихом. Арсений в последнее время ведет себя очень странно. Я не ханжа. Многое могу понять. Он очень видный парень, и я его по-настоящему люблю. Но мне кажется, что на стороне у него появилась женщина. Это не флирт, на который я не обратила бы внимание. Тут что-то посерьезней. Я очень трепетно отношусь к любовным делом. Тем более если собираюсь выходить замуж. Я хочу знать: серьезно он кем-то увлекся или это предсвадебный рэп?
– Я вас понял. Но мне всегда казалось, что ваш жених очень порядочный человек.
– Я в этом не сомневалась. Тоже кое-что в людях понимаю. Доверяй, но проверяй, как говорил мой покойный отец. Недели хватит?
– Вполне.
– Договорились.
Дама встала и вышла из номера.
Деньги – вещь не лишняя, тем более в Москве работы не было. Его напарник Метелкин уехал в очередное свадебное путешествие. Будет чем время убить.
Они спустились к беседке.
– Вот наше знаменитое место. Тут тебя и должны схватить, – рассуждал Иван. – Я только не знаю, устроят ли они здесь засаду или поедут за тобой следом. Нет гарантии, что девушку ты привезешь сюда. А если на этот раз ты задумаешь другое место для убийства?
– Ты знаешь, Ваня, конечно, я Зою убивать не собираюсь. Даже руку на нее поднять не смогу. Но одна мысль о том, что она будет считать меня убийцей, меня пугает больше всего.
Иван склонил голову набок и ухмыльнулся.
– Послушай, дружок, а не влюбился ли ты?
– Нет. Просто я не ту девушку выбрал. Она не пойдет капать на нас полицейским.
– Капнет кто-то другой. Дело не в этом. Я нанял одного мальчишку, прилично ему заплатил, и его бабка-рукодельница на нашей бейсболке по фотографии вышила серебряными нитками герб бейсболистов. Не отличишь от настоящей.
Он достал из кармана бейсболку и передал ее Арсению.
– Не переживай. Все документы у меня в бардачке машины. Там фото, справки, все, что доказывает твою невиновность. Мы все выложим на стол. Важно услышать очередное доказательство твоей виновности. А это фотография бейсболки и газета вчерашнего дня.
– И Ксения услышит это в последний момент?
– Но она же поймет, что все подстроено.
Иван подошел к кустам, и, надев перчатки, достал из кармана шприц и бросил в заросли.
Арсений понял, что отпираться поздно. Придется все сделать, как задумали. Его мучила другая проблема: он влюбился в Зою. Конечно, она не пара Ксении. Та великосветская дама, умная, эрудированная, а Зоя – шлюшка из притона. Но она так изменилась, правда, до сих пор ставила во многих словах неправильное ударение. И он чувствовал, что она его любит. Ксения оставалась холодной и сдержанной, словно выполняла какую-то обязанность или чей-то наказ.
Арсений давно чувствовал себя чужим. Этот город не лег ему на душу. Знакомство с Ксенией облегчило его жизнь, но они так и не стали близкими людьми. Красивая женщина, слов нет, но очень властная и себялюбивая. И тут он встречает Зою. Можно подумать, мир перевернулся. А может, и перевернулся? Сейчас он находился в таком состоянии, когда ни на один вопрос не ответишь. Он просто плыл по течению.
У него возникла идея. Она давно его мучила. Ему нужен помощник. Один вопрос: где его взять? И он должен быть надежным. Лучший способ приобрести раба – это подвергнуть его шантажу. Таких людей он знал много. Но всё дело в том, что именно с ними он и собирался воевать. Значит, они его враги. А какой может быть помощник из врага? И все-таки шантаж – единственный способ заставить человека служить себе.
Он попал в тупик. Бежать некуда. Похоже, дверь в мир за ним захлопнулась. О клубе он уже знал достаточно много. Ему нужен в нем свой человек. И все это ради чего? Ради новой книги и роста популярности? Или ради каких-то рискованных экспериментов?
Это произошло два года назад. Профессор Игнатов вызвал к себе опытного врача Арсения Сикорского и попросил секретаршу никого к нему не пускать. Разговор вели тихо. Игнатов очень уважал Сикорского и не хотел, чтобы их разговор слышали.
– Буду говорить я, а ты слушай. Возникнут вопросы, спрошу. Вчера я делал вскрытие умершей Наталии Любимовой. Сегодня я получил анализы. В крови умершей найден мышьяк. Ее отравили. Ты ее лечащий врач и виделся с ней каждый день. Посетителей у нее не было. Я знаю, что она сильно мучилась от болей. Рак крови – страшная вещь и лечению не подлежит. У нас в больнице она промучилась месяц или того меньше. Мой вывод: инъекцию с мышьяком сделал ей ты. По моему мнению, избавил ее от мучений. Но в нашей стране запрещена эвтаназия. Тебя ждет суд и тюрьма на долгие годы. Что скажешь, Арсений?
– Мне нечего добавить. Вы все уже сказали. Но я не думал, что восьмидесятилетней старухе будут делать вскрытие.
– И это, как я понимаю, не первый случай. Если вскрыть могилы безнадежных больных, то и в их телах мы найдем мышьяк. Он остается в волосах.
– Это третий случай. Я согласен на тюрьму. Но я не сожалею о содеянном. Заслужил, отсижу.
Профессор немного помолчал.
– Как это ни странно, но я с тобой согласен. Ты молод, красив, а главное, очень талантлив. А убивать надо не так. Десять кубиков азота в вену. Воздух тут же попадает в сосуды сердца и перекрывает циркуляцию крови. Сосуды лопаются. Обширный инфаркт. При надрезе азот тут же испаряется. В воздухе есть углекислый газ, он может оставить следы. Если сделать укол в сонную артерию или шейную вену, то пострадает мозг. И будет инсульт. И все это за доли секунды. Удар пульса и есть круговорот крови по телу. Уколом ты останавливаешь пульс и не оставляешь следов. Тебе об этом должно быть известно. А ты пошел примитивным путем. Ладно. Тема исчерпана. У меня нет желания тебя закладывать. Ты взял на себя грех, ты с ним и живи. Напишешь заявление по собственному желанию. С завтрашнего дня ты в больнице не работаешь. Если ты пойдешь работать врачом, то я дам ход этому делу. Забудь о медицине навсегда. Пиши книги. Ты же мечтал стать писателем. Если человек талантлив, он талантлив во всем. Я думаю, ты не пропадешь. А теперь убирайся. Ты вырвал у меня кусок сердца.
Арсений встал и вышел из кабинета.
Заходя сюда, он был ведущим врачом, выходя – превратился в ничто.
Что такое трагедия, Арсений еще не знал. Он был во всем успешен. Закончил школу с золотой медалью, окончил институт с красным дипломом. От девчонок отбоя не было. Вот только жил без родителей. Они погибли, когда ему исполнилось шесть лет, и он не осознал событие как трагедию. Родители оба работали, и его воспитывала бабушка. Слава богу, прожила долго. Умерла, когда он перешел на второй курс. Увлечений у него хватало. Мотоцикл – одно из главных. Тогда все носились на «явах». С девчонками встречался часто и много. Но постоянной не было. Потом увлекся дельтапланеризмом, потом боксом. Сидеть на месте он не мог. А потому и писателем не стал. Его рассказы пользовались популярностью. Он писал их на уроках истории и географии. Но все это развлечения.
А трагедия – вот она. Он остался без любимой работы, которой отдавал всю свою душу, и с запретом на профессию.
