Норма вдруг отвернулась от мужа.
— Мерседес хочет тебе помочь, Дэйв. Она любит Рут, как свою дочь. Поэтому она тебе звонила. Я уверена, что поэтому она и звонила.
— Может быть, будет лучше, если Олли останется с тобой?
— Нет, нет. Я чувствую себя хорошо, в самом деле хорошо. Олли будет сопровождать тебя и поможет, насколько это возможно.
Олли незаметно кивнул.
— Вероятно, ты права, Норма, — согласился Тулли.
На улице Оливер Херст пробормотал:
— Оставаться с ней нет никакого смысла, Дэйв. Я должен выполнять ее желания; возможно, тогда она успокоится. Когда она в таком состоянии, лучше не противоречить. Но скажи, на какой машине мы поедем?
— На моей.
Олли посмотрел себе под ноги.
Они сели в «империал», и Тулли направил машину к дому Кабботов.
— Я не могу понять, — сказал Олли немного погодя и покачал головой. — Сначала мне показалось, что несчастье с Рут подействовало на Норму благотворно и она стала такой, как прежде. Но теперь ей гораздо хуже, чем прежде.
— Почему ты не отвезешь ее снова на старое место, Олли? Возможно, перемена обстановки будет ей полезна.
«Старым местом» Херст называл древний домик, расположенный в горах, милях в пятнадцати от города. Этот домик Норма унаследовала от своего прадеда. Он поселился там, обрабатывал землю, обтесывал камни. Своими руками он сделал фундамент и построил деревянный дом. Домик хорошо сохранился, и Херсты в былые годы проводили в нем счастливые дни, приезжая туда в конце недели.
Олли Херст покачал головой.
— Ей там ни в коем случае нельзя находиться. Норма стремится уединиться, хочет заползти в пещеру, но психиатр сказал, что ей это противопоказано. Она должна быть на людях.
— Пожалуй, это разумно.
— Сегодня утром она умоляла меня отправить ее туда. Это — реакция на ночной кошмар, который ей приснился. С ней было плохо. Я потратил больше часа, успокаивая ее.
— Какого характера кошмар?
— Она и Рут были на русских горах. Движение все ускорялось и ускорялось. Вдруг на их пути появилась маленькая девочка, у которой не было лица. Их повозка переехала девочку, промчалась над концом рельсового пути, взвилась и понеслась в пространстве среди миллионов звезд. В то же время там было совершенно темно. Вдруг Норма оказалась совсем одна в этой черной бездне, полной звезд. Рут куда-то исчезла.
«И это верно», — подумал Тулли.
Олли Херст следовал за слугой и Тулли через фойе господского дома. Тулли бросилось в глаза, что адвокат явно чувствует себя неловко.
Мужчины, ожидая, стояли молча.
Появилась Мерседес Каббот. Она выглядела очень молодо в юбке, блузке и сандалиях на ремешках. Ее седые волосы были тщательно причесаны, однако глаза и лицо были холодны.
Она оглядела Олли Херста сверху донизу.
— Что с вами, Олли?
Слова ее словно исходили из глубокого холодного пространства.
— Я еще жив, Мерседес.
К удивлению Тулли, голос адвоката был также холоден, как лед.
— И Дэвид здесь?
Она с легкостью повернулась.
— Если не возражаете, сядем на террасе.
Мужчины последовали за ней и слугой. Она указала
на два белых металлических стула.
— Хотите что-нибудь выпить?
— Нет, большое спасибо, — ответил Херст.
— Я тоже не хочу, Мерседес, — сказал Тулли. — Мне хочется перейти к делу. Зачем вы меня позвали? Видимо, это не просто дружеское приглашение.
— Все в порядке, Стеллерс, — сказала Мерседес слуге и, когда тот удалился, продолжала: — Возможно, это нечто лучшее, Дэвид. Джордж хочет вам кое-что сказать. Он сейчас оденется и придет сюда.
Ее губы образовали твердую линию.
— Я хотела поговорить с вами об Энди. Вы знаете, где он и Сандра Джейн?
— Нет, — ответил Тулли.
Что, черт возьми, хочет сообщить ему Джордж Каббот?
— Но, насколько мне известно, они собирались вместе удрать.
Мерседес немного побледнела.
— Значит, мой блеф не подействовал. Что же мне теперь делать, друг мой?
— Делать? — переспросил Тулли. — Не имею понятия.
Он сдержался и не сказал, что это ему абсолютно безразлично.
Мерседес тотчас обратилась к Оливеру Херсту:
— А что скажете вы, Олли?
Херст повернулся на стуле.
— Вы хотите выслушать совет адвоката, Мерседес?
— Можете прислать мне счет, — проговорила она невыразительно.
— О'кей, — сказал адвокат. — Они оба — совершеннолетние?
— Да.
— Тогда я с удовольствием дам вам бесплатный совет. Вы вообще ничего не можете поделать.
Тулли никогда не слышал, чтобы Оливер Херст говорил подобным тоном. Нескрываемые чувства горечи, триумфа и соболезнования образовали грубый и необычный для Херста аккорд.
Голубые глаза Мерседес Каббот блестели, как лед холодной зимой. В каких отношениях находились эти люди? Может быть, они имеют глубокие корни?
— Благодарю вас за это сообщение, — ответила Мерседес.
— Вы остались с носом, Мерседес.
— Я не осталась с носом, мой дорогой, — возразила женщина.
Херст ничего не ответил и отвернулся. Солнце отражалось от его лысины; казалось, он осматривает окрестности.
Мерседес Каббот поднялась и подошла к железным перилам веранды. Она встала спиной к мужчинам и ухватилась за перила.
— Странно, как происшествия следуют одно за другим, — проговорила она. — Падает один камень и увлекает десяток других.
Она повернулась, и снова голос ее прозвучал так же холодно, как холоден был ее взгляд.
— Если бы Рут не пропала, Сандра Джейн не превратилась бы в такую проблему. Но Рут здесь больше нет. Эта маленькая ведьма выбрала подходящее время.
«Зачем только я пришел сюда?» — подумал Тулли. Очевидно, она забыла о его присутствии.
— Вы просили у меня совета, Мерседес, — сказал Оливер Херст.
Удивительно, как быстро его голос стал твердым. Он продолжал почти снисходительно:
— Теперь я хочу пойти вам навстречу.
— Вот как?
— Я дам вам дружеский совет: вы должны хотя бы раз в жизни смириться с поражением. Подумайте о том, что вы не всезнающи и не всемогущи.
— Разве я это утверждала?
Олли слегка улыбнулся и покачал головой.
— Неужели вы не сознаете, какая вы тиранка? И какого беспомощного паразита вы сделали из своего сына? Сандра Джейн — неплохая партия для Энди. Я даже надеюсь, что она сумеет сделать из него мужчину, несмотря на те ничтожные возможности, которые вы ему оставили.
Мерседес побледнела и сжала перила своими маленькими руками.
— Вы не имеете права приходить ко мне в дом и говорить…
— Я здесь потому, что вы меня пригласили; прошу не забывать этого.
Адвокат положил ногу на ногу. К его самоуверенности, казалось, присоединилась злоба.
— Но если вы не принимаете моего совета, мне придется извиниться.
Мерседес фыркнула и пошла к своему стулу. Похоже, она успокоилась.
Тулли был поражен. Он не мог понять характера отношений этих людей. Он предполагал раньше, что они только поверхностно знакомы. В конце концов он решил, что все это, черт возьми, не имеет никакого отношения к Рут, и пожал плечами.
На Мерседес упала тень Джорджа Каббота. Его выгоревшие на солнце волосы завивались так, словно он только что вышел из душа. На нем были бермудские шорты и спортивная рубашка.
Увидев Оливера Херста, он нахмурился, однако приветливо сказал: «Хелло» и поцеловал жену в лоб.
— Как я вижу, джентльмены не пьют, дорогая?
— Пока еще нет, Джордж.
— Ты не будешь возражать, если я чего-нибудь выпью?
— Что за глупый вопрос!
Мерседес засмеялась. Теперь, в присутствии мужа, самоуверенность вернулась к ней.
Джордж Каббот бросил кусочек льда в бокал, налил шотландского, критически осмотрел содержимое и добавил воды из серебряного графина. Затем сел, положив ногу на ногу.
— Ну, что будем делать, дорогая?
— Об этом тебе судить, Джордж, — улыбнулась Мерседес. — Верите или нет, Дэвид, я не имею ни малейшего понятия, о чем Джордж собирается с вами говорить. Иногда он не посвящает меня в суть дела.
— Меня просили, — заметил Каббот, — передать это лично вам, Дэйв.
— Что передать?
Каббот отпил шотландского, затем посмотрел на Олли Херста и спросил весьма вежливо:
— Вы доверяете этому человеку, Дэйв?
— Простите, вы о чем? — переспросил Тулли.
— Не принимайте этого всерьез, Дэйв, — сказал Херст. — В этом доме не доверяют адвокатам, и особенно этому адвокату.
— Послушайте, Джордж, — начал Тулли, — я не знаю, куда вы клоните, но должен вам сказать, что Олли Херст — мой друг и адвокат. Все, что вы хотите мне сообщить, можете говорить в его присутствии.
— Право, не знаю, — ответил Каббот все тем же вежливым тоном. — Возможно, в данном случае вам стоит поступить иначе.
