Артем окончательно очухался и сидел посреди комнаты прямо на полу, тупо глядя то на Максима, то на Дору с Верой. Он с трудом врубался в происходящее, но больше не делал никаких агрессивных попыток отстаивать свои права. Более того, он выглядел виноватым.
— Ну что? — потрепал его за плечо Капустин. — Рыцарство закончилось? Будем дружить семьями или как? Подумай, братец.
Тут Капустин заметил меня, тихо сидевшую возле двери и наблюдавшую за происходящим.
— Спасибо вам большое, Женя, — подошел он ко мне и, вежливо взяв меня за локоть, помог мне встать со стула. — Мы тут сами разберемся.
* * *
Я продолжала сбор информации. Созвонившись с Михайленко, я попросила его, в свою очередь, сделать звонок в администрацию «Отрады».
— Мне нужно посмотреть документы, которые оформлялись на постояльцев, — заявила я. — Нужно кое-что уточнить. Сможете?
— Без проблем, — откликнулся Михайленко. — Через пять минут можете идти прямо к директору, он вам все покажет.
Так я и сделала. Директор «Отрады» — толстенький коротышка с вечно потеющим лбом — уже был извещен о моем визите, не задавая лишних вопросов, он пододвинул ко мне кучу бумаг.
— Вы посидите тут минуточку-другую, а я сейчас вернусь, — предложил он мне, предусмотрительно вырывая шнур телефона из розетки.
«Наверное, думает, что я из ГБ, — усмехнулась я про себя, когда за ним захлопнулась дверь. — Ну и пусть думает…»
В документах меня, собственно, интересовала всего одна графа: место работы.
К счастью, бланки санатория были отпечатаны еще в незапамятные времена, и народ по инерции заполнял все строчки анкеты.
«Максим Капустин, — читала я. — Генеральный директор ЗАО „Шенк“. Дора Капустина. Домохозяйка. Семен Волков. Мастер-наладчик цеха электромеханической обработки на алюминиевом заводе. Милена Волкова. Швея-мотористка, временно не работающая».
По остальным постояльцам никакой специфической информации я не выудила.
«Ну вот, — подумала я, с удовлетворением захлопывая папку, — кое-что и прояснилось».
Теперь оставалось сделать звонок домой. Я дождалась прихода директора, поблагодарила его и, вернув папку, отправилась в поселок.
Я решила позвонить с почты, так как не хотела называть при посторонних никаких фамилий, а в кабинке междугородных переговоров я могла быть вполне уверена, что никому не придет в голову меня подслушивать.
— Алло! Тетя?! — Я заткнула свободное ухо, чтобы лучше слышать голос Милы, с трудом пробивавшийся сквозь помехи на линии.
— Женечка? — взволнованно отозвалась моя родственница. — Что-то случилось?
— Если и случилось, то не со мной, — успокоила я ее. — Справочка нужна. Вернее, две. У вас работал в институте некий Шмаков.
— Алексей Данилович? — уточнила тетя. — А как же! Редкостная сволочь.
— Хорошо, — медленно проговорила я. — Теперь возьмите, пожалуйста, справочник «Деловой город» — он лежит у меня в комнате на тумбочке — и прочитайте мне данные на фирму «Шенк».
— Сейчас, — отозвалась тетушка, прошлепала ко мне, и через секунду я уже слышала шелест страниц. — Ага, вот нашла. «Шенк». Закрытое акционерное общество. Экспорт алюминия, ценные бумаги…
— Все, достаточно, — прервала я ее. — Наверное, я скоро вернусь…
* * *
— К вам можно? — постучалась я в номер к майору Голубцу. — Не спите еще?
— Собираюсь, — почти вежливо ответил мне майор. — Чем могу помочь?
— Да вот тут загвоздочка вышла, — виновато обратилась я к военному. — Не подскажете словечко из кроссворда: «артиллерийское орудие для навесной стрельбы по укрытым целям» из семи букв.
— М-м-м…
— Может, пулемет? — предположила я. — По буквам подходит, но я решила уточнить…
— Тогда — пулемет, — смело заверил меня майор. — Что-нибудь еще?
— Нет-нет, извините за беспокойство, — и я выскользнула за дверь.
Н-да, тяжелый случай. За такой ответ меня бы оставили без стипендии. И уж гаубицу или миномет я смогла бы назвать даже на первом курсе.
Перед сном я еще раз вышла прогуляться. На пеньке возле корпуса сидела грустная Милена. Я подошла к ней поближе и тихо спросила:
— Устали вы, наверное?
— И не говори, — сокрушенно ответила Волкова. — Ехали отдохнуть по-людски в кои-то веки, а тут… А, да что здесь рассусоливать! Знай сверчок свой шесток — не нами ведь сказано, правда? Впрочем, чего это я с тобой болтаю. Пора и на боковую. Мой-то уже храпит.
Она запахнулась в платок и направилась в сторону нашего корпуса.
Когда я вышла покурить на балкон в своем номере, то меня ожидал сюрприз: я не прикрыла зеркальную дверцу шифоньера, стоявшего рядом с балконной дверью, и, как оказалось, в соседнем номере, который занимала Меньшикова, дверца шкафа тоже была распахнута.
Теперь я могла наблюдать за происходящим в ее номере, словно на экране кинотеатра.
Собственно, увидела я совсем немного. Скорее это отчасти дополнило уже сформировавшееся впечатление, нежели прояснило что-то новое.
Я отошла на безопасное расстояние и заняла позицию под таким углом, чтобы меня не было видно в ее зеркале. Сама же Антонина Платоновна была довольно хорошо наблюдаема, разве что дверца чуть покачивалась.
Меньшикова наводила вечерний марафет. Она стояла перед зеркалом и накладывала на лицо крем, резко втирая его в кожу.
Когда эта процедура была закончена, Антонина Платоновна какое-то время молча стояла, глядя на себя, и вдруг сделала своему отражению крайне непристойный жест — согнула руку в локте и ударила по плечу ладонью. Наверное, отражение не удовлетворяло эстетическим требованиям Меньшиковой, и она злилась на саму себя.
Впрочем, это мог быть еще и жест отчаяния, жест расставания с неосуществленными надеждами — на, мол, Антонина Платоновна, выкуси.
Кладя крем в косметичку, Меньшикова ненадолго задержала взгляд на раскрытой сумочке, а потом достала из нее что-то яркое с красным блеском.
Тот самый перстень с рубином, якобы потерянный? Конечно, это он.
Но вместо того, чтобы надеть его на палец, Меньшикова сжала перстень в кулаке и, накинув халат, исчезла из поля моего зрения.
Но тут же ее шаги раздались совсем рядом. Антонина Платоновна приоткрыла балконную дверь, не выходя наружу, размахнулась и зашвырнула перстень по направлению к утопающему в закатных лучах лесу.
Рубин просверкал на лету, словно большая капля крови, и с тихим стуком упал метрах в двадцати от здания. Дверь балкона захлопнулась, и вскоре свет в номере Антонины Платоновны Меньшиковой погас.
* * *
Я решила, что стоит потратить время на поиски этого таинственного камня, который был якобы потерян и с которым так непочтительно обошлась его владелица.
Приблизительную траекторию полета перстня я запомнила, но уже темнело, и я вынуждена была воспользоваться фонариком, чтобы не нагибаться лишний раз за каким-нибудь бутылочным осколком.
Минут сорок я прочесывала выбранную мной территорию, пока мои поиски наконец не увенчались успехом. Перстень валялся в муравейнике, наполовину зарывшись в сосновые иглы. Подняв его к глазам, я посветила фонариком.
Камень пересекала по диагонали глубокая трещина. Ага, похоже, он ударился вот об этот железный столбик, торчащий из-под земли.
Я решила продолжить испытания камня на прочность и, выйдя на асфальтовую дорожку, положила перстень на землю и наступила на рубин каблуком. Послышался хруст, как будто под моим башмаком был леденец.
Рубины так себя не ведут….
* * *
Я бродила по лесу недалеко от санатория, глубоко погружая ноги в облетевшую листву. Анализируя полученные факты, я пришла к определенным выводам, и они не казались мне обнадеживающими.
Пока что я была в тупике, и выход из него даже не маячил впереди. Черт, что же на самом деле произошло с профессором? Что я скажу завтра Михайленко?
Внезапно мое внимание привлекла фигура мужчины, сидевшего на дереве. Он удобно устроился на широкой ветке сосны и, облокотившись локтями о ствол, приложил руки к лицу, вытягивая шею вперед.
— В Маугли играете? — окликнула я Егора. — Слазьте, поговорим.
Тот мгновенно встрепенулся, какое-то время пошуршал листьями, скрывшись между ветвей, и наконец тяжело спрыгнул на землю.
— А-а, это вы… — протянул он. — Рад приветствовать вас на лоне, так сказать, природы. Составите мне компанию для прогулки?
Егор поплотнее запахнул теплую куртку из брезента и протянул мне руку. На его лице блуждала добродушная пьяная улыбка, а похотливое выражение глаз недвусмысленно свидетельствовало о том, что он не прочь со мной поразвлечься. Скажем, вон в той рощице.
Я мило улыбнулась ему в ответ и вдруг сделала резкий выпад рукой, как будто собиралась ударить его с размаху в челюсть.
