Егор мгновенно среагировал и перехватил мою конечность вполне профессиональным приемом. Именно на это я и рассчитывала.
Пока он блокировал меня, я левой рукой быстро распахнула его ветровку и дернула за предмет, висевший у него на шее, да так резко, что он чуть не упал. По хронометражу наши молниеносные действия заняли не больше двух — двух с половиной секунд.
— Бинокль, однако, — продемонстрировала я Егору его же вещицу. — Хорошая машинка, дружок. Цейссовский, пятидесятикратное увеличение.
— Хорошая, — медленно проговорил Егор, на всякий случай не отпуская мою руку. — Так, знаешь ли, гуляю, подглядываю…
— Да не похож ты, братец, на банального вуайериста, — озабоченно проговорила я. — Сдается мне, что у тебя более серьезные дела.
Егор отпустил мою руку, но тут же схватил меня за лацканы куртки и быстро привлек к себе. Глядя мне прямо в глаза, он проговорил с угрозой:
— Шла бы ты подальше, курочка, а? Вон по той дорожке к себе в люксовый номер. Не мешай работать, а то можно ведь и схлопотать.
— Можно, — согласилась я и, откинув голову назад, врезала ему лбом по носу.
Егор ахнул и, тут же отпустив меня, приложил руку к лицу, пытаясь остановить хлещущую из ноздрей кровь. Я на всякий случай все же двинула его носком ботинка в челюсть и, когда он рухнул на землю, прижала его горло подошвой, упирая каблуком в область адамова яблока.
— Быстро колись, — шепотом посоветовала я ему. — Мент? Гэбэ? Братва?
— Не-ет, — прохрипел Егор. — Я сам по себе. У меня лицензия.
Я сплюнула на землю и, убрав ногу с его горла, отошла на два шага.
Достав сигарету, я прикурила и, дождавшись, пока Егор поднимется, спросила:
— Бинокль не повредился?
— Вроде нет, — беспокойно осмотрел Егор свою дорогую вещицу. — Во, бля, умеешь драться-то! Где ты так научилась, красотка?
— Неважно, — строго ответила я. — Документик-то покажи.
Егор достал из кармана маленький квадратик картона, закатанный в пластик. Действительно, лицензия частного детектива. Оказывается, и в районных центрах у меня есть коллеги, кто бы мог подумать!
— Ну и? — спросила я, возвращая удостоверение. — Кого пасешь?
Егор назвал фамилию.
Я кивнула. Вроде бы все сходится. Хотя, надо сказать, ситуация выглядела несколько комичной — вор у вора собирается украсть дубинку.
Жаль только, что человек, за которым следил Егор, не имел отношения к расследованию, которым занимаюсь я. Во всяком случае — прямого…
— Против этого типа куча материала, — продолжал Егор. — Последняя его жертва что-то заподозрила и обратилась ко мне, чтобы я устроил слежку. Вот я тут и кручусь, кое-что надыбал.
— Можешь не объяснять, — сказала я. — Завтра тут будет человек из органов, можешь сдать ему свой объект. И от клиента денежку получишь, и от славной милиции благодарность.
Я объяснила Егору, кто такой Михайленко, и мой коллега заметно оживился.
— Вот и ладно, — весело проговорил он. — А то я затрахался каждое утро рот портвейном полоскать. Такая, знаешь ли, мерзость.
* * *
Я не могла предугадать, как будут разворачиваться дальнейшие события, — настолько неожиданным и выбивающимся из общего ритма стало то, что произошло в течение следующих часов.
И, сколь ни были опасны и непредсказуемы эти события, сколь ни чреваты они были большой кровью и угрозой жизни некоторым из нас, но лишь благодаря им я смогла получить полное представление о всех постояльцах первого корпуса и в результате прийти к единственному верному выводу и ответить наконец на вопрос: кто убийца?
Итак, вместо тихого и безмятежного осеннего вечера, лениво и плавно переползающего в ночь, более или менее украшенную увлекательными сновидениями, началось нечто невообразимое.
Первой ласточкой во всей этой катавасии стала Милена Волкова.
«Временно не работающая швея-мотористка» явно не находила себе места после событий сегодняшнего дня. Милена сновала по холлу, хрустя суставами пальцев, и причитала себе под нос, время от времени останавливаясь перед зеркалом и вытирая слезы.
«Вечерняя прогулка не пошла впрок, — со вздохом наблюдала я за ее метаниями, когда пересекала холл. — Похоже, надо предложить ей что-нибудь успокаивающее. Кажется, у меня в аптечке был димедрол».
Увидев меня, Милена охнула, подозвала меня торопливыми жестами — то маня пальцем, то прикладывая его к губам — и, когда я подошла, схватила за локоть и отвела в слабо освещенный угол.
— Здесь что-то замышляется, — поведала мне она трагическим шепотом.
— Вот как? — удивленно подняла я брови. — Очередная драка?
— Ох, боюсь, что-нибудь похуже! — встревоженно покачала головой Милена.
— А почему вы так решили?
— Я видела! — со значением произнесла Милена. — Он ходит с большим пистолетом.
— Да кто ходит? С каким пистолетом? — недоуменно спросила я.
— Военный наш, — продолжала шептать Волкова. — Сначала я думала: а что такого? У военного и должен быть пистолет, правда?
— Ну, допустим…
— Но зачем он носит его с собой?! Да не в кобуре, а просто в кармане. И смотрит так, знаете, с подозрением. А пистолет таких размеров, что я только в кино видела в американском.
Похоже, Милена сама боялась своих слов. Она говорила через силу, прикрывая рот ладошкой, чтобы никто не услышал, хотя вокруг нас и так не было ни души. Я попыталась успокоить Волкову.
— Может быть, то, что вы видели, обычный газовый пистолет?
— Я не знаю, газовый или какой еще, мне от этого не легче, — продолжала Милена. — Я знаю только, что не миновать кровопролития.
— Да в кого же, по-вашему, наш военный собирается стрелять?
— В Егора! — с уверенностью сказала Милена. — Из-за этой шлюхи, само собой!
— Знаете что, голубушка, — тронула я ее за руку, — все гораздо проще, чем вы думаете. Я сейчас вам все объясню. Дело в том, что…
— Да что тут объяснять! — зашипела Милена. — Ежу понятно! Она же их сама стравливает, разве вы не видите?! Это у нее такая натура подлая!
— Нет-нет, вы все неправильно поняли, — попыталась я прервать ее речь.
Но Милена была настолько возбуждена, что не хотела меня слушать.
— А Егор — хоть и пьяница — все равно симпатичный человек. И явно голову потерял. Все бродит вокруг да около и выслеживает. Три раза мне сегодня возле корпуса попадался. Я все поняла — голова на плечах имеется! Кровь в нем бурлит с водкой пополам, и теперь он на все готовый! Либо Антонину убьет, либо майора нашего. Бабу эту поганую не жаль, туда ей и дорога, а вот товарищ Голубец правильно бережется и с оружием ходит. Однако я все равно не желаю, чтобы тут друг в дружку палили, — надо срочно в милицию сообщить. Как вы полагаете?
— Я полагаю, что…
Но Милена, похоже, и не ожидала от меня ответа. Она действительно была настолько возбуждена, что почти не слушала собеседника. Ей необходимо было выговориться, причем не только о предполагаемой дуэли между Егором и Голубцом.
— Не хочу стрельбы, не хочу, — мотала она головой. — Ничего не хочу, лишь бы только до конца санаторного срока спокойно дотянуть. Мы ведь с Семой здесь, можно сказать, случайно. Да-да, вы не смотрите, что он из себя крутого корчит, он обычно тише воды ниже травы… Просто жизнь так повернулась. Нам ведь денег должны…
— На работе, что ли? И много? — участливо спросила я для приличия, хотя уже прекрасно знала, что мне ответит Милена.
Я решила, что называется, «не гнать коней» и позволить ей выговориться, поскольку отдавала себе отчет, что логотерапия — проговаривание беспокоящих собеседника проблем и страхов — частенько действует лучше любого патентованного лекарства.
— Ну да, а где же еще, — беспомощно кивнула Милена. — Сема ведь второй десяток лет вкалывает как проклятый, всегда был на хорошем счету. А тут… Ну сами знаете, чего у нас в стране творится, у всех все одинаково. У тех, кто работает, разумеется, а не ворует.
Милена явно начинала приходить в себя. Теперь она задержала взгляд в зеркале чуть дольше и, обеспокоенно покачав головой, ловко стерла черную струйку туши, которая скопилась в углу ее правого глаза.
— Ну вот, — продолжала она. — Сначала деньги стали задерживать, потом и вовсе платить перестали. Сема еще ходил на работу, а мне пришлось бросить. Челнока из меня не вышло, стала на базарчике возле нашего дома торговать. А что? Тоже работа. Хоть и стоишь на ногах весь день, зато свои кровные к концу дня получаешь. Все бы ничего, да зима выдалась серьезная — простудилась я, а потом осложнения пошли. В общем, теперь эта работа для меня заказана — переохлаждаться врачи запрещают.
Заметив, что я достала пачку сигарет, Милена воровато оглянулась и попросила одну.
— Я, конечно, не курю, но сейчас очень хочется, — извиняющимся тоном произнесла она. — Можно у вас одолжиться, если некрепкие?
