— Брата ее нашли?
— Нет. А в номере…
— В номере его нет.
— Хреново дело. Может, сбежал пацан?
— Не знаю я, не думаю. Скоро Сухарь приедет, он решит проблему.
— Сухарь — это Сухоруков, начальник службы безопасности, — прокомментировал услышанное Гоцульский. — Мы его так между собой называем.
— А на фига он приедет среди ночи? Думает, сами мы не справимся?
— Думает, — зло процедил Антон, — и, похоже, небезосновательно. Профукали мы и бабу, и мальчишку. Как последние лохи, — не переставая возмущался он.
— Гарик, а ты что здесь стоишь? Иди работай, мальчишку ищи. Может, на дискотеке завис, проверь.
Гарик что-то промычал в ответ и вышел из номера.
— Что там у них?
— Тишина. Спать завалились.
— Понятно. Дай пивка.
— Какого пивка? — буркнул Антон. — Сухарь приедет, не понял, что ли? Ты его с пьяной мордой встречать будешь?
— Да плевать я хотел на этого Сухаря!
Последовало еще несколько ничего не значащих фраз. Мы потеряли интерес к диалогу наших соседей, но выключать принимающее устройство я, разумеется, не стала, контролируя разговоры Виктора и Антона.
— Ну что же, несмотря на все старания, мы все-таки попали под подозрение. Это плохо. Завтра же надо сваливать отсюда, — заключила я. — Тем более они уже стали дополнительные силы подтягивать.
— Да, присутствие Сухаря тут совсем ни к чему, — отреагировал на мои слова Станислав. — Он мужик жесткий, с ним не забалуешь.
— А откуда у вас такая техника? — вмешался Макс. Он с любопытством рассматривал приемник, из которого доносились голоса Виктора и Антона.
Реплику Макса мы с Гоцульским проигнорировали, продолжая свой разговор.
— Женя, а как мы уедем? Они же нас постоянно под колпаком держат.
— Не беспокойся, это моя проблема, и я ее решу, — самонадеянно пообещала я.
— А журналист? — Стас как будто только сейчас вспомнил о цели своего визита в отель «Орленок». — Я же так и не связался с ним, информацию не передал.
— Придется вам новый канал связи налаживать. Сейчас главное — решить проблему безопасности.
— Я понимаю, ты телохранитель, ты должна думать о безопасности, но я… Я же столько лет работал. Я не могу пустить все коту под хвост. Мне надо встретиться с журналистом. Хотя бы поговорить с ним, намекнуть, где и когда передам ему информацию.
— Дался тебе этот журналист. У меня есть надежные связи в правоохранительных органах…
— Нет, — быстро перебил меня Станислав. — Органы не подойдут. Давай лучше подумаем, как нам встретиться с журналистом, а потом сбежать. Ведь если я сейчас убегу, у людей Сухаря уже не будет сомнений в моей виновности. Мне будет гораздо сложнее действовать потом.
— Стас. — Я выдержала короткую паузу. Эта пауза означала, что сейчас я скажу нечто важное, к чему стоит прислушаться. — Я не успела сказать тебе днем. Твоего коллегу, Хлеборезова Вениамина, убили.
— Что?! — Гоцульский не хотел в это верить.
— Стасик, игра, которую ты затеял, очень опасна. Подумай об этом и прими верное решение.
— Веню убили? Его убили из-за меня?
— Этого я не могу знать.
— О нет! — Стас схватился за голову. — Как, как это могло случиться?
— Расскажи мне, как и где конкретно ты должен встретиться с журналистом. — Я планировала многое узнать от Стаса, поэтому стала поспешно задавать вопросы.
— Здесь, в «Орленке», — Гоцульский вновь повторил упрощенную версию места встречи.
— Где конкретно? В баре, в беседке, в парке? «Орленок» не маленький, где именно вы должны были встретиться? Ты хоть знаешь, как выглядит этот журналист Черемисин? Ты его видел здесь?
— Я не знаю, как выглядит журналист, он не знает, как выгляжу я. — Стас все еще пребывал в разбитом состоянии, новость о гибели товарища его ошарашила. На вопросы мои он отвечал как по инерции. Главное было — задать правильный вопрос, чтобы получить на него вразумительный ответ.
— И как вы собирались встречаться? Знакомство вслепую?
— Он просил, чтобы я каждый день, ровно в двенадцать часов дня, спускался в холл отеля и садился под пальмой с журналом «Стрела».
— Что за бред?
— Никакой это не бред. — Гоцульский поднял глаза и внимательно посмотрел на меня. — Это конспирация. Уж ты-то должна понимать.
— Это я понимаю. И что дальше? На десятый день отдыха Черемисин подошел бы к тебе и попросил флешку?
— Ну, может, и на десятый. Я не знаю. Он сказал, что когда убедится в том, что я — это я и никакой опасности поблизости нет, подойдет ко мне и предложит покурить гавайскую сигару.
— Это у вас, типа, пароль такой?
— Типа да.
— Классно работаете, мальчики, — усмехнулась я. — И что? Ты каждый день выходил в холл со «Стрелой» в руке?
— Выходил. И не только со «Стрелой», еще с Антоном и Виктором в придачу.
— Да, в такой ситуации журналист вряд ли подойдет к тебе. Не удивлюсь, если он, убедившись в том, что ты под колпаком, вообще уехал восвояси.
— Не думаю. Он, как и я, заинтересован в этом деле. — Стас немного оживился, наш разговор захватил его. Про смерть Хлеборезова Гоцульский на время забыл. — Черемисин наверняка догадался, что я — это я, и выжидает удобного момента, чтобы связаться со мной.
— Не исключено, но уж больно все это сложно и опасно.
— У меня нет выхода. Я должен вычислить Черемисина.
— В другой раз, Стасик, в другой раз. Снова свяжетесь по Интернету… Стоп. — Я замолчала на полуслове. — Ты хоть знаешь, сколько лет Черемисину, он брюнет или блондин?
— Он немолод, это точно.
— Седовласый старик, — неожиданно выпалил Максим. — Я же совсем забыл тебе сказать, Женя. Меня спрашивал о тебе какой-то седой старик.
— Тьфу ты, блин, — скромненько выругалась я. — Похоже, это и есть Черемисин. О чем он тебя спрашивал? — я обратилась к Максиму.
— Объясните мне, в чем дело? — оживился Стас и попытался вмешаться в наш разговор.
— Ну, спрашивал, как тебя зовут, кем приходишься вон ему. — Макс кивнул на Гоцульского.
— И что ты ответил?
— Сказал, что это не его дело.
— Молодец, правильно сказал.
— Женя! — Стас пытался докричаться до меня. — Ты вычислила журналиста?
— Вполне возможно. Сегодня один человек пытался сделать мне интересное предложение, от которого я не смогу отказаться.
— Так почему ты не выслушала это предложение?
— Потому что один маленький вредный мальчишка сбежал из отеля, — я зло посмотрела на Макса, он испугался и виновато отвел глаза, — и я вынуждена была бегать по территории, разыскивая его. Кстати, почему ты не отвечал, я несколько раз набирала твой мобильный?
— Ой, ё… — Макс полез в карман за телефоном, достал его, щелкнул на какую-то кнопочку и вернул аппарат обратно в карман. — Совсем забыл. Я же отключил звонок, чтоб ты, если будешь звонить, не запалила меня.
— Тебя убить мало.
— Зато я узнал, что у Виктора и Антона в отеле есть еще как минимум двое подельников, — не без гордости сообщил Максим, оправдывая свое поведение.
— Откуда знаешь?
— Я следил за ним.
— Псих, — не сдержалась я. — Неужели нельзя без самодеятельности, ведь я просила. — После секундной паузы добавила: — Почему минимум двое, ты их видел?
— Нет, я слышал, как Виктор звонил по телефону сначала какому-то Гарику, которому велел не выпускать тебя из парка, а потом Розе.
— Кому?
— Ну, Розе, женское имя такое.
— И что он хотел от Розы?
— Попросил, чтобы завтра она подложила тебе в еду какой-то дродоперм или допедрон, короче, что-то на «д».
— Доридол, — сказала я.
— Точно! — обрадовался Макс.
— Что это за хрень?
— Порошок без цвета, без запаха. Попадая в организм, вызывает сонливость, болезненность в области желудка, как будто при отравлении, провоцирует резкий подъем температуры. В общем, от этого ядовитого порошочка я могла бы дня на два слечь в изолятор.
— То есть убивать тебя не собираются, а исключить из игры совсем не против, — высказал предположение Гоцульский.
— Точно, — кивнула я. — А Роза эта, значит, на кухне работает?
— Или официанткой, — добавил Стас.
— Кстати, — Макс, похоже, был доволен произведенным на нас впечатлением относительно своей наблюдательности и решил еще раз удивить, — я ходил на стоянку, хотел посмотреть на твою машину.
— Посмотрел?
— Посмотрел. Паршиво она выглядит, два колеса прокололи.
— Знаю.
— А как же мы уедем, если машина без колес? — спохватился Гоцульский.
— Да хоть пешком, но мы отсюда уйдем, — пообещала я.
На часах было почти три ночи, Максим и Стас после затянувшегося разговора завалились спать на двуспальной кровати. Свернувшись калачиком, Макс заснул моментально, едва его голова коснулась подушки. Станислав, напротив, долго ворочался, но в конце концов заснул. Я устроилась прямо на полу. Из приемного устройства, стоявшего рядом, периодически доносились сонные голоса Виктора или Антона:
