– Дальше?
– Ну, дальше вино растеклось по столу, на пол полилось, бутылка покатилась, она кинулась все подбирать, вытирать… Я ушла, чтобы ей не мешать.
– Тетя Мила! И ты молчала?!
– Господи, да я просто не придала этому такого значения тогда! А вот ты сейчас стала про тот вечер вспоминать поминутно – передо мной все это и встало… Старею, наверное.
– Ладно. Лиду эту, конечно, надо найти и расспросить. Но вообще-то это не наше дело. Это дело милиции. Ты завтра сходи туда… – сонно пробормотала я.
– Видишь ли, – тетя Мила зарумянилась от смущения и отвела взгляд, – видишь ли, я… мне так стало стыдно за свою старушечью память, что я решила сама… сама исправить ситуацию.
– То есть как?!
– Ну, я спросила у Капы, как называется тот ресторан, оттуда она пригласила эту официантку, и сходила туда.
Вот это да!!! Моя тихая тетя Мила, та самая тетя, которая к любому виду расследований относилась с ужасом, как к явлениям, потенциально таящим в себе опасность для жизни и здоровья, – тетя Мила решилась на самостоятельные следственные действия!
– Где-то произошло землетрясение, – пробормотала я, глядя на тетушку во все глаза. – И что же ты узнала?
Тетя Мила вторично порозовела от смущения и удовольствия.
– Дело в том, Женечка, что никакая Лида из ресторана свадьбу Капитолины не обслуживала! То есть обслуживала, но это была не Лида. То есть не та Лида, которая из ресторана, а…
– Тетя Мила! По порядку можешь?
– Гм… Да!
Короче говоря, моя отважная тетушка без труда нашла в ресторане напротив Капиного дома официантку Лиду. Она просто спросила, какой столик обслуживает девушка с таким именем, и присела на указанное ей место. Когда же у занятого ею стола остановилась высокая женская фигура в белом фартуке и наколке, тетя Мила подняла на нее глаза и остолбенела: эта Лида никоим образом не походила на девушку, которая побывала в тот злополучный вечер в Капиной квартире! Вместо невысокой, крепко сбитой темноволосой девчушки рядом с тетей Милой выжидательно высилась рослая, весьма дородная женщина с густым слоем зеленой штукатурки на веках и благородной «башней» ярко окрашенных волос.
– Этой Лиде было уже далеко за сорок, – пояснила тетя Мила, продолжая лучиться тихой гордостью.
– И потом… что ты сделала? – Сон давно слетел с меня.
– Меня посетило вдохновение! Я притворилась ужасно удивленной. И сказала ей, будто мой внук был на свадьбе и влюбился…
Короче говоря, тетя Мила сплела пожилой официантке такую историю: дескать, ее любимый внук гулял несколько дней назад на одном бракосочетании и был несказанно очарован прелестью и обходительностью обслуживающей гостей девушки. И вот она, тетя Мила, ради счастья и покоя любимого внука, отправилась на поиски загадочной незнакомки.
– А она? Как настоящая Лида среагировала на твою сказочку?
– Она мне посочувствовала! Даже минеральной воды принесла, и я ее выпила судорожно.
– И потом?..
– И рассказала мне эта Лида, что заказ на обслуживание банкета на дому сделали администрации ресторана по телефону. Есть у них такая услуга.
Заказ сделали утром, за день до торжества, а вечером на улице к уставшей после смены Лиде подошла какая-то невысокая, приятного вида девушка с заплаканными глазами.
Девчушка сунула в руку Лиды тонко сложенную пятисотрублевую купюру и попросила разрешить ей отправиться вместо настоящей официантки на обслуживание банкета. Легко можно было предположить, что Лида несказанно удивилась этому предложению со стороны незнакомки. Но девушка убедительно объяснила ей свое желание: оказывается, она поссорилась с женихом, а тот приглашен на то же самое торжество в качестве тамады. Нрава ее жених весьма надменного, сам, первый, ни за что к ней не подойдет, вот она и решила пойти за ним, забывши про девичью гордость. Банкет – дело шумное, тамаде часто подливают, глядишь, он разомлеет, тогда она и выберет минутку и помирится с возлюбленным…
– Вы не бойтесь, пожалуйста, я обслужу их очень профессионально! – просительно тянула незнакомка, видя, что Лида сомневается. – Я ведь сама официантка, работаю вон в том кафе! Иначе я ни за что не попросила бы вас, тем более – не стала бы вас подставлять…
Лида колебалась. За такие штуки, как прогул мероприятия, ее в два счета могли вышибить с работы без выходного пособия. Но девушка смотрела на нее так жалобно, натруженные ноги Лиды так ныли, по телевизору завтра обещали показать такой хороший индийский фильм, и женщине так хотелось закончить начатое еще полгода назад шитье! К тому же девушка робко просунула в широкую Лидину ладонь вторую бумажную трубочку-пятисотрублевку, и она оказалась последней соломинкой, сломавшей спину верблюда.
– Только запомни: если ты в чем-то напортачишь, пожалуются хозяева на мою работу – меня выгонят, и дети мои по твоей вине будут сидеть голодными! – заявила Лида.
Несчастная влюбленная быстро-быстро закивала стриженной «под мальчика» головой, благодарно обняла Лиду, и они расстались…
– Больше Лида ее не видела, – закончила тетя Мила.
– Чертовщина какая-то! Не было у Капы на свадьбе никакого тамады, какой еще тамада – девять человек гостей! – рассердилась я. – Если эта девица хотела попасть на свадьбу из-за мужчины, то им мог быть или Вадим, или Борюсик. И я считаю, что все дело в Вадиме! Более того, мне отчего-то кажется, что этой лже-официанткой была Саша, о которой нам рассказывала Илона. По крайней мере, приметы сходятся: невысокого роста, крепко сбитая… Так! Нужно обязательно съездить в парк, где тусуются эти художники, найти эту Сашу и поговорить с ней.
– Сейчас?
– Вот уж нет! Сейчас – спать. Только спать! Ночью мне на работу.
* * *
Конечно, заступив на свое второе по счету дежурство, я первым делом заглянула в Маринину палату, но Марина уже спала, свернувшись калачиком под своим клетчатым пледом. Зоя, сидя ко мне спиной, смотрела телевизор с выключенным звуком и быстро-быстро щелкала спицами.
– Привет, – прошептала я.
Однако сиделка только вздрогнула, напрягла спину – и не обернулась.
Я вернулась в коридор, со вздохом опустилась на диванчик и развернула газету, забытую здесь кем-то из больных.
Примерно через полчасика отделение совсем успокоилось. Я лениво шуршала газетой – строчки уже почти не различались, и под гудение люминесцентных ламп ко мне снова подкрадывалась предательская дремота.
Дверь Марининой палаты скрипнула, в коридор тихо выскользнула одетая для выхода Зоя – я помахала ей рукой, но она не заметила моего жеста и скрылась за стеклянной дверью.
Ночь текла медленно-медленно, как ей и было положено. Через час Маринина сиделка вернулась, прокралась на свое место в палату. Немного повозились, и все стихло…
Чтобы не уснуть (вторая ночь без полноценного отдыха!), я заходила туда-обратно по коридору, от нечего делать стараясь четко держать прямую линию: пятка к носку, пятка – к носку…
Громкий стук и звон разбитого стекла остановили меня на полдороге – я так и замерла в нелепой позе с раскинутыми для равновесия руками.
Это же оттуда! Из палаты Марины!
Опять!
Но мысль мою уже опередил страшный, пронизывающий женский крик – кричали тоже из Марининой палаты, и это была Марина, и визжала она так пронзительно, что в ординаторской и сестринской одновременно зажегся свет, дежурный врач и полная заспанная медсестра, роняя тапки, со спринтерской скоростью понеслись на этот отчаянный зов.
Даже в других палатах, располагавшихся от «элитной» Марининой на изрядном отдалении, заворочались люди, сонные голоса спрашивали друг у друга, что случилось.
Конечно, на месте происшествия я оказалась первой, но совсем скоро за спинами людей в белых халатах уже почти ничего разглядеть было невозможно…
– Пустите!!! – толкнула я выросшую передо мной здоровую спину. Врач быстро оглянулся, глаза из-под очков сверкнули удивлением, но он посторонился.
– Она выбросилась… выбросилась из окна! Просто так, ничего мне не сказав – правда, я спала, я крепко спала, проснулась только от грохота… Зоя дергала и дергала раму, она не смотрела на меня, сама бледная такая, а лицо… чужое! Совсем чужое! Она просто рвала эту раму на себя, тащила ее – и окно распахнулось, тогда она сразу же вскочила на подоконник и прыгнула вниз!
Это прокричала Марина. Заспанная, взлохмаченная со сна, вся трясясь, девушка в голубой пижаме стояла между тумбочкой и кроватью, прижавшись к стене. Окно было распахнуто настежь. Свежий ночной воздух со свистом врывался в помещение – белая штора взлетала и закручивалась штопором, закрывая Марину, она продолжала что-то лепетать, рассказывать, но рыдания уже схватили ее за горло – бедняжка закашлялась, сникла и, держась за стену, тихо села на свою кровать, ухватившись за ворот пижамы трясущимися руками.
– Закройте же кто-нибудь окно! – громко сказал доктор.
