— Да, а вот я что-то совсем ненормально, — вздохнул Адам Егорович. — Сильно ненормально. С утра до вечера читаю газеты и слушаю местное радио, даже нашел, как подключиться по системе Интернет к одному тарасовскому информационному агентству.
— Зачем?
— Ну как же! Ведь в любой момент откуда-нибудь может всплыть информация об эпидемии, которая может быть подана как массовое отравление или еще что-нибудь в этом роде. Но я-то сразу пойму, в чем дело. Особенно опасно, когда микробы лептоспирозной желтухи попадают в воду, допустим, в какой-нибудь пруд или бассейн для купания. А в условиях теплого лета сохранение вирулентности лептоспиры в воде возможно даже в течение месяца, причем они неуклонно будут размножаться и служить опаснейшим очагом заражения…
Крутя баранку руля, я нарочно помалкивала и давала возможность Адаму Егоровичу поговорить в его любимом «сугубо научном аспекте», чтобы Лиля как следует поняла, что дело, в котором она стала невольной соучастницей, — вовсе не такие уж шуточки.
— Насколько я помню, в ваших, как вы их называете, «пробирочках» были также микробы чумы и сибирской язвы, — подлила я на ходу масла в огонь. — По-моему, язва людям не грозит, ею болеют только животные…
— Если бы так! — патетически воскликнул Адам Егорович. — Тогда моя душа хотя бы уже на тридцать процентов была бы спокойнее. А то я вот смотрю сейчас на эту очаровательную девушку… Как вас, кстати, зовут?
— Лиля, — буркнула девушка, с тоской глядя в окно.
— Ну да, тем более… Так я смотрю сейчас на красивое женское лицо и, помимо своей воли, представляю, как бы оно выглядело, если бы Лилечка, не дай бог, заболела кожной формой сибирской язвы, которая, кстати говоря, до сих пор дает высочайший процент смертности… Между прочим, к нашему разговору, японцы в Маньчжурии инфицировали одежду военнопленных, которых затем выпускали на свободу, именно сибирской язвой. Правда, они отдавали предпочтение другой, быстро текущей легочной форме сибирской язвы, которая дает почти стопроцентную смертность… Впрочем, существует еще также и ее кишечная разновидность, которая сопровождается мучительными болями в брюшине — правда, при этой форме смерть инфицированного наступает не сразу, а примерно на четвертый-шестой день болезни…
— Хватит об этом, — не выдержала Лиля. — Я больше не могу! Нельзя ли сменить тему?
— А у нас теперь одна, общая тема, — сказала я спокойно. — Ты ведь знала, когда участвовала в похищении пробирок, с какой разрушительной силой имеешь дело.
— Да нет, я толком и не знала…
— Тогда тем более полезно узнать.
— Как? Погодите, не так быстро! Неужели ты хочешь сказать, что эта милая, красивая девушка участвовала в похищении опытных образцов? Милая девушка, дорогая, я вас умоляю, скажите мне, где они?
— Откуда я знаю? Пробирки куда-то исчезли, — со всхлипом проговорила Лиля.
— Дорогая Лиля, вы действительно хорошенькая, как цветочек, но я вас умоляю всем, что только возможно, — отдайте мне пробирки, отдайте, а не то я не знаю что с вами сделаю… Честное слово, я за себя не ручаюсь, вы должны мне пообещать вернуть образчики, — и с этими словами Адам Егорович схватил Лилю в охапку и начал трясти, причем вовсе не собирался отпускать.
— Ой-ой-ой, что вы делаете? — заверещала девушка громко, наверняка жалея о том, что села на заднее сиденье и оказалась в соседстве с Адамом Егоровичем. — Отцепите от меня этого сумасшедшего, его лечить надо. Я папе скажу! Да отцепитесь же вы, в конце концов…
— Отдайте, отдайте мне мои контейнеры, — причитал за моей спиной Адам Егорович, у которого за прошедшую бессонную ночь в лице и правда появилось что-то безумное. — Скажите, ну зачем они вам? Только я один знаю — там есть совершенно новые, экспериментальные формы. Я полгода работал, чтобы добиться такого результата.
— Адам Егорович, прекратите балаган, а то я сдам вас в милицию, — пришлось мне припугнуть не на шутку разбуянившегося клиента.
Тот оглянулся по сторонам и сразу затих, потому что в этот момент мы как раз подъехали к горотделу милиции, возле которого меня уже поджидал Володька.
— Ничего себе, ты опять изменила внешность… Товарищ полковник, какие будут указания? — пошутил он привычно, прикладывая руку к своей голове, но на Лилю эта шутка произвела некоторое впечатление.
Она по-прежнему никак не могла понять, кем же я являюсь на самом деле — сотрудником ФСБ, частным детективом, следователем или просто не совсем нормальной девицей, которая тоже зачем-то ввязалась в грязное, я бы даже сказала — заразное, дело, и поэтому глядела на меня во все глаза.
Но ничего ей объяснять я не собиралась. Пусть сама учится разбираться в людях — это ей будет полезно.
— На всякий случай нужно подстраховать нашу «группу захвата», — ответила я, кивнув на своих спутников, сидящих в машине.
Посмотрев на Адама Егоровича и на молодую девушку с фингалом под глазом, Володька с пониманием кивнул: мол, лучше быть совсем одному, чем с такой подмогой.
— Похищен человек и еще… кое-что. Есть соображения, что его прячут на даче. Остальное — по смыслу. Вам нужно будет спрятаться в засаде, просто подстраховать меня.
— Ясно, не маленькие, — проворчал Володька. — Ты, конечно, как всегда, сама. Ну-ну, полковник, не быть тебе генералом, раз сама везде стараешься на рожон лезть…
— Не обижайся, тут случай особый: преступник владеет гипнозом и, как я понимаю, способен на разные неожиданные штучки. Вот только неизвестно — действует в одиночку или там сейчас целая группа…
— Поехали, — просто сказал Володька.
Благодаря тому, что Лиля все время показывала нам дорогу, всего через каких-нибудь сорок минут мы подъехали к дачному массиву.
— Пойду посмотрю — что там интересного, — сказала я, выбираясь из машины. — Ждите меня все пока здесь.
— Пятый домик по тропинке, — сказала Лиля. — Вы сразу увидите, там рядом с домом береза растет, а прямо у калитки — куст жасмина и вяз.
— Вяз?
— Ну да, Грымский здесь не фрукты выращивает, а только те деревья и растения, которые обладают какой-то особой энергетикой, у него на этот счет своя теория, но я точно еще не разобралась. И вообще — летом здесь его главное рабочее место, насколько я понимаю, он любит уединяться.
— Проверим, над чем и кем он там сейчас работает в тиши, твой Грымский.
— Не мой, — покраснела Лиля. — И еще — вы только не смотрите ему в глаза. Самое главное — никогда не смотреть этому человеку в глаза, это я точно теперь знаю…
— Скажите, а у вас есть в машине радио? Вдруг что-нибудь передают в новостях? Я имею в виду — по нашей общей теме, про какую-нибудь массовую лихорадку, — пояснил Адам Егорович и вдруг жалобно спросил: — Как вы думаете, Танечка, я еще не сошел окончательно с ума из-за всей этой истории? Со стороны как-то виднее…
— Пока мы все с вашей чумой немножечко не в себе, — ответила я ученому честно. — Но надеюсь, что скоро все кончится.
Дачный домик, принадлежащий Льву Грымскому, был двухэтажным, но по размеру — не слишком большим. Скромное место отдыха и труда медицинского работника.
Правда, в отличие от соседних участков, на даче крестьянским трудом и не пахло. Здесь действительно не было никаких плодовых деревьев, ни тем более огородных съедобных растений.
Возле калитки виднелся огромный куст жасмина, сплошь покрытый мелкими цветочками и распространяющий на полверсты вокруг тонкий сладкий аромат. Территория возле дома, которая у образцовых граждан была засажена огурцами, луком, укропом и прочей полезной снедью, здесь представляла из себя настоящее дикое поле, покрытое какими-то спутанными травами и цветами. Было ощущение, что владелец участка задался целью создать на своих восьми сотках заповедную зону, где он мог бы постоянно ощущать себя частью дикой природы, и у него это неплохо получилось.
Стараясь двигаться бесшумно и держаться в тени лесных деревьев, еще совсем молодых, я пробралась к дому и притаилась у стены, пытаясь заглянуть в окно. Но не тут-то было: на окнах висели толстые шторы, через которые невозможно было ничего разглядеть.
Тогда я начала потихоньку двигаться вдоль стены, заглядывая по очереди во все окна и стараясь отыскать хоть какую-нибудь маленькую лазейку для взгляда. Да, хозяин этого дома сумел сделать его совершенно недоступным для чужих взглядов. Его дом был настоящей крепостью для всех любопытных, включая и меня тоже.
— Вы кого-то ищете? — вдруг услышала я за своей спиной мужской голос и вздрогнула от неожиданности.
В этот момент я как раз припала к боковому окну, пытаясь сквозь маленькую дырочку в гардине, проеденную молью, разглядеть хоть что-нибудь внутри дома.
Я оглянулась — передо мной стоял высокий молодой мужчина с правильными чертами лица.
