– Сделает, Йози, сделает. Она у нас талант в части «раскалывания» зэчек.
– Что же, проверим еще раз Мольнар в дейст-вии.
Спустя три дня Марта уже сидела в кабинете начальника тюрьмы и подробно рассказывала Сабо и Ференцу о своей сокамернице.
– Затихарилась, гадина, – затянулась сигаретой Мольнар. – И так пытала, и так, то с одного бока, то с другого – молчит как рыба.
– Вообще не хочет с тобой общаться? – спросил Ференц.
Марта стряхнула пепел в пустую консервную банку из-под тушенки, которую она недавно с удовольствием съела, и ответила:
– Ну так, общается только все больше по книжной теме. Рассказывала, что ей понравился «Всадник без головы». Говорит, жуткий и страшный роман. Я бы, говорит, никогда на такое злодеяние, как капитан Колхаун, не решилась. Отрезать голову человеку – это надо через себя перешагнуть.
– А травить и мертвецов коллекционировать в подвале – это не жуткое злодеяние? – усмехнулся Сабо. – Во дает, маньячка!
– Ну а что она еще говорила? – с нетерпением пытал Марту Ференц.
– Что дура была, не читала раньше книги, а это так интересно.
– А еще?
– Ничего. Только какого-то Никки вспоминает – свою первую любовь. И сына своего.
– Она же сына сама отравила, а теперь вспоминает? Во дает! – снова вклинился в разговор Сабо.
– Нет, она о другом сыне, – сказала Марта.
Ференц удивился:
– О каком другом сыне, у нее всего один был, кажется, не то Лоренцо, не то Винченцо.
– Нет, не Лоренцо, какой-то незаконнорожденный ребенок, что ли… Она его не то в шестнадцать лет, не то в семнадцать родила.
– Это уже интереснее… Значит, так, узнай у нее все о Никке побольше. Что это за фрукт? И где живет? И об этом незаконнорожденном сыночке тоже попытай.
– Хорошо, – Марта пустила колечко дыма в потолок. – Постараюсь.
– О своих сбережениях и золотых цацках ничего так и не сказала?
– Нет, ничего.
– Пытайся еще разговорить ее. А если будет молчать, припугни.
– Чем, товарищ начальник? Пальцем?
– Имре, – взглянул на друга Ференц. – Дай ей…
Сабо понимающе кивнул, достал финку и протянул заключенной.
– Возьми, – приказал Ференц. – Потом вернешь!
– Красивая штучка, – восхитилась Марта. – И острая. Сегодня я пощекочу этим перышком тело мадам Ренци.
Ференц сразу жестко предупредил женщину:
– Смотри не переусердствуй, Марта, только припугни, и все… Без всякой самодеятельности.
Марта затушила окурок.
– Будет сделано, товарищ начальник. Когда она под своими ребрами почувствует холодную острую сталь, то все выложит как на духу.
Утром на следующий день, когда Ференц пришел на работу, его встретил трясущийся и бледный Сабо. Глаза начальника оперчасти выражали сильный испуг.
– Что случилось, Имре? – строго спросил у подчиненного начальник тюрьмы. – Перепил вчера? Давление высокое?
– Она… – только и вымолвил Сабо.
– Что она? – недоуменно переспросил Ференц.
– Она… – снова перепуганным тоном сказал Сабо.
– Да кто она, говори толком! – начал беситься Ференц.
– Ренци…
– Что Ренци?!
– Она убила Марту!
– Убила?! Как?!
– Той финкой…
– О, мать мою!
– И… отрезала ей голову…
– Голову?! – Ноги Ференца стали ватными, и он прислонился к письменному столу, чтобы не упасть. В животе появился противный холод. – Зачем?
– Сказала, что, оказывается, отрезать голову трупу – это не так сложно. И что она повторила подвиг капитана Колхауна. Кажется, шеф, она сошла с ума. Что-то с ней не то твориться. Я послал к ней в камеру тюремного психиатра и врача.
Ференц был убит горем. Его левый пшеничный ус начал подергиваться от нервного тика.
– Да-а… подсадили ей «утку»… Мы себе подсадили большую проблему! Вот что, Имре, пригласи врача ко мне. Будем оформлять как самоубийство, и быстренько закопайте останки Марты на тюремном кладбище в закрытом гробу. С психиатром я тоже поговорю, чтобы не распространялся… Вот тебе и мадам Ренци. Она точно настоящая маньячка. Отрезала голову… Надо же… Вот это монстр в женском обличье!
Глава 16
Личная жизнь управляющей Лагодиной
Ибо любой допрашиваемый, как правило, страшится, что его подозревают, и поэтому говорит следователю именно то, что может навлечь подозрения на другого человека.
Умберто Эко
2015 год, г. Москва, Россия
И вот Ракитина снова в дождливой Москве. С Киевского вокзала она сразу отправилась в Лефортово, в СИЗО № 2, в оперативно-режимный отдел.
Прибыв туда, Ольга попросила вызвать немедленно на допрос Агапова. Вскоре его доставили. Тот был хмур и помят.
«Несладко, видимо, живется ему на казенных харчах, – подумала Ольга. – Привык он к «Хеннесси Икс О» и к каре ягненка в трюфелях с брусничным соусом, вот и страдает, бедняга!»
– Зачем я вам понадобился? – недовольным тоном спросил подследственный.
– Подсудимый Агапов, вы кое-что скрыли от меня, – жестко начала допрос Ракитина.
Агапов недоуменно и недобро посмотрел на Ольгу:
– Что именно? Я все рассказал.
– Нет, не все! Да, по краже вы почти все рассказали, а вот по делу убийства венгерского бизнесмена Габора Ференца кое-что скрыли.
– Я вам все рассказал!
– Неправда, Агапов…
– Что вам нужно? – начал злиться бывший начальник охраны. – Я ничего больше не знаю!
– Что мне нужно? А вот что… Какая женщина была в номере у другого венгра – бизнесмена Золтана Ковача? Он жил в это же время в люксовом номере, только на четвертом этаже.
– Э‑э… – замялся подсудимый, глаза его испуганно забегали.
– Говорите, Агапов, а не то будете сидеть пожизненно! – припугнула мужчину Ракитина. – Я вам статью придумаю! Ну!..
Агапов, как затравленный зверь, опустил глаза и с трудом выговорил:
– Да… была…
– Кто?!
– Наша управляющая Лагодина Анна Владимировна.
– Лагодина? А по какой причине?
– Она очень влюбчивая. Ей нравятся такие богатые и стильные красавцы-мужчины, как этот Ковач…
– А почему вы сразу об этом не сказали?
– А разве это относится к делу? Любовные интрижки между нашими сотрудниками и постояльцами нередко случались – что тут такого? Например, случались «пересыпы» между гостями и горничными. Или официанток в номер заказывали с блюдами и вином. А что говорить о штатных проститутках. Они вообще из номеров не вылезают. И все это за хорошие деньги. А Лагодина вообще была чемпионкой по любовным историям. Таких, как Ковач, она никогда не пропускала мимо своей постели.
– А она деньги с них брала?
– Да нет, что вы! Она сама неплохо зарабатывает. У нее к таким мужчинам был только спортивный интерес. Ну, дарили ей какие-то золотые безделушки или крутые телефоны, но это все мелочи.
Ракитина поджала губы:
– Все ясно. У меня больше нет вопросов к вам, Агапов. Можете возвращаться в камеру.
Подсудимого увели.
На следующий день с утра Ракитина поехала в «Метрополь», чтобы допросить Лагодину, но той еще не было на работе. Тогда Ольга вернулась в свой джип и, включив потихоньку музыку, стала ждать управляющую. Через полчаса к стоянке отеля подъехала черная «Ауди‑9», и из нее вышла Лагодина. Ольга тут же покинула свой автомобиль и двинулась женщине наперерез. Их пути пересеклись у тяжелой входной двери, которую любезно распахнул перед ними швейцар.
– Анна Владимировна Лагодина? – уточнила Ольга.
– Да? А‑а… – остановилась Лагодина.
– Узнаете меня?
– Да, узнаю. Вы из ФСБ. Приходили к нам в день убийства нашего постояльца из Венгрии, в президентском люксе…
– Йозефа Ференца, – подсказала Ракитина.
Лагодина кивнула:
– Да, Йозефа Ференца. Но вы уже допрашивали меня, а больше я ничего не знаю. По поводу начальника службы безопасности Агапова и охранника Паши я вообще была не в курсе. Я их не заставляла идти на преступление. Если они мерзавцы, то я тут ни при чем. Тем более, когда я пришла работать в «Метрополь», они уже там были, и я их не оценивала и не перепроверяла. Не стала их заменять. Как обычно бывает: новый управляющий или директор приводит свою проверенную охрану. Но я не стала менять сотрудников, мы быстро поладили. Но повторяю, их черную подноготную не знала, в чужую душу ведь не заглянешь. Кстати, я сейчас, по распоряжению директора, веду поиски нового солидного охранного предприятия взамен проштрафившегося.
– Сейчас речь не об Агапове и Башкирове. Открылись новые обстоятельства дела.
– Какие?
– Вы на работу сейчас?
– Да.
– Я отниму у вас немного времени, пару вопросов.
– Но… я тороплюсь…
– Вам нужно прислать официальную повестку на Лубянку?
От слова «Лубянка» управляющая слегка побледнела.
