тебе нужно время, чтобы подумать, Зелимхан. Я освобождаю тебя от занятий до завтрашнего обеда. Советую тебе пост и молитву – они успокоят твоё сердце и принесут ясность уму. Иди.
Чеченец, чуть растеряно потоптавшись на месте, подчинился жесту и направился в другой конец здания. Взгляд Эшрефа, тем временем, переместился на Марата, сразу почувствовавшего себя неловко.
– Марат…
Ноги сами вытолкнули блондина наверх.
– …ты специально резко ответил на неудачную шутку брата, чтобы его спровоцировать?
Марат, только что твёрдо намеревавшийся соврать, вдруг неожиданно для самого себя кивнул:
– Да. Простите, учитель.
Эшреф грустно покачал головой:
– Ты провинился не передо мной. Провоцировать слабейшего на драку – недостойно сильного. Садись и подумай о том, что я сказал.
Валеев сел на место, почему-то чувствуя себя так, словно он вдруг громко испортил воздух посреди офиса. Пожалуй, даже хуже.
Учитель, тем временем, подошёл к доске.
– Приступим к уроку. Итак, вчера мы учили, как вести себя на рынке. Кулжан, представь, что я торговец, продающий абрикосы по триста фунтов 56 за килограмм. Тебе нужно купить три килограмма, но у тебя только пятьсот фунтов. Начинай.
Казах встал и вежливо поклонился:
– Ас-саля́му алейкум ва-рахмату-Лла́х… 57
В углу продолжал стоять с кирпичом в руках грустный Линар.
* * *
– Интеллигент, звонить поедешь на гору?
Антон задумчиво поскрёб отрастающую щетину. Поехать-то он поедет, надо же узнать, как там Гриша, но хорошо бы ещё…
– А позвонить дашь? Мне пару минут всего.
– Ну вот, начинается… – Кот состроил возмущённую мину. – Ты им палец, они руку по локоть…
Шарьин с серьёзным видом кивнул:
– Ага. А потом шею перегрызать начнём. Так дашь, насяльникамана?
Командир их маленького подразделения, невысокий и тёмный тридцатилетний инженер из Набережных Челнов, печально вздохнул:
– Дам, что ж с тобой делать. Ещё желающие на гору?
Ворона радостно поднял руку:
– Я поеду, Лёха!
– Ты ж вчера ездил. – хмыкнул Кот. – Хорошего понемножку.
«Таксоморяк» начал плести что насчёт «да я не звонить, пацанов там наверху просто проведать», но командир уже отвернулся.
– Лёха, мне бы тоже позвонить… – Чёрный, второй москвич в подразделении (ну, не более «москвич», чем Антон, но всё относительно…) явно не питал особых надежд на согласие. Вполне оправданно, как выяснилось.
– Не, Дэн. – начальство помотало головой. – Я уезжаю, земляк твой тоже – цель придёт, обсчитать некому. Ещё желающие?
Таковых не оказалось, остальные ездили звонить вчера, так что в УАЗ-«буханку» они погрузились втроём – Кот, Интеллигент и Янки, водитель КШМ.
Собственно, «на гору» – это совсем недалеко, пять минут на машине по очень пыльной грунтовке. Правда, круто вверх. Вади, в котором размещалась их (и пушкарей) позиция, шло севернее дороги, соединяющей Малый завод 58 с Большим и более-менее параллельно ей, а ещё севернее (ну, северо-западнее, если точнее, Антон же не просто так, а целый топогеодезист) лежит горный хребет, гребень которого оседлал штурмовой отряд с руной «Ра́йдо» на шевронах. Дальше за гребнем – территория «бородатых». Те, впрочем, ведут себя довольно скромно, ограничиваясь мелкими пакостями. Вряд ли в силу врождённого добродушия, скорее от недостатка сил – анклав Халифата, 59 занимающий крайний восток провинции Хама, теоретически отрезан от основной территории «чёрных» и находится в блокаде. Понятно, что ключевое слово здесь не «блокада», а «теоретически» – на блокпостах стоят местные, а то и ещё хуже, так что проехать можно, с помощью страха и/или денег.
Тем не менее, основные силы черноармейцев сейчас сражаются в Мосуле (вернее, под ним, в самом городе их уже зачистили, вроде как) и Ракке, здесь оставлен самый минимум, едва достаточный для обороны, поэтому…
– Млять! – «Буханка» подпрыгнула на скрытой в пыли кочке и Кот воткнулся головой в потолок. – Сань, ну что за хрень?!
Янки, не отрывая взгляда от дороги, пожал плечами:
– Ну, а что я тут, Лёха? Пыль же. А с дороги съезжать – нунах!
Оба пассажира синхронно кивнули – насчёт минной опасности все были в курсе, как и о том, что пятерых из семи двухсотых в Конторе за прошлый месяц дали именно подрывы. У Кота, собственно, подходила к концу первая командировка, большого желания ехать в отпуск в цинке не было, так что бурчал он скорее из принципа.
Ещё немного, и машина выскочила на небольшую площадку в полусотне метров от гребня. Ехать дальше, если ты не большой начальник, категорически не рекомендовалось – пехота, в отличие от артиллеристов, философского отношения к облакам пыли пока не выработала, и чересчур лихому водителю могли просто-напросто набить морду.
Оставив транспорт (и Янки вместе с ним) на площадке, пассажиры поднялись чуть выше, к гребню. Антон, на горе ещё не бывавший, с любопытством закрутил головой.
Средней обустроенности позиции особого интереса не вызвали – что он, позиций не видал, что ли? От привычных по донецким степям эти отличались разве что заметным доминированием объёма насыпанного над выкопанным, но, с учётом специфики грунта, ничего удивительного.
Куда интереснее открывающийся с высоты вид на окрестности. Шарьин забрался на бруствер с некоторой опаской, но, увидев с полдюжины раздевшихся до трусов пехотинцев, загорающих на обращённом к «да́ишам», как здесь говорили, склоне, расслабился и стал всматриваться в даль.
Каменистый откос довольно круто спускается к пыльной равнине, тянущейся на несколько километров до следующего хребта. По равнине проходит грунтовка и разбросаны несколько строений, но движение отсутствует, а вот домикам явно прилетало, и не раз.
За равниной идёт другая горная цепь, вроде бы пониже ихней, а в её разрывах виднеются ещё какие-то вершины, отстоящие совсем уж далеко.
– С арты? Новенький? – один из «пляжников» заметил незнакомую физиономию. Антон невольно обратил внимание на его забавную расцветку – тёмно-коричневые руки и шея, на фоне которых бросались в глаза ярко-красные, цвета варёного рака торс и ноги.
– Ага. – кивнул Шарьин. – Духов позиции не видно отсюда?
Пехотинец ткнул пальцем в сторону далёких гор:
– Там, на высотах, типа вот этой. – он показал вокруг. – Тут же тоже духи раньше были, когда мы Малый завод брали. Внизу ездят иногда, но больше по ночам.
– Сюда не лезут?
– Здесь нет, а вон там пробуют иногда. – собеседник кивнул вправо, где по «ихней» гряде словно кто-то несколько раз рубанул гигантским топором. – По нам только шмаляют иногда.
– Из чего? – заинтересовался Антон. Раз уж попал в артиллерию, надо знать, как у противника обстоят дела в этом вопросе.
– В основном из ЗУшек. – пехотинец вдруг потянулся в сторону и поднял с земли металлический конус с желтоватым ободком. – Вот, на, сувенир.
Шарьин взвесил в руке оказавшуюся неожиданно тяжёлой железку. На поверхности снаряда были заметны следы нарезов. Он присмотрелся – какие-то странные загогулины, то ли арабский, то ли иврит, непонятно. В общем, явно не с советских складов.
– …пару раз тяжёлое что-то прилетало, из-за гор. А так – выскочат, лупанут раза три, и тикать, пока ответкой не накрыло. У нас же тут ваши корректировщики сидят, наводят. Но пока вы прочухаетесь, духи уже сваливают.
Последняя фраза прозвучала с отчётливыми критическими нотками, но Антону было лень вступаться за честь мундира, тем более что артиллеристом он сам являлся без году неделя, а в бытность пехотинцем скепсис собеседника в отношении «богов войны» вполне разделял. Вместо этого, он перевёл разговор в практическую плоскость:
– Бывает. Слушай, не подскажешь, Морлока как найти? Друган мой. Невысокий такой, крепкий.
Красно-коричневый пехотинец задумался, но тут к разговору подключился один из его компаньонов по принятию солнечных ванн, жилистый парень с длинным тонким носом.
– Это молодой который? С крайней партией приехал?
На взгляд Антона, спрашивающему самому было лет двадцать пять, в то время как Грише – двадцать девять, ну да тут явно имелся в виду не возраст.
– Ага.
Пехотинец хмыкнул:
– Так это ж Маасква, гранатомётчик который, типа. Ты тоже маасквич, что ли?
Любовь провинциалов к столичным обитателям, коей армия славилась ещё в застойные времена, успешно прошла через развал прошлой версии советской власти и уверенно намеревалась пережить её текущую реинкарнацию.
Тон вопроса Шарьину не понравился, но смысла из-за этого затевать ссору он не видел.
– Не, из Харькова я. А где он сейчас?
– Да там где-то. – длинноносый, потеряв интерес к разговору, махнул рукой влево.
Ну, там так там. Пройдя немного в указанном направлении, Антон обнаружил Гришу в компании ещё двоих пехотинцев, долбящих высушенный солнцем и ветром до каменной твёрдости грунт. Как легко догадаться, воодушевление в глаза не бросалось.
– Здорово!
– Здорово!
Петренко с явным облегчением отложил лом в сторону.
