Его напарники скорчили было недовольные гримасы, но тут же последовали примеру товарища. Кстати, кажется, они в самолёте вместе летели. Понятно – «дедовщину никто не отменял».
– Что, как тут у вас?
Гриша раздражённо сплюнул.
– Да блин, затрахали уже. «Молодым», типа, назначили, и ишачь давай за всех. Хотя у самих две трети неделей раньше нас как в первую командировку прилетели. У тебя чего?
– Да нормально. – Антон пожал плечами. – Все новые, кто с нами прилетел, кто с прошлой партией. Командир «старый» только, но он скоро свалит. Адекватный чувак, кстати, шарящий. Вон, звонит.
Шарьин кивнул на Кота, бродящего в отдалении в поисках лучшего сигнала. Гриша посмотрел в указанном направлении и вздохнул каким-то своим мыслям.
– У тебя ж Стилос тоже ничего так, вроде? – Антон предположил причину печалей товарища. Ответом послужил новый вздох.
– Стилос-то нормальный, только я не у него во взводе. У меня Рябчик взводный. – Гриша искоса оглянулся на отдыхающих в сторонке сослуживцев и, понизив голос, добавил. – Мудило полное. Собрал вокруг себя жополизов, а остальные за них пашут. Этот, Курбан-Баран, мля, тоже туда пролез – его земляк у Рябы замом.
Антон завис на несколько секунд, но затем сообразил, что речь о Байрамукове. Как он там обозвался… Хазиз, что ли? Хабез, вот. Ну, удивительного мало – кавказцы в таких ситуациях, с жаждущим ануслизинга начальством, обычно себя как рыба в воде чувствуют.
– А ротный что?
– Афоня-то? – Морлок неопределённо пошевелил пальцами. – Да хрен его знает, не понял пока. Так-то вроде ничего, только в детали не вникает особо. Война начнётся, посмотрим.
Антон хмыкнул:
– Что, у вас тут тоже каждый час новый трассер?
– А то! – Гриша первый раз улыбнулся. – То всех выводят к первому августа, то под Алеппо перебрасывают, то по нефтевышкам раскидают, на охрану… Всё, как всегда.
– Ясно… по быту чего?
– Да нормально… сухпай только подзаколебёт скоро, чувствую. И с водой для мытья напряг.
– Хм… – Шарьин в очередной раз порадовался распределению. – У нас в арте свою кухню в тылу замутили, два раза в день горячую жрачку по позициям развозят. И воды хоть залейся – водовозка через день.
Справедливости ради, «хоть залейся» было конкретно у них, благодаря предусмотрительно намародёрившим один большой и несколько маленьких баков предшественникам. У пушкарей, подобной хомячливостью не отличавшихся, дела обстояли менее радужно.
– Интеллигент! – ветер донёс голос Кота, оглянувшийся Антон узрел призывно машущее рукой командование. – Ты звонить будешь?
– Да, иду! – Шарьин повернулся к товарищу. – Ладно, Гриш, давай. Не унывай тут. Помни – каждый день пятёрик капает.
Петренко в очередной раз вздохнул, пожал протянутую на прощанье руку и потянулся за ломом. Было заметно, что именно сейчас его упомянутые пять тысяч греют не слишком.
Антон, взяв у Кота телефон, набрал номер по памяти.
– Алло? Привет, мам!
…
– Ну, не мог – у нас же тут связи нет, это в райцентр ехать надо, а вахта не каждый день.
…
– Да нормально всё, работаю. У тебя как?
Поболтав ещё пару минут, он попрощался с матерью и отключился. Дождавшись прихода смски, взглянул на экран:
– Семьсот пятьдесят лир, Лёха. Как баксы поменяем, отдам.
По неизвестной причине, сирийские фунты в Конторе называли лирами, и на попытки Антона тыкать пальцем в надпись товарищи вяло отмахивались «нефиг умничать», так что он вскоре перестал.
В месяц каждому из них полагалось сто долларов – на закупку всяких нужных мелочей у местных, а им, как новичкам, выдали сразу по двести – вроде как на обустройство. Оставалось только съездить в сирийский магазин, но вот с последним, учитывая крепчающие в штабах маразмы (начиная с «лимитов на расход топлива» и заканчивая вечным «как бы чего не вышло»), пока не получалось.
– Ты своим не говорил, что тут? – Кот, видимо, расслышал часть беседы.
– Матери нет, сказал, на Севера́х. Батя знает, но они в разводе давно, не общаются.
– Ну, правильно. – бывший камазовский инженер задумчиво кивнул. – Моя как узнала, такую истерику закати…
«БУУМ!»
Источник отдалённого, но сильного раската нашёлся довольно быстро – километрах в шести от них, на трассе неподалёку от Малого завода, стремительно рос пыльный гриб.
– Подрыв, млять! – Кот эмоционально всплеснул руками. – Всё, надо обратно быстрее – сейчас работать будем!
Быстро сбежав вниз, к машине, они обнаружили Янки вслушивающимся в радиообмен c явным интересом.
– Что там, Саня?
Кубанский говор водителя звенел от возмущения:
– Танк сапёров подорвали! Млять, сколько раз ховорили – нахрен сирипутов этих! Катаются тут, хде хотят – какая-то сука фухас поставила!
– Подрыв не на дороге. – Антон, неведомо зачем потащивший с собой бинокль, теперь получил преимущество. – В стороне от неё. И это не танк, вроде. Типа и-эм-эрка 60 какая-то.
Кот кивнул:
– Да, они трубопровод обследовали, он параллельно идёт.
Янки, впрочем, был непреклонен:
– Всё равно, ушлёпки они все заднеприводные! Там половина даишей!
Слушатели согласно кивнули, на чём обмен мнениями и завершился – по словам Кота, после таких происшествий командование любило «понасыпа́ть», так что следовало торопиться. «Буханка», поднимая облака пыли, покатилась вниз.
* * *
– Млять, да когда же это уже кончится-то? – глухо пробормотал кто-то сзади. – Заипало!
Марат, третий час сдерживающий постепенно усиливающиеся позывы к тошноте, согласно кивнул и тут же пожалел об этом – стоило чуть двинуть головой, как накатило с удвоенной силой. Конечно, заботливый и предусмотрительный Эшреф, не первый раз идущий этим маршрутом, раздал им перед посадкой в автобус пакеты, и кое-кто ими уже активно пользовался, нагоняя соседям дополнительный стресс, но Валееву попадать в ряды слабаков не хотелось.
Автобус внезапно, рывком остановился. Изношенный дизель, к сожалению, продолжал хрипеть, так что заметно легче в салоне не стало – неизвестным образом выхлопы и пыль проникали внутрь практически свободно, в отличие от свежего воздуха.
К несказанному облегчению трёх десятков пассажиров, через пару минут заглох и движок. Будущие воины джихада начали было переговариваться (в основном на предмет «неужели доехали?»), но поднявшийся с переднего сиденья Исса, помощник Эшрефа, красноречиво приложил палец к губам.
Откуда-то извне, сквозь плотно завешанные одеялами окна зазвучали голоса. Кажется, говорили на турецком, за прошедшие две недели Марат уже легко отличал его на слух от арабского, но вот что именно – оставалось загадкой. Он перевёл взгляд на Линара – судя по выражению лица, дальний родственник, напряжённо вслушивающийся в происходящее снаружи, что-то понимал.
– Погранцы турецкие, похоже. – шёпотом ответил казанец на немой вопрос. – Спрашивают, кто в автобусе.
Валеев поёжился – в памяти всплыл автобус с правосеками, по глупости водителя выскочивший на днровский блокпост в Мандрыкино. Там у всех пассажиров, по крайней мере, было оружие, и то соотношение двухсотых вышло один к двенадцати, кажется. Плюс полтора десятка пленных. Здесь же на весь автобус из оружия – три пистолета, а в том, что турки будут брать пленных, Марат крайне сомневался. Как и в том, что, если вдруг и будут, стоит в этот плен попадать.
Линар, тем временем, продолжал комментировать:
– Эшреф говорит, гяурок 61 на продажу везёт. Погранцы посмотреть хотят.
Блондин недовольно скривился – раз их старший считает, что такая отмазка прокатит, значит, подобное тут не редкость. Откуда в турецкой глухомани могут взяться девушки-немусульманки на продажу он, в общем, догадывался, и это ему крайне не нравилось.
– …всё как обычно, чего на чужой товар смотреть? Хочешь купить – не вопрос, привезу под заказ…
Жаркий, душный полумрак салона прореза́ли два ослепительных солнечных луча, проникающие через потолочные люки. Марат, пытаясь успокоиться, сосредоточился на танцующих в столбах света пылинках.
– …зовёт с собой куда-то пройти. Наверное, не хочет при всех бабло брать. – логично прокомментировал услышанное казанец. – Если что – звиздец нам всем тут, да?
Валеев кивнул:
– Ага. Вообще без ва́риков.
Линар вздохнул:
– Ладно, чё. Как-то же до нас ездили.
– Положись на Аллаха, брат. Он лучший покровитель. – оба татарина покосились вправо, на соседний ряд, откуда и прозвучала назидательная реплика.
Зелимхан, улыбающийся с притворным (по мнению Марата, во всяком случае) добродушием, важно воздел указательный палец к небу. Ну, по крайней мере, в его направлении – само небо надёжно закрывал ободранный потолок.
Фраза была из разряда насквозь политически правильных, так что никаких возражений на неё не могло быть в принципе – Эшреф, конечно, отличный мужик, и на удивление несклонный к догматизму, но орднунг есть орднунг, юмора в данном случае их комиссар не оценит, аж уж за чеченцем настучать не заржавеет. Так что, пришлось кивнуть,
