Один из них был свободен.
Гуров взял в руки меню. Вера Андреевна сняла пальто и небрежно бросила его на спинку стула. К берету даже не прикоснулась. На ней была черная водолазка, и теперь, сидя напротив Гурова, она напоминала ему однажды увиденную где-то картину: девушка в черном платье и алом берете, в одиночестве сидящая за столиком в уличном кафе. За ее спиной угадывались очертания Эйфелевой башни, Париж заливало дождем, и на мокром асфальте отчетливо проглядывались отражения уличных фонарей. Перед той девушкой стоял бокал с красным вином и, наверное, совсем рядом играла музыка, которую можно было только представить, но никак не услышать вживую.
Гуров с удивлением поймал себя на мыслях, родившихся в голове. Нет, Вера Андреевна не вызывала в нем каких-то чувств. Симпатичная, обаятельная. Не более. Но ассоциации, которые вдруг возникли у него в голове, никуда не делись, и Гуров твердо решил непременно вернуться сюда с Машей. А вдруг и она почувствует то, что и он?
– Выбрали? – спросила Вера Андреевна.
– Выбрали, – ответил Стас.
– А вы? – обратилась Шаламова к Гурову.
– Пожалуй, возьму вот это.
– Отлично.
Она мягко вытянула из рук Стаса и Гурова плотные картонки с напечатанными на них меню и изобразила приглашающий жест. К столику тотчас подошел официант.
– Будьте добры, а то у нас очень мало времени.
– Все сделаем, – уверил ее официант.
Стас отошел в туалет. Гуров и Вера Андреевна остались за столиком одни.
– Мотаюсь по работе, – решила объяснить спешку Шаламова. – Послать бы курьера, но он, как назло, на больничном. А жаль, ведь я своим ходом, а у него машина. О чем вы хотели поговорить?
– Вас не удивляет, что мы из полиции? – не выдержал Гуров.
– А что же здесь удивительного? – пожала плечами Вера Андреевна. – Я примерно догадываюсь, о чем вы хотите знать.
– И о чем же?
– Вы хотели поговорить о нашем директоре, – вздохнула Вера Андреевна. – Иваницкая арестована, но нас то и дело проверяют. Все никак не поверят, что другие сотрудники не были с ней в доле. Замучили комиссиями, звонками из полиции, а следователь появляется на пороге раз в две недели точно.
– Пока не состоялся суд над бывшим директором фабрики, проверять будут все и всех, – ответил Гуров. – Если скрывать нечего, то вполне можно потерпеть.
Официант принес чиабатту с ветчиной для Гурова, сырники для Стаса и три огромные чашки с капучино.
– Вы решили ничего не есть? – напомнил Гуров.
– Передумала. И правильно сделала, кофе достаточно. Про Иваницкую стараюсь теперь не вспоминать. На работе ее нет, и для всех это хорошо. Не хочу за глаза обливать ее грязью и не люблю, когда люди так делают, но хочу сказать, что она была очень тяжелым человеком. Очень.
– Кто сейчас исполняет ее обязанности?
– Вообще-то у нее есть заместитель. Хороший такой дядька. Ума не приложу, как ему удавалось с ней ладить до того, как все вскрылось. Но он сам отказался от ее должности. Теперь фабрикой управляю я.
– И как справляетесь?
– Неплохо, – улыбнулась Вера Андреевна. – Я ведь там десять лет начальником производства была, так что в курсе всех тонкостей. И меня там все знают. А главное – у меня ни с кем нет проблем. Я умею общаться с людьми, знаю тонкости многих производственных процессов. Я уважаю людей и получаю от них то же.
– Это чудесно, – нашелся Гуров.
– Иваницкая занимала должность директора фабрики больше пятнадцати лет. Но начинала она в другом месте и про изготовление обуви вообще мало что знала. А если человек не разбирается в чем-то, то что он делает? Правильно, он учится. А Иваницкая не училась. Она предпочла спрашивать с других, не вникая ни во что. За эти пятнадцать лет она сменила трех главбухов и шесть секретарей. Шесть! С ней сложно было ужиться. Она не знала, чем управляет, смотрела на все поверхностно, рубила с плеча и ругала людей за свои же ошибки. Простите, но это был самый настоящий ад.
Вера Андреевна прикоснулась к берету и тут же убрала руку. Шмыгнула носом, вспомнила про свой кофе и наконец-то сделала первый глоток.
– Спасибо за честность, Вера Андреевна, – поблагодарил Гуров. – Я задам пару вопросов, можно?
– Да, конечно. Я что-то не то говорю. Извините.
– Все в порядке.
Гуров не хотел начинать разговор без Крячко, но того до сих пор не было. Помня, что Шаламова сильно занята, Гуров решил начать без него.
– Можете вспомнить, что вы делали в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое ноября?
Вера Андреевна распахнула глаза.
– Вот те на, Лев Иванович! Даже не знаю, как реагировать.
– Наверное, просто ответить? – предположил Гуров.
– Подождите, а это какой день недели? Среда? Со среды на четверг?
– В ночь со вторника на среду.
– На фабрике. Я провела ночь на фабрике.
Заметив непонимающий взгляд Гурова, Вера Андреевна в очередной раз улыбнулась.
– У нас на складе давно искрила проводка. Чинили, меняли – без толку. А во вторник вспыхнуло по-настоящему. Меня вызвали из дома где-то в одиннадцать вечера или чуть позже. Пожар долго не могли потушить, но, слава богу, огонь хотя бы не добрался до помещений с краской. Нашей вины нет, это виновата обслуживающая организация. Халатность и все такое. Тушить закончили где-то в семь утра, а потом нужно было выносить со склада все, что уцелело.
– Большие потери?
– Слава богу, нет. На том складе мы хранили всякую рухлядь типа старой мебели, картона и пластика. Люди тоже не пострадали. Когда все закончилось, я решила уже не возвращаться домой и осталась. А что такое?
– О, нет-нет, вопрос закрыт. Теперь я бы хотел узнать о другом. Не о пожаре. Вы знали, что родственники Иваницкой нашли ей хорошего адвоката?
Вера Андреевна вскинула на Гурова удивленный взгляд.
– Конечно я знала. Все на фабрике знают.
– Вы с ним случайно не встречались?
– Да, – выдержав паузу в несколько секунд, ответила Шаламова.
Гуров не мог не заметить перемен, которые происходили на его глазах. Вера Андреевна все еще оставалась обаятельной и прекрасно смотрелась в том кафе с его уютной обстановкой, тихой музыкой, которой было почти не слышно, настенными фотографиями в белых ажурных рамочках и горьковатым запахом корицы, которым наверняка уже пропиталась их одежда. Однако Гуров задал очень неудобный для нее вопрос, погасивший ее напускное дружелюбие с небольшой примесью панибратства. Она не ожидала, что речь вдруг пойдет о Чернухине, не была готова говорить о нем, но просто так встать и уйти она тоже не могла, ведь это будет означать, что ей есть что скрывать.
– С какой целью вы его посещали?
– По личным вопросам.
– Вера Андреевна, посудите сами. Чернухин работает на человека, от которого вы были рады избавиться, но вы неожиданно решаете нанять Чернухина для решения своих проблем. Удивительное совпадение. Вот если бы вы выбрали любого другого адвоката, то это смотрелось бы намного логичнее. Почему именно Чернухин?
Шаламова прижала пальцы руки к горлу и закрыла глаза, будто силясь сглотнуть.
– Может быть, дело все-таки в Иваницкой? Вы хотели поговорить с адвокатом о ней?
Вера Андреевна отпустила свое горло и обняла ладонями чашку с капучино.
– Я просила его не слишком стараться на суде, – с трудом произнесла она. – Я не хотела, чтобы она возвращалась на фабрику. А она ведь может. Чернухин известная личность, у него высокие рейтинги, имя на слуху у всех, и оно как стопроцентная гарантия того, что все получится. Он сам себе бренд.
