как-то незаметно для себя перешла в разговоре на «ты».
Мой собеседник продолжал смотреть мне в глаза, потом начал задумчиво покусывать губу и стучать кончиками пальцев правой руки по столешнице. Было видно, что он сильно нервничает, но пытается не подать виду.
Я решилась сделать первый ход, так сказать, вызвать на откровенность своей правдой и честностью.
– Митя, я твой телохранитель, – успела я произнести лишь одну фразу.
То, что произошло дальше, с трудом поддается описанию. Мой собеседник сначала сверлил меня глазами, потом в его взгляде четко можно было прочесть вопрос: «Больная, что ли?», а потом, видимо, от перенапряжения и полнейшего недоверия он заржал. Да-да, не засмеялся, а именно заржал, словно застоявшийся в стойле жеребец.
Я мысленно вздохнула и дала ему время прийти в себя. Да, такая реакция на мои слова порой встречалась у тех, кто не был со мной близко знаком, но с кем, по воле случая или работы, мне приходилось достаточно тесно общаться.
Проржавшись, Митя повертел головой, поднял руку вверх и щелкнул пальцами, словно находясь не в ресторане, а на съемочной площадке фильма про крутых ребят.
– Официант, водочки за этот столик!
Через несколько минут вышколенный официант в идеально отглаженной форме принес небольшой поднос, на котором стояла стопка водки, а на крохотном блюдце рядом с ней лежал одинокий, но сочный ломтик лимона. Странное сочетание, конечно.
Митя выпил залпом, зажмурился, крякнул и сказал:
– Еще. Повтори!
Я молча наблюдала за всем происходящим.
– Женя, повтори, пожалуйста, что ты сейчас сказала?
– А, так это ты меня просишь повторить, – я улыбнулась, – я думала, что официанта.
– И его, и тебя. Какой телохранитель? Что за прикол?
– Смотри, я сейчас полностью раскрываю свои карты, хоть и не должна была этого делать. Но так как ситуация вышла из-под контроля, придется. У нас есть всего три дня на ее исправление, иначе и тебе придется несладко, и мне.
– Пугаешь?
– Нет, просто озвучиваю наше ближайшее будущее. Но есть возможность создать альтернативную реальность.
– Валяй!
В этот момент к нашему столику подошел официант и принес то же самое, что и пять минут назад.
– Только ты пока оставь свой напиток, выслушай, а потом продолжишь возлияния. А то мало ли, как на тебя повлияет то, что сейчас скажу, и будешь ли ты способен и дальше адекватно на все реагировать.
– Окей, понял. Слушаю тебя очень внимательно, – сказал Митя, а потом, прищурившись, задал вопрос, которого сейчас и следовало бы ожидать: – И я так понимаю, что ты в меня не влюблена? И я нужен тебе для какого-то дела, а не для приятного общения.
– Правильно понимаешь. Да и у тебя, судя по новостям, есть девушка. Так что я тебе тут и не нужна. Ты парень, конечно, симпатичный, деловой, но не мой типаж.
– Обидно, однако. А я почти тебе поверил. Ты-то как раз в моем вкусе – стройная, длинноногая, есть о чем поговорить, да и не глупа совсем. А девушка… Это так, конспирация. Нет у меня никакой второй половинки, и даты никакой нет. Есть только головная боль. Но ты-то можешь ее снять, раз ты всемогущий телохранитель, – Митя улыбнулся, и было непонятно, то ли он ерничает, то ли пьянеет, то ли говорит то, что думает.
– Не люблю напрашиваться на комплименты, – прервала я пламенную речь своего чуть захмелевшего собеседника, – слушай, давай об этом потом. Сейчас есть более важная тема для разговора.
Я подумала, мало ли как отразятся сегодняшние события на психике этого индивидуума, надо быстрее все выложить и услышать его версию происходящего, а может, еще и план действий.
– Смотри, Львов, который нанял тебя, нанял и меня, чтобы я охраняла тебя во время сделки, а также по пути туда и оттуда. Чтобы не случилось ничего ни с тобой, ни с мусангом.
– С кем? Ты шутишь? – удивление моего спутника было на пределе. – Ты хоть знаешь, сколько он стоит? И что будет, если его привезти к нам незаконным путем?
– Законным путем, смею тебя уверить, никто и не повезет. В той самой коробке, которую ты решил открыть при совершении купли-продажи, находился мусанг, самый что ни на есть настоящий. А так как ты сейчас остался и без товара, и без денег, Львов дал три дня на его поиски и возвращение, иначе…
– Что иначе?
– Ты и сам все прекрасно знаешь, думаю, тебе звонили по тому же самому поводу. Только не сам Львов, а, видимо, его человек, который и решает такие дела.
– Практически, – Митя хмыкнул, посмотрел в окно, потом снова вернулся взглядом ко мне.
– В моих интересах помочь тебе, спасаю не только твою, но и свою шкуру.
– И отрабатываешь полученный гонорар, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Митя.
– И это тоже. В принципе, так же, как и ты. В общем, я свои карты раскрыла, теперь твоя очередь.
Митя помолчал с минуту, а потом, все-таки решившись на этот шаг, так как терять-то, в принципе, было нечего, начал свой рассказ. По мере того как он раскрывал карты, я удивлялась все больше и больше, а потом меня озарило, почему же произошла сегодняшняя ситуация.
– Да, мне сейчас звонил Картёшкин. Правая рука Львова и советчик во всех делах и задумках, – мой собеседник замолчал.
Потом посмотрел на столик, на меня, и вдруг его глаза прояснились, с него словно спала какая-то невидимая маска, и он четким, хорошо поставленным голосом начал мне раскрывать свои карты:
– С самого начала, Женя, в твои расчеты по моей охране закралась ошибка: я не Митя, а Витя. Митя – это мой брат-близнец, он-то как раз и занимается теми вещами, о которых особо никто не распространяется, да и вслух где попало стараются не говорить.
– Человек-обезьяна? Который может пойти туда, не знаю куда, и достать то, не знаю что?
– Практически да. Мне раньше хотелось быть таким, как он, но потом я понял, что не готов брать на себя такую ответственность, да и риск – дело не мое. Брат у меня удачливый, словно его сама Фортуна в макушку при рождении поцеловала – за что он ни берется, все удается без сучка без задоринки.
– Так вот почему я не заметила подмены. Брат-близнец, – задумчиво произнесла я и сразу спросила: – А тогда как ты попал сюда? И почему не в курсе, что тебе нужно было отдать деньги за мусанга?
– Вчера днем брату стало плохо, прихватило сердце. Пока мы дожидались скорую, он сказал про билеты, деньги и новое плевое дело – мол, только доехать, отдать
