Выглядел принц устрашающе. Молодой парень, но одет в старушечью одежду. Мешковатое пальто, на плечах шаль. Лицо обмотано платком на манер ковбоев, только жгуче-черные глаза сверкают.
– Таши деле, – опасливо поздоровалась с незнакомцем Влада.
А тот отозвался на приличном английском:
– Привет! Как дела? Рад познакомиться! Меня зовут Цирин.
– Я тоже рада тебя видеть, – превозмогая головную боль, пробормотала девушка.
Она была уверена: на сем разговор и закончится. С приходом в Тибет китайцев в здешних школах стали изучать английский язык. Но все образование у местных заканчивалось десятком-другим простейших слов.
Однако юноша совершенно неожиданно для нее вдруг изрек:
– У тебя такие голубые глаза… как небо над Кайласом.
– Что ты сказал? – изумилась она.
Парень, продолжая ее разглядывать, вслух комментировал:
– И волосы светлые, и кожа – белая, словно мрамор. Совершенное божье творение!
– Ты откуда такой взялся, поэт? – усмехнулась Влада.
– Из Дарчена, – вздохнул он. – Но я обязательно отсюда уеду. Стану как Норгей Тенцинг.
– Это еще кто такой?
– Неужели не знаешь? Шерп, самый известный в мире. Всего лишь тащил своему клиенту рюкзак. Но прославился на весь мир! На Эверест-то они оба залезли! Самыми первыми!
Цирин приложил руки к груди и с чувством процитировал:
Когда молодой шерп смотрит вверх —
он видит гору,
когда он смотрит вниз – то видит груз.
Он поднимает его и идет на гору.
В этом его жизнь – носить грузы вверх и вниз.
Он не видит в этом ничего необычного
или неприятного.
– Красиво, – оценила Влада. – А откуда ты английский знаешь?
– Сам учу, – подбоченился он. И смело добавил: – Чтоб была возможность познакомиться с такими красавицами, как ты. Тебя как зовут?
– Влада.
– И чего ты сейчас хочешь, Влада? Больше всего на свете?
«Домой!» – едва не вырвалось у нее.
Но она удержалась, произнесла с улыбкой:
– Можешь достать мне ананас?
– Pineapple? – озадаченно переспросил парень. – Но…
Больше ничего говорить не стал. Торопливо развернулся, ушел.
«Лучше бы помог воду перелить», – с раздражением подумала она. Горная болезнь ее совсем истрепала: трехлитровое ведерко поднять и то стало проблемой.
Пока ковыляла до гестхауса, уже забыла про странного парня. Но тем же вечером увидела его снова. Вышла из домика в туалет – а он ждет на пороге. Заулыбался, вскочил. Доложил радостно:
– Я достал тебе ананас!
И бережно извлек откуда-то из складок пальто жестяную банку китайского ананасового компота.
По местным меркам, тоже роскошь.
Звать Цирина в домик разделить трапезу Влада не стала: вдруг дикарь на нее набросится? Ананасовый компот они вместе ели на пороге.
Парень на своем бойком английском рассказал ей, что живет здесь, в Дарчене, у него четыре яка и две сестры (именно в таком порядке). А еще – она, Влада, совершенно его ошеломила, он думает только о ней и больше всего мечтает, чтобы она тоже обратила на него внимание.
– Я надеюсь, – смущаясь, произнес Цирин, – ты не разобьешь мое сердце? Тебя привела в наш поселок не любовь?
– Нет, – усмехнулась Влада.
Концентрированная сладкая жидкость придала ей сил, чуточку ослабила головную боль, и она уже могла, не морщась от каждого слова, объяснить Цирину, зачем приехала.
– Ты собираешься идти на Кайлас одна? – изумился парень.
– А что такого?
– Ну, хотя бы кто твои вещи понесет?
– А что мне особенно нужно? Свитер запасной да фотоаппарат.
– Ты сумасшедшая, – серьезно молвил Цирин. – Нельзя тебе туда одной.
– У вас на Востоке женщине вообще никуда нельзя, – буркнула Влада.
– Не в этом дело. На перевале Долма Ла всегда снег, обязательно нужно брать с собой перчатки, шапку, теплую куртку, ботинки. И чем ты будешь укрываться во время ночевки?
– У меня все равно нет денег, чтобы нанять носильщика, – вздохнула она.
– Но я бы почел за счастье сопроводить тебя, – церемонно произнес парень. – Разумеется, совершенно бесплатно.
Влада задумалась. Заманчиво, конечно. Но только не хватало ей – вдобавок к слабости и головной боли – еще одной проблемы. Отбиваться там, на Кайласе, от молодого аборигена Цирина.
Он проницательно взглянул на нее:
– Ты меня боишься?
– Да, – честно кивнула она.
– И совершенно зря. Я носильщиком уже восемь раз ходил, все кругом знаю. А насчет того, ну, что бывает между мужчиной и женщиной, – он, даже под повязкой на лице было видно, отчаянно покраснел, – у святой горы ничего такого вообще нельзя. Даже между супругами.
Но Влада все равно сомневалась. Вдруг романтичный парнишка на самом деле маньяк? Или, допустим, сотрудник китайских спецслужб? Призван выяснить, зачем на самом деле она явилась на закрытую территорию?
А тот продолжал уговаривать:
– Я с тобой не только кору могу пройти, но и совсем замечательные места показать. Например, к монастырю Селунг вывести, а от него – к южному лицу Кайласа. Туда вообще мало кто добирается. Знаешь, какая там красота? А возле гробницы Нанди есть пещера. Там просветленный живет. Совершенно удивительный человек – или даже не человек вовсе. Он левитировать умеет, своими глазами видел!
– А пообщаться с ним можно? – загорелась Влада.
– Если он сам захочет, то да.
– Это как?
– В прошлый раз я к нему в пещеру зашел – никого. Хотя угли в костре еще горячие были. Я часа два ждал, потом сдался. А когда уже спустился с горы, вижу: из пещеры опять дымок вьется. То есть он все время там был. Только невидимым сделался, потому что говорить со мной не хотел.
– Ох, заманчиво ты рассказываешь! – улыбнулась Влада. – Можно я подумаю?
– Думай. Но времени у тебя мало. Я за ананасом ездил в Сагу, там есть телевизор, я послушал прогноз. Погода хорошая сохранится только три дня, а потом будет снег, шквалистый ветер. Поэтому идти на кору можно или завтра – или никогда. Пойдем, а? Пожалуйста!
Взглянул умоляюще.
«Ничего он мне плохого не сделает, – уверилась Влада. – Наивный парень, чистый. Другая проблема. Горняшка-то моя не кончается».
Перед глазами пронеслась строчка из учебника: дальнейший подъем при прогрессирующей горной болезни в большинстве случаев приводит к летальному исходу.
Будем надеяться, что она попадет в редкое число исключений.
* * *
Цирин оказался ответственным человеком.
На следующее утро приволок ей полный рюкзак экипировки: ветронепроницаемые штаны, непромокаемая куртка, трекинговые ботинки, специальные горные очки с очень темными стеклами (беззаботная Влада ходила в копеечных солнцезащитных с индийского рынка). Вся одежда была пусть ношеной, но европейского качества.
– Откуда у тебя это все? – удивилась девушка.
– Туристы отдают, – объяснил парень. – Вместо чаевых.
– А я блох или вшей каких-нибудь не подцеплю? – заволновалась Влада.
– Можешь не волноваться. Насекомые на высоте свыше четырех тысяч не выживают. У нас и комаров нет. Не замечала?
Цирин сегодня, заметила она, очень изменился. Никаких больше робких, просительных интонаций – чрезвычайно сосредоточен, деловит, даже строг. Произнес требовательно:
– У тебя горной болезни нет?
– Все замечательно, – не моргнув глазом соврала Влада. – Грамотная акклиматизация, молодой организм. Чувствую себя прекрасно.
Парень взглянул с сомнением. Коснулся рукой ее лба, констатировал:
– Но ты очень горячая.
– Подумаешь, температура чуть-чуть поднялась. Индивидуальная реакция организма на высокогорье, – отмахнулась она. – Угрозы жизни и здоровью не представляет. Да ты не волнуйся, я же по профессии врач. Сама себя, если что, вылечу.
Но Цирин продолжал упорствовать:
– И дышишь тяжеловато. У тебя точно голова не болит?
– Уже начинает, – нахмурилась она. – Вот почему все, когда меня видят, принимаются постоянно причитать? Что я слабенькая, что я заболею, не смогу.
– Потому, что ты выглядишь, – улыбнулся Цирин, – будто тростиночка под сильным ветром.
– Никакая я не тростинка, – твердо молвила она. – Я очень сильная.
Голова на самом деле раскалывалась нещадно – но что ж ей теперь до пенсии ждать, пока акклиматизация пройдет? Тем более что погода хорошая скоро закончится… Нет, надо рискнуть. Разгуляешься потихонечку, на морозном воздухе – наверняка полегчает.
И когда вышли из пыльного Дарчена, взяли курс на слепящую снегом махину Кайласа, она на какое-то время почувствовала себя лучше. Как можно хандрить, когда начиналось самое замечательное из всех ее ориентальных приключений? Выход к священной горе, причем не в стаде тургруппы, а с персональным носильщиком, да еще таким заботливым!
Цирин ей даже маленького рюкзачка нести не позволил – все волок сам. А едва начали карабкаться в гору, постоянно старался поддержать, руку подать. Успевал, пока она с трудом ноги передвигала, сойти с тропинки, то подобрать для нее камешек-бирюзу («Здесь ее полно»!), то сорвать незамысловатый (других в горах не было) цветочек. Показывал на яков, пасшихся практически на вертикальной скале, спугивал толстенных, неподвижно застывших столбиками сусликов. Развлекал бесконечными историями про великих (но совершенно неведомых Владе) гуру – Миларепу, Гампопу, Римпоче.
