До вечера мы с Андреем занимались суахили. В перерывах ели торт и болтали о всякой ерунде. Время пролетело незаметно. Я взглянула на часы — стрелки показывали половину девятого. Пора собираться. Я уже обдумала, как мне нужно одеться, и сейчас начала претворять свой замысел в действительность. На голову была наброшена темная косынка, поверх белой майки надета короткая черная куртка. Все это вместе с мини-юбкой, ажурными, вызывающими, колготками и жевательной резинкой во рту придавало мне вид беззаботной подруги рокера. Темные очки и яркое пятно дешевой помады довершали сходство.
Серый, скорее всего, не знает меня в лицо, и поэтому я не стала прибегать к серьезному гриму. Во-первых, повторяться дважды — дурной тон и не мой стиль, а, во-вторых, темнота, обстановка встречи и моя новая одежда должны были помочь мне быть неузнанной до определенного момента. Затем, не исключено, мне придется показать себя в настоящем виде. На тот случай, если ему известно мое хотя бы приблизительное описание. Я осталась довольна своим новым обликом, но на всякий случай приготовила дополнительный реквизит, чтобы в случае необходимости изменить внешность еще раз.
К дому по нужному адресу я подъехали заранее — примерно с получасовым запасом. Это был, как я и думала, частный дом. Во дворе под окнами стоял мотоцикл. Я выбрала удобную, но незаметную позицию в некотором отдалении от дома и начала наблюдение с помощью бинокля. Окна были раскрыты, слабый свет горел только в одном. Время шло. Постепенно подкрадывалась темнота. Еще какие-нибудь признаки жизни, кроме света в единственном окне, отсутствовали. Я начала волноваться и хотела уже подъехать поближе, но в этот момент свет в окне погас, а еще через минуту в дверях появился парень в плотной черной кожаной безрукавке с изображением скорпиона на груди и на спине. В руках он держал старый мотоциклетный шлем. Я не сомневалась, что это и есть Серый. К тому же его голова действительно была недавно обрита наголо, и волосы только-только начали отрастать. В мой бинокль можно было рассмотреть и широкий шрам над левым ухом, о котором я также слышала в «Розе».
Серый раскрыл ворота, сел на мотоцикл, завел его, закурил сигарету и, не надевая шлема, с ревом поднялся на заднее колесо. Затем он выехал, закрыл створки ворот, развернулся и поехал в мою сторону. Я мысленно чертыхнулась. Неужели он, вопреки моим предположениям, поедет через центр города? Мотоцикл быстро приближался к моему «Фольксвагену». Но неожиданно Серый, как ковбой «Мальборо», с диким ревом развернулся, снова поднял мотоцикл на заднее колесо и стремительно понесся в сторону обводной дороги. Я с облегчением вздохнула, быстро завела машину и поехала вслед за Серым. Проследовав за ним некоторое время и убедившись, что свернуть ему уже некуда, я прибавила газу и обогнала его. Вскоре Серый остался далеко позади.
Действовать теперь предстояло очень быстро. Отъехав вперед несколько километров, я свернула на обочину и съехала по грунтовой колее метров на тридцать в глубь придорожной рощи. Последний взгляд в зеркало, поправка макияжа, и я вышла на дорогу.
Послышался рокот приближающегося мотоцикла. Я нетерпеливо развернулась в его сторону и широким уверенно-требовательным взмахом, словно регулировщик на перекрестке, подняла руку. Серый, похоже, не обратил на меня никакого внимания, за исключением легкого поворота головы, и проехал мимо. И когда мой рот уже почти был готов раскрыться, чтобы материализовать в словах все переполнявшие меня чувства, я уловила перемену в звуке работы двигателя. Взглянув на дорогу, я увидела, что Серый с некоторым опозданием все же затормозил и теперь разворачивался в мою сторону.
Он неторопливо подъехал, смерил меня взглядом сквозь темные стекла очков и проронил тоном снисходительного превосходства:
— Ну что, подруга, какие проблемы?
Я молча посмотрела на него, с независимым видом стряхнула пепел с сигареты и голосом абсолютно уверенной и знающей себе цену девушки сказала:
— Ты не очень-то любезен, как я погляжу.
Он помолчал некоторое время, прикидывая, наверное, в уме — стоит ли ему тратить на меня время. Пауза затянулась. Или он, по выражению Остапа Бендера, произошел не от обезьяны, а от коровы, и поэтому долго соображал, или же производимые им мысленные действия были слишком сложны и скрыты от меня непроницаемой темнотой очков.
— Ты поможешь мне? — я деловито стряхнула пепел сигареты, призывно посмотрев на него.
Его раздумья наконец-то были завершены в мою пользу, он заглушил двигатель и понимающе ухмыльнулся:
— Ну?
В ответ я кокетливо отправила в рот пластинку жевательной резинки, продолжая рассматривать его. На вид ему было около двадцати двух лет. Он наверняка где-то «качался» и, скорее всего, гордился выпирающими буграми, которые он как бы незаметно пытался всячески продемонстрировать мне. Я думаю, что у надетой прямо на голое тело куртки рукава отсутствовали именно с этой целью. Грубовато вылепленные черты лица в сочетании с практически голым черепом придавали его лицу жесткое, даже, в некоторой степени, жестокое выражение. Он походил на человека, не глупого от природы, но не пользующегося мозгами по причине их очевидной ненадобности, привыкшего на большинство вопросов отвечать либо прямым ударом в челюсть, либо броском через плечо. Мыться он, видимо, не очень-то любил — по пыльной шее прямо за шиворот стекали струйки пота, оставляя более светлые следы. На шее висела толстая серебряная цепь грубого плетения.
— Пойдем? — предложила я, призывно кивнув головой по направлению видневшихся в стороне от дороги нескольких бревен, служивших местом для пикников.
Он молча перекинул ногу через седло, поставил мотоцикл на подножку и неторопливо пошел за мной. Мы подошли к бревнам и сели рядом на одно из них. Я достала сигарету и предложила ему. Он взял сигарету, но зажигалку из нагрудного кармана достал свою. Мы прикурили, молча сделали несколько затяжек, и Серый, еще раз пройдясь по мне взглядом сверху вниз, словно каток по асфальту, положил ладонь мне на бедро.
Да уж, словоохотливым назвать его было никак нельзя. Пытаться разговорить его, вытаскивая, словно клещами, слово за словом, будто из партизана на допросе, по моей оценке, не имело смысла. На таких типов эффективно действовали только примитивные, но физически крепкие аргументы. Тезис известного гангстера Аль-Капоне «с помощью доброго слова и револьвера вы можете добиться гораздо большего, чем только одним добрым словом» здесь был как никогда уместен и абсолютно справедлив. Не исключено, что сейчас этот тезис был вообще единственно возможным.
— Хорошо, Серый, — спокойно и совершенно не шелохнувшись, проронила я, — только, может, ты сначала расскажешь мне, с какой целью преследуешь одного человека?
Рука Серого с сигаретой застыла на полпути ко рту. Не знаю, что поразило его больше: сам вопрос или то, что я назвала его по прозвищу, которого не должна была знать, но своей цели я достигла. Он заметно напрягся, приготовясь вместо ответа без лишних вопросов просто двинуть мне в челюсть.
— Ну же, Серый, неужели ты испугался девушки? — предупредила я вопросом его ответные физические действия.
— Так ты и есть та баба, что путалась у всех под ногами? — нахально растягивая слова, спросил он после краткого раздумья, во время которого должно быть решил, что при необходимости он разделается со мной в любой момент.
— Может быть, — уклончиво ответила я. — Так что тебе нужно от Андрея?
Он посмотрел на меня, демонстративно надел темные очки, хотя было уже достаточно темно, выпустил густую струю дыма и с нескрываемой злобой произнес:
— Пусть этот гаденыш отдаст все.
Гаденышем, насколько можно было понять, являлся Андрей.
— Ты не мог бы уточнить, о чем это ты? — спокойно поинтересовалась я.
— Не строй из себя идиота.
— Идиотку, — поправила я и решительным движением убрала его ладонь с моего бедра. — Так о чем все же идет речь?
Серый в ответ нахально ухмыльнулся, оскалив зубы, от чего на секунду стал похож на хищного зверя, собравшегося растерзать домашнюю скотину.
— Так в чем же дело? — повторила я.
Он слегка раздвинул оскаленные зубы чуть шире и выпустил струю дыма в мою сторону. Жест был откровенно вызывающим и не оставлял никаких сомнений в неизбежности применения аргументов физического воздействия в дополнение к словесным.
— В деньгах, конечно, — со злобой и нескрываемой угрозой в голосе процедил Серый сквозь зубы.
Это было не ново. Люди всегда боролись и гибли за металл, но мне сейчас это ничего не проясняло.
— В каких деньгах? Разве он тебе что-то должен?
Серый смерил меня презрительно-брезгливым взглядом, который нельзя было не почувствовать даже в наступающей темноте и сквозь темные стекла очков.
