— Я сейчас отвезу тебя домой, а мы с Сережей отправимся еще по одному адресу.
— В любом случае ты должна знать, что я дома и буду ждать тебя всю ночь, — сказал на прощание Банников, отказываясь от моей услуги. — Домой доберусь сам. Ни пуха…
Он вышел из машины и пошел в сторону автобусной остановки. А я позволила сесть за руль Сергею и назвала ему адрес Кати Плоховой.
Она жила в тихом дворике, в доме, оштукатуренном и выкрашенном в желтый цвет. На первом этаже. Сергей, увидев, как ловко я открываю чужую дверь, так, словно я этим занималась всю жизнь, присвистнул от удивления.
— Ты не свисти, а заходи скорее, пока нас никто не увидел.
— Послушай, а что это у тебя в сумке, отчего она такая пухлая? Ты что, не могла вещи дома оставить?
— ЭТИ? Не могла.
Мы вошли в квартиру. Крохотная, но чистая и почти пустая. На подоконниках засохшие фиалки и бегонии. Интересно, кто их теперь поливать будет? Хозяйке-то теперь не до них… Я открыла ящик письменного стола и сразу же наткнулась на сверток. Почти такой же, как тот, что я взяла у Веры. Я развернула коричневую почтовую бумагу и уже не удивилась, обнаружив целлофановый пакет, в котором находилась пачка долларов. Вряд ли это были деньги, которые Катя накопила за время работы у Цветкова. Источник этих долларов был, похоже, один и тот же.
Осмотрев квартиру, я поняла, что Катя ограничивала себя во всем. Она наверняка откладывала все до рубля и хранила в сберегательном банке. В доме не было ни одной новой вещи. Вся посуда старая и дешевая, чашки треснутые, кастрюли явно остались от старой хозяйки. В шкафу на плечиках пара дешевых платьев и костюм зайца — комбинезон из серой эластичной ткани с кроличьей серой опушкой. Под таким костюмом можно было запросто спрятать хвост.
— Все, уходим. Больше здесь ничего интересного нет, — сказала я и, посмотрев в «глазок» и убедившись, что на лестничной площадке пусто, быстро вышла из квартиры и захлопнула за собой дверь. Мы бегом спустились вниз, сели в машину и поехали на квартиру Виталия Болотникова.
Там, на антресолях, в чемодане, Сергей нашел точно такой же сверток с долларами.
— Что это? Откуда?
— Странно, что ты не задал этот вопрос, когда мы обнаружили доллары у Кати.
— Но я ведь не знаком с твоей Катей, а вот Витальку знал как облупленного. У него не могло быть таких денег. Это же астрономическая сумма!
— То-то и оно. Значит, они втроем — Соня, Катя и твой Виталий — были связаны общим делом, за которое им и заплатили эти деньги. Но дело это, судя по всему, было противозаконным, а потому их всех убили, чтобы не оставлять свидетелей. И еще мне кажется, что, если Цветкова в момент убийства не было в кинотеатре, значит, он пустил в свой ресторан КОГО-ТО, кто использовал это помещение для своих целей. И этот КТО-ТО, опасаясь, что Цветков о чем-то проболтается, убил и его. Больше я ничего по этому поводу сказать не могу. А теперь, Сереженька, мы должны совершить еще один вояж. И вот здесь мне действительно может понадобиться твоя помощь. Сейчас мы с тобой поедем на квартиру Сони Коробко…
Я еще в машине разбинтовала плечо, но, пока мы шли от машины к подъезду, прикрыла окровавленную блузку полой куртки. Зато, когда мы позвонили у дверей, я почти висела на Сереже и изо всех сил изображала из себя тяжелораненую. Эдик, увидев нас на пороге, испугался.
— Что с тобой? Ты вся в крови… — Он помог Сереже довести меня до кровати и позвал находящуюся в ванной Сашу.
— Эдик, кто пришел?
— Иди скорее сюда, Таню ранили… Вызывай «Скорую»…
— Нет-нет, — запротестовала я, — никаких «Скорых», мне скоро станет легче.
— Но ведь вы истекаете кровью! — Саша суетилась возле меня, подкладывая мне под голову подушки и не зная, что бы такое еще сделать.
— Там машину надо бы толкнуть, вы не поможете?.. — сказал Сергей.
— А что, там стреляют? — спросила перепуганная Саша, еще не до конца понимая смысл просьбы.
— Да нет, просто мы едва оторвались от них, а уже возле вашего дома забарахлил мотор… Вы не спуститесь со мной? Это быстро. Раз, и все?
— А как же Таня, ведь она может умереть?
Я сделала рукой знак, что со мной все в порядке, и, как только за ними закрылась дверь, сразу же встала и принялась обыскивать квартиру.
Сонину комнату я узнала без труда: она была самая скромная и непритязательная. Книги, книги и еще раз книги. Узкая кровать, письменный стол, в котором аккуратно сложены стопки чистой бумаги, документы и канцелярские принадлежности. Правда, на полу толстый светлый ковер. Единственный элемент роскоши.
Я искала акции. И очень скоро я их нашла. Они лежали в спальне супругов Коробко — Васильевых, под подушками. Видимо, их не собирались долго хранить и, скорее всего, предполагали распрощаться с ними в самое ближайшее время.
Я сунула толстую папку с акциями к себе в сумку и открыла секретер, в котором обычно хранятся документы. Схватив несколько пластиковых папок, я едва успела спрятать их в свою безразмерную сумку, как послышался звон ключей: пришли хозяева с Сергеем.
— Пока вас не было, я вот что подумала, — произнесла я тоном умирающей, — мы не должны рисковать вашей жизнью… Минут через пять нам надо будет отсюда уходить…
Саша невольно кивнула головой: инстинкт самосохранения был развит у нее чрезвычайно. Она не могла не обрадоваться, услышав от меня такое.
— Но что случилось-то? — Это был голос Эдика. — Кто в тебя стрелял, объясни… Может, стоит вызвать милицию?
— Сережа, пойдем… Убийцы могут нас вычислить… Они знают, что я работаю на Сашу и Эдика… — говорила я так, словно каждое произнесенное мною слово вызывало боль. В принципе, так оно и было. Я чувствовала себя полностью разбитой. И мало чем отличалась от тех, кто лежал сейчас в морге у Валентина. Разве что могла еще говорить.
Эдик на руках вынес меня из квартиры и, я так думаю, с облегчением уложил в машину. Саша стояла рядом и не знала, что сказать.
— Подтолкните, — неуверенным голосом сказал Сергей, продолжая разыгрывать эту растерянную пару, — должно завестись…
И они вдвоем, Эдик и его холеная Сашенька в пеньюаре, на глазах у сидящих на лавочках соседей, принялись толкать мою машину. Сергей молодец, он все сделал так, как я ему сказала. С третьей попытки машина «завелась», и мы медленно выехали со двора.
— Вот они обрадовались, что мы оставили их в покое, — произнес он, прибавляя скорость и выезжая на центральную улицу. Был поздний вечер. Чуть накрапывал дождь.
— А представляешь, как обрадуются они, когда обнаружат пропажу акций и всех документов?
— Думаешь, они все поймут?
— Конечно.
— Куда мы теперь?
— Хотелось бы домой, но там может быть засада… К Славке тоже не хочется…
— Ты предлагаешь ко мне?
— Нет. Давай остановимся в гостинице. У меня там знакомая работает. Останови возле какого-нибудь автомата, я позвоню…
Так мы в десять часов вечера оказались в роскошном двухместном номере гостиницы «Москва».
Сергей помог мне принять ванну, перевязал мое пылающее плечо новым бинтом, купленным по дороге в аптеке, уложил меня в постель и, не сказав ни слова, позвонил все-таки Славке Банникову и попросил его приехать.
— Ты кому сейчас звонил? — спросила я из спальни.
— Ужин заказывал.
— Это я слышала, а кому еще?
— Никому. Лежи.
Я попросила его принести мне телефон и позвонила домой знакомому эксперту-криминалисту.
— Илья? Ты извини, что так поздно беспокою, но раньше не могла позвонить… Ты что-нибудь сделал для меня?
— Привет, пропащая… Значит, так. Это грим. Обычный театральный грим. Но не наш, а английский, я не слышал, чтобы у нас в городе им кто-нибудь пользовался. Это очень дорогой грим… Ты меня слушаешь?
— Конечно, затаив дыхание.
— Под ногтями у твоей девушки я нашел микрочастицы мастики, которой пропитывают обычно ленту к пишущей машинке, и клубнику. То есть она ела клубнику и при этом листала страницы с отпечатанным на них текстом. Что касается платья, то ты можешь, конечно, не поверить, но это настоящие брюссельские кружева. Я совершенно случайно знаю это, потому что, когда был в Москве на курсах, мне как раз попался такой вопрос… Принесли из театра кружевной воротник и попросили определить… Я, конечно, не сумел. А потом мне объяснили, что там какое-то особенное переплетение ниток, да и качество этих самых нитей отличается от остальных… Я не говорю уже об орнаменте…
— Какая интересная у тебя работа…
— Не то слово.
— С меня причитается.
Я положила трубку. Чтобы не спугнуть ясную и удивительно оригинальную мысль, которая посетила меня, я записала ее в свой блокнот, после чего решила забыть весь сегодняшний день и посвятить остаток ночи преданному рыцарю, Сергею.
