Александр Маслов - Сапожок Пелесоны

Ненормальный мирок, я вам скажу, эта Гильда. Все здесь не по-людски: то войны из-за какой-нибудь легкомысленной принцессы бушуют, то ремесленники бунтуют. Бывает, чудище вылезет из трясины и кушает народ в ближайших населенных пунктах. Или мертвецы просыпаются на кладбищах и нахально разбойничают ночью и среди бела дня. В городах же воры, пьяницы, шарлатаны и просто сволочи – все то, что свойственно мирам, задержавшимся в той бесноватой стадии развития, когда о правах человека никто слухом не слыхивал и жизнь человеческая копейки не стоит. В общем, нехорошо здесь. А в королевстве Кенесия, – это которое по границе Средних гор – там совсем нехорошо. И надо же было такому случиться, что именно туда меня толкнула неласковая рука судьбы.

Роль руки в моем случае играло банальное распределение. Закончил я обучение в Московском университете прикладной магии и бытовых чудес, почти успешно сдал выпускные экзамены и… по этому неладному распределению сюда, на Гильду втюхался. Особого выбора у меня и не было. Университет наш секретный: если в родимом мире кто и остается для тайной работы, то исключительно детки магистров, деканов, их племянники или смазливые как бы племянницы. Остальных срочно распределяют в другие миры. Даже отдышаться после выпускной вечеринки не дают. Тянешь карточку-лотерейку, где черными трагическими цифрами выведен номер мира приложения твоего магического опыта, а затем следуешь к трансмировому порталу, и куратор группы тебе под зад коленом.

Вот точно так и со мной случилось. В зал, где заседала комиссия по распределению, зашел я почти последним из наших. Обстановка в зале для кого торжественная, а для кого крайне скорбная. Цветы, цветы кругом: в огромных хрустальных вазах, у портрета изначального магистра, на столе у членов комиссии. В общем, точно на похоронах. Наших похоронах. Магистры все в парадных мантиях и своих придурочных шапочках. И я стою перед огромным круглым столом в трагической нерешительности. На бардовом сукне всего пять карточек: выбор более чем скромный.

– Булатов Игорь, – улыбается мне декан демонологического факультета. – Не тяните время, а тяните карточку. Мы с нетерпением ждем.

– Ага, сейчас, – обещаю я. Тянуть не хочу, но моя рука сама ползет к средней беленькой карточке, точно ведомая незримым демоном. Дрожит, но все равно приближается к роковому выбору. Пальцы сжимают гладкий пластик. Переворачиваю и читаю вслух: – Номер тысяча семьсот тридцать семь. Гильда, – сердце падает вниз, и голова на шее качается, точно не на Гильду мой билет, а прямиком на гильотину. Чувствую, еще секунду и я буду в отключке. Если честно, то с отключкой мне бы разыграть спектакль не помешало. Уж если не с отключкой, то с глубокой степенью паники – это бы мне помогло кое-что на Гильду переправить. И с этим «кое-что» дожидался меня возле зала с распределительным порталом Марат Гулиев. О, мать грешная, если бы кто-нибудь из магистров узнал об истинном устройстве этого «кое-что», то меня бы не на Гильду – меня бы послали на… нет, меня посадили бы на кол, хотя средневековые истязания в нашем университете пока не практикуются.

– Булатов! Как же тебе повезло! Поздравляю, орел наш волшебный! – приводит меня в чувства голос куратора. – По Гильде ты курсовую писал. Знаешь этот мирок. Знаешь наизусть.

– Знаю. Поэтому… Господа магистры, позвольте перетянуть? Ну, пожалуйста, еще одну попыточку! Уважаемые! Солнцеподобные! Пожалуйста, только не Гильда! – взываю я к членам комиссии, но больше не от скорби, а так, от придури.

Они, конечно, неумолимы. Взирают молча с милыми волчьими усмешками. Меня под руки подводят к ментальному излучателю, где память о родном мире должна частично стереться и наполниться дополнительными сведеньями о Гильде. В результате этого я должен стать по менталитету почти коренным гильдийцем. Однако мы, студенты давно узнали одну хитрость: нужно голову от ментального потока чуть вправо наклонить и пальцы за спиной сложить крестиком, тогда память обо всем родном из башки не выветрится, а чужеродная информация… уж как ляжет. Так я и сделал. С трудом вынес их ментальную пытку, чуть не разрыдался, когда под конец злая машина пыталась меня убедить, что я не курю и не помню, как целуется лаборантка из алхимического модуля. Все же и здесь я выстоял, только крепче пальцы крестиком сплел.

По окончанию зловредной процедуры меня снова схватили под руки, и давай транспортировать к порталу. По пути многие из наших сочувственно смотрели мне вслед. Светлана с параллельной группы даже слезу вытерла:

– Крепись! – говорит, помахивая платочком. – Куда бы ни послали, держись, Игореша! Даже в чертячьей Амрии можно жить с шиком!

А Олечка с пятого курса догнала меня и поцеловала на прощание.

– Может, свидимся, – прошептала она, моргая влажными глазками. – Куда тебя?

– На Гильду, дорогая, – хрипло выдавил я. – Считай, что сразу в могилу.

– Ой, какая прелесть! Я тоже туда попрошусь, как только диплом ведьмы получу. Надеюсь, через год встретимся, – она еще раз мазнула меня накрашенными губками и отскочила в сторону.

Возле раскрытых дверей к портальному залу меня ждал Марат Гулиев. Было договорено, чтобы он как бы невзначай передал мне дорожную сумку, плащ и посох. Плащ и посох возражений не мог вызвать даже у самых зловредных деятелей университета. А вот сумочка… В сумочке, разумеется, находилась контрабанда. Э-э… много контрабанды. С полтонны где-то. Ну, должен же я унести с собой хоть несколько частиц самого дорого из отчего мира в зловредные чужие хоры! Знаю, что деяния эти руководством университета пресекались, но так поступали многие выпускники. И я решил это сделать с особой хитростью.

– Спасибо, Марат, что вещи посторожил, – говорю ему, пожимая руку и поглядывая левым глазом на куратора и члена комиссии. – На Гильду меня. Видимо, сгнию там. И полгода не протяну.

– Не горюй, друг. Может, свыкнешься, приживешься как-нибудь, – Гулиев сочувственно кивнул и протянул посох.

– А в сумочке что? – не вовремя встрял в разговор куратор.

– Только сало и носки запасные, – я подхватил багаж и попятился к порталу, уже светившимся синим кругом посреди зала.

– Что-то много сала. Целый пуд что ли? Стоять, Булатов! – взвизгнул магистр.

– Ага, сейчас! – я мигом сунул карточку в щель детектора и поспешил к мерцающему кругу.

– Булатов! Сумку на досмотр!

– Вот вам! – я обернулся и выкрутил смачный кукиш. – Другого дурачка ищите, который с пустыми руками в иные миры отправится!

Что орал куратор дальше, я не слышал. Волшебные силы закрутили меня и понесли через пространство-время по всяким многомерным закоулкам. В ушах заложило, и воздух вылетел из груди. Перед глазами замелькали разноцветные ленты, вспыхнули яркие точки. Именно так. Или вы думаете, что в другие миры перемещаются с комфортом, как в кресле авиалайнера?

И вот стою я на обочине дороги. Вдалеке справа виднеются горы, одетые сизой дымкой. Слева километрах в семи город. Рорид. Дрянная столица дрянного королевства, в котором мне придется провести не один год. Возможно, всю жизнь. Я не уверен, что эта жизнь будет долгой и сколько-нибудь счастливой. И я не уверен, что когда-нибудь найду способ, вырваться с Гильды в более просветленные, удобные для проживания места. Да… уж такая судьба у выпускников нашего университета: учишься, учишься долгих шесть лет, лучшие годы отдаешь наукам, пропитываешься знаниями так, что они из носа капают и в ушах звенят, а потом вынужден всю оставшуюся жизнь трудиться на благо всяких недоразвитых миров. Помогать им магической силой и выручать местное народонаселение во всяких передрягах. Когда-то, на первом курсе или еще раньше, все это представлялось мне бесшабашной романтикой, этакой розовой сказкой, в которой только поцелуи принцесс, славные приключения и головы поверженных драконов на полочке вряд с другими трофеями. Сейчас я так не думаю, потому что последних два курса напрочь выбили из меня детскую дурь, а более тесное знакомство с чужими мирами (даже в лабораторных условиях) показали, что у розовых сказок финалы бывают кроваво-красными, ну или могильно-черными с нежными цветочками на крышке гроба.

Но предаваться унынию, я не собирался – не я ли выпускник Московского университета прикладной магии и бытовых чудес, без пяти минут великий маг Игорь Булатов? И верно сказала Светка: «Даже в чертячьей Амрии можно жить с шиком». А здесь, слава богам, не Амрия. Здесь тем более прорвемся. Я перехватил посох и зашагал к столице, щурясь от теплого солнышка и придерживая объемистую сумку, чтобы не сваливалась с плеча. В сумке чего только не было (хотя сала и запасных носков в ней точно не имелось). Весить она должна не пуд, как выразился куратор, а килограмм пятьсот – шестьсот, но реально тянула всего лишь на два с половиной. Ага, хитрая такая была у меня сумка. При этом ее внешние габариты совсем не соответствовали внутреннему объему. Скажу вам так, чтобы сразу не испугать: мы в нее на спор с Маратом Гулиевым вдвоем помещались, еще умудрялись там раскладывать столик, пить пиво с воблой и, покуривая, играть в преферанс. Штука в том, что сумочка моя была с особым секретом: по днищу и стенкам дебелой кожи были выведены редчайшие руны, которые мы как-то с Пашкой Крикуновым позаимствовали в университетской лаборатории. Взяли их перед самыми выпускными экзаменами, принесли в общагу и разделили пополам. Я свои руны на сумку извел, он свои на магические башмаки. И потом я очень сожалел, что не все волшебные знаки достались мне. Если бы эти руны в полном комплекте, да на мою несравненную сумочку, то она бы и невидимой была, и по воздуху за мной летела, точно воздушный шарик на веревочке, и даже полезные советы давала милым женским голосом. А так, чем богаты…