– Вы в курсе, что Вероника Вересаева вчера была обнаружена в своей квартире? – официально начала я.
– Как обнаружена? – вскинул брови Россошанский и вздрогнул.
– Вот так. Мертвой, – жестко отчеканила я, нарочно выдавая Россошанскому ложную информацию, дабы проследить за его реакцией. – Ее убили.
– Что? Убили? – Россошанский потер подбородок. Он явно был растерян. – Как так? Почему?
– А это мы у вас хотели узнать, почему, – сказала я. – Нам известно о ваших личных отношениях. Как и о том, что вы угрожали убить Вячеслава Колесникова. Все ведь дело в ней, в Веронике, не так ли?
Россошанский долгое время молчал, что-то напряженно обдумывая. Глаза его бегали, в них мелькали разные эмоции. Я различила и испуг, и горечь, и даже какую-то обреченность. В квартире его наблюдался бардак, по которому явно нельзя было предположить, что здесь живет директор элитной стоматологической клиники.
– Ну… Хорошо, я вам расскажу… – вялым, бесцветным голосом начал Россошанский. – А о том, что Вероника умерла, я в курсе. Собственно, поэтому это все, – он обвел руками груду пустых бутылок и объедков, – имеет место быть. Я вчера приехал к ней домой, но это было уже после того, как все случилось. Я застал только машины «Скорой помощи» и милиции.
– Что-то я вас там не видела, – прищурилась я.
Действительно, если верить Россошанскому, то из этого следовало, что мы должны были столкнуться с ним у подъезда, – ведь я тоже прибыла туда сразу после того как подъехали милиция и «Скорая помощь».
– Не знаю… А что, вы там были? – по-прежнему вяло спросил Россошанский.
– Может быть, вы начнете рассказывать? – спросил Перетурин.
– Да, сейчас, сейчас, – суетливо закивал Эдуард. – Сейчас все расскажу.
Эдуард Россошанский потерял голову, как только увидел новую подругу своего приятеля Вячеслава Колесникова. Собственно, Россошанский психологически уже давно был готов к тому, чтобы влюбиться всерьез и надолго. Его собственная жена все больше и больше, как он считал, сходила с ума. С ней невозможно стало общаться, она вся была погружена в свою эзотерику и мистику. Возможно, это происходило оттого, что она сидела дома, не работала и в принципе ничем не занималась. Даже их общий сын был отдан на воспитание бабушке и дедушке. Сам Эдуард считал это временным явлением, однако ситуация не менялась, а только усугублялась. К тому же те чувства, которые некогда привели Россошанского под венец, давно уже испарились. Его сердце было свободно, оно жаждало новых любовных потрясений. Вероника оказалась той, на которую пал его выбор.
Но Вероника была подругой Вячеслава и не мыслила себе никого на его месте. Эдуард неожиданно попал под пресс неудачной влюбленности и с ужасом осознал, что не в состоянии из-под него выбраться. Конечно, Эдуард давно уже вышел из подросткового возраста, чтобы делать всякие глупости. Однако чувствовал, что влюбился именно как мальчишка. И тут ему помог случай. Вероника, безусловно, заметила знаки внимания со стороны Эдуарда, но тонко делала вид, что ничего не видит. Они общались друг с другом довольно часто: и в клинике, куда она нередко приезжала, и на вечеринках, где собиралась вся компания друзей-коллег… Так продолжалось около полугода.
Эдуард знал, что Вячеслав при всех его положительных качествах не святой. К тому же он молодой, привлекательный мужчина. А значит, вполне может пойти на мимолетную связь с другой женщиной, если для этого не нужно будет прикладывать никаких усилий. А Вероника была принципиальной девушкой. Для нее были неприемлемы такие шалости. И Эдуарду это нравилось. И вот случай поссорить Вячеслава с Вероникой представился, причем совершенно неожиданно для самого Эдуарда. Во время одной из вечеринок уже порядком набравшийся Вячеслав позвонил Веронике и пригласил ее приехать в клинику. Девушка, как понял Эдуард, по какой-то бытовой причине отказалась. Он даже расстроился сам поначалу, поняв, что не увидит сегодня ту, к которой втайне питает самые нежные чувства. Но, как выяснилось, не он один с интересом прислушивался к телефонному разговору. Недавно поступившая на работу медсестра Наташа, бывшая женщиной одинокой и при этом весьма озабоченной проблемой поиска партнера, с первых минут положила на Вячеслава глаз: ведь он же был не женат. У Вячеслава же поначалу вообще не было никаких планов относительно нее, но, по мере того, как он вливал в себя все новые и новые дозы спиртного, привлекательность Наташи в его глазах увеличивалась, и он уже сам стал поглядывать на нее игриво. Особенно после того, как Вероника сослалась на то, что она только что вымыла голову и потому не сможет приехать. Всерьез воспринимать флирт с Наташей Вячеслав не собирался и не предполагал, что тот сулит ему крупные неприятности…
Вероника все же приехала в тот вечер в клинику, наспех высушив волосы. Она была веселой, радовалась сюрпризу, который преподнесет своему любимому. Но… Жизнь жестоко посмеялась над ней.
А Эдуард, знавший, что Вячеслав с Наташей уединились в одной из комнат, не проявил мужскую солидарность. Он не стал врать Веронике насчет того, что Вячеслав уже ушел и что не надо его здесь искать. И как бы случайно получилось так, что Вероника увидела процесс развития отношений Вячеслава и Наташи в самом его разгаре.
Разумеется, разразился скандал, повлекший за собой разрыв между Вячеславом и Вероникой. Вячеслав вернулся жить к сестре, Вероника – к родителям.
* * *
То утро началось с того, что Вероника поблагодарила бога за то, что на дворе сейчас лето и родители ее уехали отдыхать в Анталью. А также за то, ей самой не нужно идти на работу. У нее раскалывалась голова, и общаться сегодня с кем-то у нее не было сил. К тому же она ощущала, что у нее поднялась температура.
Вероника была рада, что осталась одна. Едва она проснулась утром, как сразу осознала, что вчера случилось что-то страшное, и моментально вспомнила, что именно. Ее тут же затрясло, когда в памяти услужливо всплыли все подробности. И главное, что ее коробило, это улыбающееся, как ни в чем не бывало, довольное лицо этой наглой медсестры Наташи.
Вероника долго стояла под холодным душем, на полную открыв кран и не думая о том, что может простудиться. Просто стояла и ничего не делала. Холодные струи стекали по ее разгоряченному телу, но не охлаждали пылающего от обиды сердца. Все ее тело казалось ей огромной кровоточащей раной, а душа изорванной в клочья.
Наконец выйдя из ванной, она ощутила, что ей, например, совершенно не хочется есть. И вообще нечем заняться, потому что все мысли крутились только вокруг одного – вокруг предательства Вячеслава. Да, Эдуард оказался прав – он действительно легкомысленный и ненадежный человек. И относиться к нему серьезно нельзя.
Импульсивная натура Вероники не дала ей разобраться во всем досконально. Да и в чем тут разбираться? Все и так понятно: они просто по-разному смотрят на случившееся. Для Вероники это предательство, совершенно неприемлемый поступок, а для Вячеслава – просто мелкий грешок, свойственный большинству мужчин. Он даже всерьез не понял, почему Вероника настолько близко к сердцу восприняла этот ничего не значащий, как он сам выразился, эпизод. Для него это просто эпизод, для нее – сигнал того, что с этим человеком ей лучше не продолжать отношений.
Но чувство обиды и разочарования было тягостным, и, быстро одевшись, Вероника спустилась в магазин, купила бутылку дорогой водки, коробку ананасового сока и вернулась домой. Пятьдесят граммов горячительной жидкости на голодный желудок обожгли Веронику, но тут же следом она ощутила приятное головокружение. Однако легче не стало, и девушка остервенело плеснула себе еще одну полную рюмку.
Неожиданно в дверь позвонили. Вероника, споткнувшись, пошла открывать. Ее ожидал сюрприз. И она даже не могла понять, приятный или нет, – на пороге стоял Эдуард Россошанский.
– Привет, – голос его звучал сдержанно, тем не менее он улыбался. – Ты разрешишь мне войти?
– Привет, – сглотнув слюну, ответила Вероника и улыбнулась в ответ. – Проходи, конечно.
Почему-то его приход у нее связался с чем-то добрым и дающим надежду. Она восприняла Эдуарда как избавление от разрывавшей ее сердце боли.
Девушка провела Россошанского на кухню. Она почти всех своих гостей приглашала именно туда, поскольку это было удобно. Кухня у Вероники была просторной, к тому же там можно было спокойно курить, пить кофе, чай или даже водку, как сейчас.
Эдуард же отказался от всего. Он просто закурил и, выпустив дым, все с той же доброй и почему-то чуть виноватой улыбкой спросил:
– Ну, как дела?
– Нормально, – проговорила Вероника, чувствуя, что голос ее дрогнул.
Эдуард кивнул, не сводя с нее внимательного взгляда. От него не укрылось буквально ничего – и распечатанная бутылка водки на столе, и смятенный вид Вероники, и круги под ее глазами, и припухшие веки. Он не спросил о причине этого, просто сказал:
