пока открывал банку пива, но я его опередила:
— Имей в виду, я собираюсь рассказать Бренду о том, что произошло.
Улыбка слетела с лица Майкла. И тут он наконец обратил на меня свой змеиный взгляд.
— В смысле?
— Я расскажу Бренду обо всём, что случилось у Джозефа, — твёрдо и уверенно заявила я.
Понятия не имею, о чём идёт речь.
— Понятия не имеешь?
— Да я половину происходящего не помню. Немного перебрал с выпивкой.
— Да это враньё.
— Вот тебе честное слово.
— То есть ты не помнишь, что пытался меня поцеловать? А потом и облапать?
— Элисон, не надо.
— Что не надо? Делать из мухи слона? Между прочим, ты набросился на меня!
Я чувствовала, что закипаю. Усилием воли подавила свой гнев и заставила себя не кричать. Я быстро глянула в окно. Бренд жарил мясо в дальнем конце сада. Потоки горячего воздуха, поднимающиеся от раскаленного мангала, словно размыли его черты, превратив в согнувшуюся фигуру.
— Бренд равняется на тебя. Как же, ты его старший братец!.. Представляю, какой будет для него удар, когда я всё ему расскажу.
— Вот и не нужно ничего говорить. Тут не о чем рассказывать.
— Бренд должен знать правду. Я хочу, чтобы он увидел истинное лицо своего брата. Ты…
Не успела я договорить, как Майкл схватил меня за руку и с силой притянул к себе. Я потеряла равновесие и врезалась в него. Он занёс кулак — и я испугалась, что он сейчас меня ударит. Но вместо этого Майкл жарко зашептал: «Я люблю тебя. Люблю слишишь. Люблю…»
Я даже не успела ничего сделать. Майкл порывисто прижался ртом к моим губам. Я пыталась вывернуться, но он меня не отпускал. Тогда я со всей силой стиснула губы, но он грубо просунул язык в мой рот. И тогда я инстинктивно со всей силы укусила его. Майкл заорал и оттолкнул меня от себя. Его рот постепенно наполнялся кровью.
— Ах ты чёртова сучка! — прошепелявил он, скалясь алыми зубами; в его глазах полыхала ярость раненого зверя.
Неужели они и вправду братья? У Майкла нет ни одного из прекрасных качеств Бренда: ни порядочности, ни доброты. Он вызывал у меня отвращение, о чём я ему и сказала.
— Не вздумай ничего докладывать Бренду. Иначе сильно об этом пожалеешь! — пригрозил Майкл, выходя из кухни.
Я стояла молча. На языке ощущался вкус его крови. Я открыла кран и полоскала рот до тех пор, пока этот вкус не пропал, и только потом вышла в сад.
За обедом я периодически ловила на себе его жадный взгляд. Заметив, что я всё вижу, Майкл тут же отводил глаза. Я не смогла проглотить ни кусочка. При одной лишь только мысли о еде к горлу подступала тошнота. Во рту по-прежнему ощущался привкус его крови.
Я не знаю, что мне делать. Врать Бренду мне совсем не хотелось. Скрывать то, что случилось, — тоже. Но если я расскажу обо всём Бренду, он навсегда отвернется от Майкла. Сообразил, насколько ошибался в собственном старшем брате, Бренду будет совершенно раздавлен. Он полностью доверяет Майклу. Чуть ли не обожествляет его. А зря.
Никогда в жизни не поверю, что Майкл сгорает от любви ко мне. Он ненавидит Бренда и страшно ему завидует. А потому мечтает отобрать всё, что у того есть, включая и меня. Но вчера я смогла за себя постоять, и теперь Майкл наконец-то от меня отстанет. Очень хочется мне на это надеяться. Хотя-бы на какое-то время. Поэтому я решила пока ничего не рассказывать Бренду. Впрочем, он прекрасно читает моё лицо. Или это я просто не умею притворяться.
Вчера, когда мы ложились спать, Бренд сказал, что я весь вечер была какая-то странная
— Наверное, всё потому что я устала.
— Нет, дело даже не в усталости. Ты всё время молчала. Неужели так сложно сделать над собой хотя-бы маленькое усилие? Мы с Майклом почти не видимся. За что ты его так невзлюбила?
— Я нормально к нему отношусь. Майкл тут вовсе ни при чём, всё время лезли в голову мысли о работе. Не успеваю к открытию выставки, вот поэтому и волнуюсь, — как можно увереннопроизнесла я.
Бренд недоверчиво на меня посмотрел, однако спорить со мной не стал. Я получила временную передышку — до тех пор, пока к нам снова не пожалует Майкл. Хотя интуиция мне подсказывает, что это случиться нескоро.
Ну вот, я написала о том, что произошло, — и словно камень с души свалился. Теперь, когда я зафиксировала свою историю на бумаге, мне стало спокойнее. В крайней случае я смогу использовать дневник в качестве доказательства. Если подобная необходимость когда-либо возникает.
Сегодня мой день рождения. Мне исполнилось тридцать четыре. Ощущения так и остались непривычными для меня: никогда не думала, что однажды я превращусь в тридатичетырехлетнюю женщину. Для меня этот возраст оставался за гранью моего воображения. Я уже давно пережила собственную мать. У меня возникло странное чувство. Теперь я старше, чем она сама. Ей исполнилось тридцать три, и всё. Сейчас мне больше, чем было ей тогда, и это ещё не конец. Я буду становиться старше и старше. А мамы уже никогда не будет рядом со мной.
Утром Бренд разбудил меня нежным поцелуем и вручил мне огромный букет из тридатичетырёх алых роз. Fantasties! Бренд случайно укололся шипом, и на подушечке его пальца выступила алая капелька крови. Она была совершенно другой.
Бренд устроил для меня пикник. Солнце только едва-ли поднялось над горизонтом, и воздух ещё сохранял остатки ночной свежести и прохлады. От пруда веяло прохладной, повсюду царил чудесный аромат скошенный травы. Мы лежали на берегу под плакучей ивой на привезенном из Австралии пуховом одеяле. Ивовые ветви укрыли нас зелёным шатром. Сквозь листву робко пробивались лучи раннего утреннего солнца. Мы пили шампанское, закусывали маленькими сладкими помидорами и кусочками копчёного лосося с хлебом. Где-то в глубине леса сознания закрадывалось необычным чувством, словно всё это уже когда-то было. Навязчивые воспоминания. Я никак не могла понять откуда взялись воспоминания из прошлого: то ли мне вспомнилось это из какой-то сказки или в детстве мама мне рассказала истории для детей, про волшебные деревья, которые служили порталами в другие миры, то ли что-то на вроде нечто не покидает меня.
И вдруг перед мысленным взором вспыхнула яркая картинка: я, ещё совсем маленькая, прячусь под ветвями плакучей ивы в нашем саду в Португалии.
