в совсем очевидную ловушку.
Мастерс вежливо согласился:
– Да, разумеется. Я хочу узнать об этом все. Я говорил как с мистером Уиллардом, так и с мистером Бохуном, и все же ни один из них не упомянул о покушении на мисс Тэйт. Очень странно. Кто-то пытался столкнуть ее с лестницы, так?
– Слушайте, пойдемте уже завтракать. Я об этом ничего не знаю, вам придется снова их опросить. И потом, вам не нужна информация из вторых рук, а я не подсадная утка.
– Подсадная… – Мастерс созерцал вялое тело на кушетке; было слышно свистящее дыхание, тяжко двигались челюсти. Потом он громко расхохотался. – Подсадная утка, верно. Засланный казачок? Нет, разумеется. Но мне нужна любая информация, поймите же. Любая. Да, Поттер? Племянница мистера Бохуна молода и хороша собой, верно? А мистер Райнгер сказал еще кое-что интересное: мисс Тэйт замужем. Это надо проверить. И как мистер Райнгер ухитрился так запачкаться? На этот раз – в буквальном смысле. Вы только взгляните.
Он отвернул полу халата. На белой рубашке виднелись следы мертвенно-черного оттенка, словно ее присыпали грязью, плечи были в еще худшем состоянии. Когда Мастерс чуть приподнял его, рукав оказался в таком же виде. Он перевернул его, словно тряпичную куклу, – и на спине тоже были пятна.
– Руки только что вымыты, до блеска. Взгляните. Ну ладно, еще мне интересно, что он имел в виду, когда сказал, что у него есть алиби. Полагаю, его надо было унести наверх – и все же давайте оставим его тут. А, Поттер? Вы сказали, что поработали следопытом и все выяснили про следы на снегу? Думаете, мистер Бохун мог провернуть такой трюк?
Поттер задумался.
– Вот! – произнес он будто в пустоту, но решительным тоном и посмотрел вверх. – Я вам скажу, что это такое. Не хочу лезть в это дело. Вы сказали, что старший по званию, и это так. В общем, я позвоню в Ярд, официально, угу, пусть присылают подмогу. Не желаю больше с этим возиться, так-то.
– Значит, вы не думаете, что он мог это сделать, верно?
– Понятия не имею. Вот это меня и гложет. Но… – Инспектор захлопнул блокнот и поднялся. – Я пойду и посмотрю на эти следы. Должно же там что-то быть.
Мастерс выразил желание его проинструктировать, проводил до дверей и что-то вполголоса сказал, Поттер довольно фыркнул. У него на лице читалось тяжеловатое лукавство. Затем Мастерс подозвал Беннета и напомнил о завтраке.
Большой обеденный зал под стропилами располагался в глубине здания, окна его выходили на газон, еловую аллею и павильон. К люстре были подвешены веточки остролиста, они же обрамляли потемневший портрет над камином. Было странно видеть это веселое оформление, яркий огонь и сияющие подносы для подачи блюд на полке. За столом, откинувшись на стуле и тупо уставившись в потолок, сидел Джон Бохун. С его губ свисала сигарета, он был бледен, словно после долгой болезни. Напротив усердно трудился над яичницей с беконом чопорный человечек, который торопливо встал, когда они вошли.
– Прошу прощения, – сказал он, беспокойно семеня им навстречу. – Вы… – Глаза его немного затуманились, и он промокнул рот салфеткой. На худом лице выделялся огромный нос крючком, на выпуклом черепе – прилизанные седые волосы. Все его лицо – морщины, беспокойный рот, бледно-серые глаза с мертвыми точками зрачков – выражало какую-то неопределенность, сопряженную с мгновенной сменой настроения – от добродушия к раздражению. Он был строго одет, весь в черном, и чем-то напоминал профессора, да и вообще держался так, будто шел вдоль книжных полок в библиотеке. – Вы… боже, как я мог, вечно все забываю. Вы, надо полагать, мой гость, а вы – инспектор полиции. – После вялого рукопожатия он проводил их к столу. – Я вам уже представился? Меня зовут Морис Бохун, а это мой брат Джон. Вы же с ним уже знакомы, верно? Разумеется. Боже, какая ужасная история! Я узнал о ней всего полчаса назад, понимаете. Но я сказал Джону, что лучший способ поддержать силы для помощи правосудию – это поесть. Позавтракаете с нами? Великолепно. Томпсон! Принесите приборы!
Когда тот исчез, Морис Бохун сел. Беннет заметил, что он немного хромает и что у его стула стоит трость с большим золотым набалдашником. Этот суетливый человечек – автор жизнерадостной комедии на грани неприличия? Мастерс присмотрелся к обоим братьям, особенно к Джону, который продолжал сидеть неподвижно, сунув руки в карманы.
– Должен предупредить вас, сэр, – заявил Мастерс голосом, который, казалось, всегда мог развеять напряженную атмосферу, – что вы принимаете меня на свой страх и риск. Я официально не занимаюсь этим делом, хотя инспектор Поттер – мой родственник. Так что я всего лишь гость – вы не против оказаться за одним столом с копом, а? Ну и ладно. Да, передайте сардины, пожалуйста.
Джон Бохун опустил голову:
– Слушайте, инспектор, бросьте эти церемонии. Вы что-нибудь обнаружили после разговора со мной и Уиллардом?
– Боюсь, что нет, сэр. Собственно, я лишь поговорил с джентльменом по фамилии Райнгер, – ответил Мастерс с набитым ртом.
– Твой знаменитый друг, Морис, – Джон повернул голову, – тот, который хочет привлечь тебя в качестве консультанта на съемках…
Морис аккуратно положил нож и вилку.
– Почему бы и нет? – сказал он таким будничным тоном, что Беннет невольно устремил на него взгляд.
Морис улыбнулся и снова принялся за еду.
– Боюсь… – сказал Мастерс и замялся. – Мистер Райнгер – весьма интересный джентльмен, и я восхищаюсь его работой, но, увы, он напился с утра. И еще эти безумные обвинения, которые он, вероятно, не сможет подтвердить… Не сумеет.
– Обвинения? – резко спросил Джон Бохун.
– Да. В убийстве. – Мастерс пожал плечами. – Он обвинял вас. Бред, полный бред. О, настоящие сливки!
Джон поднялся:
– Значит, он обвинял меня, так? И что говорила эта свинья?
– Тише, тише, сэр, пусть это вас не беспокоит. Все ведь легко опровергнуть, верно? Но я хотел поговорить с вами, сэр, – добавил он, поворачиваясь к Морису, словно решил сменить тему, – об этом мистере Райнгере. Он сказал, что вы провели вместе большую часть прошлого вечера, и, поскольку он явно перебрал, я хотел бы понять, что ему еще померещилось.
Морис отодвинул тарелку и аккуратно сложил салфетку, потом скрестил руки. В блеклом свете серого дня его выпуклый лоб, не сочетающийся с хилым телом, затенил странные бледно-серые глаза с крошечными черными зрачками. Он, казалось, был исполнен озадаченности и легкого презрения.
– Ах да, где же я был? Дайте подумать. Вы хотите, чтобы я убедил вас, что не совершал этого убийства.
– Сэр?
– Я, разумеется, ответил не на прямой вопрос… – Он будто извинялся, словно ничего странного не происходило, и принимал все как должное. –
