— Ничего! Просто не звучит. — Супермышь задумчиво наморщила рыло. — Давайте напишем так: «И воробушка с Сорокой я обгрыз совсем жестоко».
— Давайте, — равнодушно кивнул Барсукот и принялся черкать на бересте.
— При всём уважении, спецагент Супермышь, вы сейчас диктуете подозреваемому признательные показания, — сказал Барсук Старший.
— Ну и что?
— Как «что»? Это незаконно. Это давление на подозреваемого!
— Ерунда! — отмахнулась Супермышь. — Я просто помогаю ему формулировать. А вы меня сбиваете! У меня как раз рифма пошла! …И пингвина … пум-пурум …
Супермышь снова повисла на потолке вниз головой и азартно закачалась из стороны в сторону. Она всегда испытывала азарт и гордость, гордость и азарт, когда чувствовала, как зарождается в её супертушке очередная суперспособность. На этот раз в ней зародилось умение сочинять признательные показания в стихах.
— Вот! Пишите! — взвизгнула Супермышь. — «Я Кинг-Пинга ощипал, он моею жертвой пал».
— Мы пока не нашли пингвина, — возмутился Барсук Старший. — Ни ощипанного, ни целого. Признаваться в его ощипе преждевременно!
— Я почти уверен, что ощипал пингвина, — возразил Барсукот. — Мне снился про него сон.
— Ты собираешься признаться в преступлении, потому что оно тебе приснилось, сынок?!
— Давление на обвиняемого! — завизжала Супермышь. — Обвиняемый имеет право признаваться, в чём хочет! Продолжаем читать признание!
— Но … больше мне не в чем признаваться, — смутился Барсукот. — По крайней мере, я больше ничего не помню.
— А как же ваш сообщник? Вы должны признаться, что у вас был сообщник. Например, вот этот Барсук Старший.
— Барсук Старший не был моим сообщником, — твёрдо сказал Барсукот.
— Откуда вы знаете? У вас же провалы в памяти!
— Барсук. Старший. Не был. Моим. Сообщником, — отчеканил Барсукот.
— То есть вы утверждаете, что действовали самостоятельно и никто вам не помогал? Не выдавал полезную информацию по вашему делу? Тогда как же вам удавалось всё время быть на шаг впереди?
— Мне помогал воображаемый друг Крысун.
— Непонятно!
— Что непонятного? Поскольку я сумасшедший, мне казалось, что у меня есть друг и он мне помогает. Но потом я понял, что его не существует. Что я его выдумал.
— Неинтересно, — подытожила Супермышь. — Что ж, подписываем коготочком вот здесь, внизу …
Барсукот занёс коготь для подписи и нервно задёргал ухом: кто-то вежливо постучал клювом в дверь комнаты для допросов.
— Не отвлекать! — взвизгнула Супермышь. — Обвиняемый подписывает чистосердечное признание!
— Подождите! Ничего не подписывайте! — закричал по ту сторону двери Грач Врач. — Откройте! У нас есть новая, важная информация о Щипаче!
— Неинтересно! — завопила в ответ Супермышь. — Щипач уже всё нам о себе рассказал.
— Барсукот не Щипач! — Грач Врач постучал клювом настойчивее.
И тут же по двери нетерпеливо замолотил лапами ещё один зверь.
Барсук Старший поднялся и пошёл открывать. Супермышь заметалась по комнате, возмущённо разевая пасть и гневно скрещивая рукокрылья.
— Вас не слышно, спецагент Супермышь, но, я думаю, вы хотите срочно выслушать новую информацию. — Барсук Старший распахнул дверь.
В комнату для допросов ворвались Грач Врач и барсучиха Барбара.
Глава 20, в которой применяется смертная казнь
— Я честная птица! — От возмущения у Грача Врача задрожал клюв. — Любой зверь в Дальнем Лесу поручится за правдивость моих слов! Я утверждаю, что только что видел маньяка, Щипача, на территории моей клиники «Семейный Грач». И это был, как вы, наверное, понимаете, не Барсукот, ведь Барсукот сидел здесь! Я утверждаю, что Щипач по-прежнему разгуливает на свободе!
— С чего вы взяли, что это был маньяк? — раздражённо спросила Супермышль.
— А с того … с того, что он пришёл по мою душу! — прошептал Грач Врач. — Вернее, по мои перья!
— Он напал на вас?
— Не успел. Но он собирался.
— Почему вы так в этом уверены?
— Вы бы тоже были в этом уверены, если бы его увидели. Это был … Это был гигантский хомяк! Необъятный, огромный, жуткий хомяк, он стоял и смотрел на меня в окно моего кабинета. И луна играла в его буро-зелёной шерсти!..
— Итак, вы утверждаете, что только что видели гигантского буро-зелёного хомяка, который смотрел на вас через окно? — Супермышь визгливо захихикала.
— Утверждаю, — кивнул Грач Врач.
— Кто-то из сотрудников «Семейного Грача» может подтвердить ваши слова?
— Все сотрудники уже разлетелись по домам … — начал Грач Врач.
— Осмелюсь предположить, что Грач Врач не врёт, — осторожно встряла в разговор Мышь Психолог. — Он искренне уверен, что видел гигантского хомяка. Просто он пока не осознаёт, что это видение посетило его на фоне переутомления и стресса …
— …Но мои слова может подтвердить Барбара, — закончил фразу Грач Врач.
— Да, да, да! — возбуждённо кивнула Барбара. — Я была там! Я видела хомяка!
— Что ты делала в клинике поздно вечером? — встревожился Барсук Старший. — Ты заболела?
— Я пришла туда, чтобы защитить Грача.
— От кого? — не понял Барсук.
— Ну как же от кого? От маньяка! Ты же сам говорил: твоё зверское чутьё подсказывает, что охрану с птиц сняли слишком рано! И что Барсукот не маньяк! И что Грач может быть следующей жертвой! Ну так вот, моё зверское чутьё согласилось с твоим и подсказывало мне то же самое! Поэтому я пошла в «Семейного Грача». И не зря, не зря я туда пошла! Я спугнула этого дохлого хомяка!
— Дохлого? — переспросил Барсук Старший.
— Он был буро-зелёного цвета, — прошептал Грач Врач. — За свою долгую врачебную практику я видел не один труп. Так вот, этот хомяк … Он выглядел так, как будто только что выбрался из могилы!
— И вонял так же! — поддакнула Барбара. — Какой-то гнилью! Болотной, могильной гнилью!
— Призрак хомяка … — прошептал Барсукот. Зрачки его стали огромными, как две полные чёрные луны. — Хомяка уничтожила птица, но призрак хомяка вернулся мстить с того света …
— Что он несёт? — завизжала Супермышь. — Он что, совсем псих, этот ваш Барсукот?
— Совсем, — трагически кивнула Мышь Психолог. — Возможно, его действительно стоило бы посадить в клетку на всю …
— Барсукот имеет в виду, что призрак хомяка упоминается в произведении Опушкина, которым, судя по всему, вдохновляется наш Щипач. Вот, послушайте. — Барсук Старший открыл книгу на нужном месте:
Грозной молнией с небес
То ли ангел, то ли бес —
Ослепительная птица
Поспешила к ним спуститься.
Монстра в темя клювом — тюк!
И свалился он, как тюк.
Трижды клюнув хомяка,
Птица взмыла в облака.
Глядь — и вновь обвисли щёки,
И горбатый, кособокий,
Бездыханный Хом лежит.
На ветру лишь ус дрожит.
Ликованью нет конца:
Схоронили мертвеца.
Только с той поры по лесу
Бродит призрак бестелесный:
Птицу он не смог простить,
Хочет птице отомстить.
Вот крадётся он, как тать,
Чтобы птицу ощипать,
Зазевавшаяся птица
Оперения лишится
И умолкнет на века
Встретив призрак хомяка.
— «По лесу — бестелесный», «на века — хомяка»! — продекламировала Супермышь. — Замечательные рифмы, мне нравятся! Но они ничего не меняют в нашем деле. Ежу понятно, что никакого призрака хомяка не существует, Грачу Врачу и барсучихе он просто померещился, а все преступления совершил маньяк Барсукот. Так что — подписываем признание, подписываем! Вот тут внизу, где галочка.
