Пока они шли со двора и по улице, по направлению к парку, она успела немного прийти в себя.
- Давайте здесь остановимся, - Седой, не доходя до офицерского парка, свернул в предшествовавший ему небольшой парк при усадьбе.
- Так в чем обвиняют моего отца? - спросила Даша.
- В убийстве, - ответил Седой. - Да не трясись ты так!.. - резко бросил он, когда Даша поднесла ладонь ко рту, а только-только усмиренные слезы опять появились в её глазах. - Ничего ему не будет. Это была необходимая самооборона, строго необходимая, ради спасения жизни... - он обвел всех взглядом. - Так с чего начинать объяснения?
- С самого главного! - выпалил Юрка.
- С самого главного так с самого главного. Мы подобрали твоего отца, Даша, неподалеку от Беговой аллеи. От него мы узнали, что ему удалось вырваться, убив одного из своих похитителей. Во всяком случае, он считал, что один из похитителей убит...
- Из Старбуса? - спросила Даша.
- Да, из Старбуса. Он указал место, где произошла трагедия - за ипподромом, в одном из пустующих служебных помещений. Он полагал, что тело уже должны найти. По его словам, иностранец, которого он застрелил, официально въехал в Советский Союз как гражданин Венесуэлы Хорхе Родригес, но на самом деле был нацистским преступником Фридрихом Каслингом. У этого Каслинга были с твоим отцом давние счеты, и, по всей видимости, он много лет его выслеживал. Не исключено, что в Москву он приехал не в первый раз. Он не только похитил твоего отца, но и забрал Старбус - как сперва решил твой отец, польстился на его ценность. Ведь в свое время Каслинг был страстным охотником, и отлично разбирался в редких старинных ружьях. Сперва он и его сообщники - всего их было трое - катали твоего отца по Москве, соображая, где бы его прикончить. Остановили свой выбор на районе ипподрома. Там они зарядили Старбус...
- Чтобы убить отца?.. - сдавленным голосом спросила Даша.
- Да. И потребовали, чтобы он написал предсмертную записку: мол, в моей смерти прошу никого не винить. Все это время твой отец держал себя очень тихо, и они, решив, в итоге, что он совсем раздавлен и попыток сопротивления можно от него не ждать, чуть расслабились. А он, когда ему вручали бумагу и ручку для предсмертного письма, воспользовался их расслабленностью, чтобы сделать бросок, выхватить из рук одного из них уже заряженное ружье и выстрелить в Каслинга. Остальные двое кинулись наутек, а твой отец, убрав ружье в чехол, чтобы оно не "светилось", пошел к метро. Когда мы его встретили, он заявил нам, что сам позвонит в милицию, только сперва он должен добраться до дому, у него ещё есть кой-какие дела... Вот мы и поехали к вам домой. А дальше вот что произошло, как я понимаю. В результате шума, поднявшегося из-за звонка Алексея Васильевича, быстренько перешерстили данные на всех иностранцев, находящихся сейчас в Москве, и обнаружили, что один венесуэлец - довольно странный тип. Ну, может, обратили внимание, что у латиноамериканца чисто немецкий склад лица, может, ещё на что-нибудь. И тут поступает сообщение, что нашли труп этого венесуэльца, Родригеса, и что убит этот Родригес из охотничьего ружья - по всей видимости, довольно старого, если не старинного. Тут оставалось только два и два сложить - и ехать к вам на квартиру. Так они и опередили нас с твоим отцом.
- Ни один суд в мире не осудит отца за это! - заявила Даша.
- Факт, не осудит, - спокойно согласился Седой.
- Я все равно чего-то не понимаю, - сказал Юрка. - Столько странностей остаются необъясненными! То есть, "органы" про эти странности не знают, поэтому для них и такая версия сойдет, но мы-то... Нам бы хотелось узнать ответы на все вопросы.
- На какие, например?
- Что за фотографию сжег Дашин отец? Какую роль играл во всем этом "профессор Плейшнер"? Почему ты догадался, что искать надо в районе ипподрома, а не где-нибудь в другом месте, в том же Измайлове, которое все считали самым вероятным? И...
- Ну, на последний вопрос я могу ответить, - улыбнулся Седой. - Видите ли, с самого начала было ясно одно: Дашиного отца попытаются убить, инсценировав самоубийство. Иначе с чего бы забирать ружье? Где такую инсценировку можно организовать? Во-первых, в таком месте, где мало народу, и где вряд ли кто услышит выстрел, чтобы у преступников было время уйти. Во-вторых, в таком, где тело все равно обнаружат достаточно быстро. Обеим этим условиям отвечали большие парки, где можно забраться в абсолютно безлюдное место, окруженное километрами густых, заглушающих звук, деревьев, но куда, при этом, приезжает отдохнуть и погулять столько народу, что уж в течение часов двенадцати по самой дальней и глухой аллее наверняка кто-нибудь пройдет. Да, и еще, ведь много собачников в парках гуляет, и уже к вечеру какого-нибудь собачника его собака обязательно привела бы к телу... Самым подходящим парком сперва казался Измайловский. Но потом Ленька напел эту песенку Высоцкого, и я задумался. Даже не то, чтоб задумался, а решил прикинуть по карте: нет ли рядом с "Советской" подходящих мест? И когда я увидел ипподром, то... - он вдруг осекся. Впрочем, это рассказ не для сегодняшнего дня.
- Почему? - удивленно спросили ребята.
- Потому что мне придется рассказать вам больше, чем стоит, - ответил Седой. - Понимаете, я сам ещё до конца не знаю, о чем можно рассказывать, а о чем нет.
- А я знаю, какую вторую песню Высоцкого ты имел в виду! - выпалил Ленька.
- Вот как? - Седой прищурился на него. - Тогда ты сам можешь обо всем догадаться. А впрочем... Какая песенка, по-твоему?
- Про орден Насеру, - сказал Ленька. И напел:
Потеряю истинную веру
Больно мне за наш СССР:
Отберите орден у Насеру
Не подходит к ордену Насер!..
- Дальше не помню, - признался он.
- Что ж, правильно, - сказал Седой. И подолжил хрипловатым голосом "под Высоцкого":
Можно даже крыть с трибуны матом,
Раздавать подарки вкривь и вкось,
Называть Насера нашим братом,
Но давать Героя - это брось!..
- Ну? - осведомился он. - Неужели и теперь ничего не понимаете? Ладно, тогда подождите несколько дней.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
МАЛЕНЬКИЕ БОТФОРТИКИ И БОЛЬШОЙ БОТФОРТИЩЕ
И вот прошло несколько дней. Где-то с неделю прошло. На берегу одного из подмосковных прудов сидела большая компания: "Три Ботфорта", Даша, её отец, Седой и Алексей Васильевич. "Опель" и "победа" стояли неподалеку, на полянке, которой завершалась проселочная дорога. Над походным мангалом вился дымок, Дашин отец поворачивал шампуры с шашлыком, только что поставив готовиться новую порцию. Все уже съели шампура по три.
Выбраться за город раньше они не могли по двум причинам. Во-первых, они хотели доглядеть до конца "Семнадцать мгновений весны", и если уж выезжать за город, то на целый день, не летя потом сломя голову, чтобы успеть к очередной серии. Во-вторых - и самое главное - пикник решили устроить только тогда, когда более-менее развеются тучи над головой Дашиного папы. В тот день его не арестовали: оставили на свободе под подписку о невыезде, решив, после долгих телефонных консультаций с высоким начальством, что "социальной опасности" он не представляет. Произвела впечатление и его звезда Героя, которую он извлек из тайника. Но на допросы, собеседования и объяснения ему пришлось ездить каждый день, и пропадал он по нескольку часов, а Даша все это время безумно переживала.
А вчера ему наконец объявили, что дело складывается в его пользу. Он ещё остается под подпиской о невыезде, но, скорей всего, и суда не будет: откуда-то "с самого высокого верха" спустили окончательное решение о том, что следует дело свернуть, переведя его в русло служебного расследования с чисто служебными закрытыми выводами. "Для внутреннего пользования", как это называется. Во-первых, совершенно очевидно, что Крамаренко Николай Петрович вынужден был защищать свою жизнь, и защищал её единственным доступным способом. То есть, пределов необходимой самообороны он не нарушил. Во-вторых, он застрелил не кого-нибудь, а бывшего нациста, нелегально (поскольку под чужим именем) проникшего в Москву. В-третьих, все происшествие непосредственно связано с профессиональной деятельностью Крамаренко, а на этой деятельности до сих пор стоит гриф секретности. И, как профессионал, он должен был действовать нестандартно в нестандартной ситуации. В-четвертых, надо учитывать его прошлые огромные заслуги. В-пятых... Было там не только "в-пятых", но и "в-шестых", и "в-седьмых", а итог таков: в свете всего вышеизложенного, может быть поставлен только один вопрос, правомерно или нет Крамаренко использовал оружие, на этот вопрос и должно ответить внутреннее служебное расследование.
- Поздравляю! - сказал Дашиному папе высокий чин, до того все дни мурыживший его долгими допросами. - Как вы понимаете, результатом служебного расследования может стать только ваше полное оправдание и признание правомерности ваших действий. Так что живите спокойно.
- ...А главное, - рассказывал теперь Дашин папа, внимательно следя за шашлыком, - что смерть Каслинга волновала их меньше всего. По этому делу я как бы заранее считался оправданным. Их больше интересовало другое. Прежде всего, как меня нашел представитель центра Симона Визенталя, чего он от меня хотел и что нас связывало. Но тут, конечно, меня Алексей сильно выручил.
